Я, окрыленная надеждой, вскочила. Но едва не рухнула обратно на кровать, услышав продолжение фразы: – Пора на суд. Как ни хотела выбраться из камеры, но эти слова, будто выбили почву из-под ног, я запнулась и полетела вперед. Комендант подхватил у пола и вздернул на ноги. – Не нужно со мной играть, Ревиль. Я вижу вас насквозь. – И не думала, – прошептала я. Он подал верхнюю одежду. – Одевайтесь. Когда я справилась, добавил: – Идите, Ревиль. Возможно, сегодня решится ваша судьба. С той стороны двери меня ждали: кэр Нумвел и шесть уже знакомых городовых. Сделала вид, что привыкла к подобному сопровождению. Нумвел окинул меня внимательным взглядом, затем кивнул подчиненным. Тут же двое из городовых подхватили меня под локти, двое пошли впереди, двое позади, возглавлял процессию он сам. Снаружи царил день. Ясно, солнечно, холодно. Я зажмурилась с непривычки, всей грудью вздохнула сладкий морозный воздух. Как же хорошо. Насладиться мгновением мне не дали, велели забираться в темную будку. Суд должен был проходить в резиденции градоначальника. Этот факт мне не понравился. Я не ждала от этого места ничего хорошего. Впрочем, моим мнением никто не интересовался. Зал суда располагался на первом этаже недалеко от входа. Мне велели снять верхнюю одежду и под конвоем ввели внутрь. В зале было многолюдно, все свободные места заняты. Как будто люди пришли не на суд, а в театр, на представление. Хотя, о чем это я, для многих происходящее сегодня – это именно представление. Поглядеть, как будут судить меняющую обличье, что может быть интереснее? А потом рассказать об этом всем друзьям и знакомым. Едва я вошла, зал замолк. Все пялились на преступницу, приоткрыв рты. Но стоило конвою усадить меня в очередную клетку, народ очнулся. Все разом заговорили, зашумели, пришлось городовым наводить порядок. И тут я увидела Самуэля. Он вскочил со своего места и смотрел на меня, лаская взглядом. – Я люблю тебя, – одними губами сказал он. – Я люблю тебя, – точно так же ответила я. Пусть так, издалека, но я была счастлива вновь видеть его, дышать с ним одним воздухом, чувствовать его любовь. Но даже этой малостью нам не дали насладиться, в зал вошел градоначальник с супругой и дочерью, а следом за ними уже знакомый с приема кэр Шампио – мужчина, который выиграл бедняжку Ольшу. Мошано уселись в зале, а Шампио занял кресло за столом, стоявшем на возвышении. И я поняла, что он и есть судья. Плохо дело. Тем временем Шампио произнес клятву, рассказал, зачем здесь все собрались, кратко обрисовал ситуацию. И суд начался. Вначале вызывали свидетелей. Первыми были чета Мошано. И кэр, и кэра пели соловьями, расписывая какой отвратительной работницей я была. Хамила, лентяйничала, воровала, измывалась над другими мастерицами. В общем, была полностью аморальной личностью. Следом опрашивали мастериц. Питра в голос вопила о том, как я с ней некрасиво поступала: обижала, подставляла, унижала. Что именно из-за меня погиб ее несчастный жених. Толстуху чудом удалось заткнуть. Остальные женщины отмалчивались, отвечали односложно, на меня старались не смотреть. Только Хелла попробовала заступиться, но ее быстренько отослали на место. Затем приступили к опросу Самуэля и Юлианы, как наиболее пострадавшей стороны. Ведь именно семью Черконе я ввела в заблуждении, прикинувшись бедной овечкой. Самуэль, как мог, защищал меня, но его так ловко сбивали с толку, уводили с мысли, переиначивали слова, что он в итоге, замолчал. А Юлиана, и вовсе, расплакалась в самом начале, и ее увели из зала. На этом представление не закончилось, вызвали того, кого я не ожидала увидеть. Клода. Муж Юлианы вышел к судье с гордо поднятой головой. Кинул на меня пренебрежительный взгляд. – Представьтесь полностью, кэр, – велел судья. – Клод Шенри, кэр судья. Работаю в зверинце, являюсь мужем кэры Юлианы Черконе, отцом Карин Шенри. – Кэр Шенри, обещаете ли вы говорить правду ничего, кроме правды? – Да, Ваша честь. Судья кивнул и начал опрос. – Скажите, где вы впервые увидели кэру Ревиль? – Как оказалось, впервые данную особу я увидел в зверинце. Ее принес егерь Инизи, забрав у контрабандиста. – Интересно, то есть, в наше время юных кэр определяют звериному доктору, а не обычному? – Что вы, Ваша честь. Когда я увидел кэру впервые, она совсем не была похожа на человека. – Поясните, кэр Шенри. – С удовольствием, Ваша честь. Кэра Ревиль выглядела зверем, точнее, лисой. По залу прошел шепоток, некоторые вскочили, дабы лучше меня рассмотреть. – Вы уверены, кэр Шенри? – Я проводил нужные манипуляции с лисицей и, ну никак не мог спутать ее с человеком, – улыбнулся Клод и чуть склонил голову в поклоне. Залу понравилось, некоторые впечатлительные кэры томно захихикали. – Что ж, кэр Шенри. Тогда объясните, каким образом вы сумели связать два обличия кэры Ревиль: лисью и человеческую. Ведь ничто не говорило о том, что кэра Ревиль – меняющая личину. Ни многоуважаемый градоначальник, ни его супруга, ни женщины, с которыми кэра жила довольно длительное время, не замечали никаких странностей. – Все просто, Ваша честь. Я лишь проявил беспокойство о своей семье, ни более того. – Точнее, кэр Шенри, суд хочет знать подробности. – Как скажете, Ваша честь, – кивнул Клод. – В доме брата моей обожаемой супруги кэры Юлианы вдруг, откуда ни возьмись, появилась юная кэра. Я навел справки, оказалось, кэра Ревиль служила в мастерской кэры Мошано. А все знают, что многоуважаемая кэра Тельма славится тем, что помогает оступившимся женщинам найти свой путь в жизни. – Да, я слышал об этом, – подтвердил судья. Тельма чуть привстала со своего места и кивнула Шампио. Мне же захотелось крикнуть на весь зал, рассказать, как именно помогала Мошано бедным женщинам. Как они пахали на нее, лишаясь здоровья, а некоторые и вовсе становились милыми подарками для гостей. Но пришлось молчать, все равно мне никто не поверит. – Так вот, – продолжил Клод. – Как мне тогда показалось, кэра Ревиль не просто так оказалась в доме моего шурина. Возможно, она планировала соблазнить кэра Черконе, женить на себе, а потом, вполне вероятно, и убить, дабы завладеть его состоянием. В зале ахнули, но судья взмахом руки велел молчать. – Такого, как вы понимаете, допустить я не мог. Тем более, когда в доме своего дядюшки гостит и моя дочь Карин. – И что же вы сделали, кэр Шенри? – спросил судья. – Почему сразу же не обратились к городовым? – Я не мог, потому не имел доказательств преступного замысла. – Полагаю, теперь доказательства найдены? – ухмыльнулся судья. – Боюсь, что да, – притворно огорчился Клод. – Я велел своему помощнику следить за кэрой Ревиль. Понимаю, что это незаконно, но что я мог еще сделать? Как бы вы поступили в подобном случае? Клод грустно посмотрел в зал. Присутствующие поддержали его криками. – Тишина! – взревел судья. – Иначе слушание будет закрытым! Зал замолк. – Расскажите, кэр Шенри, что же увидел ваш помощник? Клод судорожно сглотнул. – Он увидел, как юная кэра Ревиль превратилась в зверя. Кажется, одна из женщин упала в обморок. Но мне было наплевать, как и остальным. Все ждали продолжения рассказа. – И что же дальше, кэр Шенри? – Он прибежал ко мне в тот же день, напуганный и изумленный. Я вначале не поверил, подумал, что мой помощник пьян. Но он так все расписывал, клялся здоровьем матери, что я не мог не проверить. В тот же вечер мы вдвоем направились к дому шурина. Притаились в кустах и стали ждать. – Полагаю, в тот же вечер вы и убедились в правдивости слов вашего помощника? – Нет, Ваша честь. Только на следующий. Кэра Ревиль была осторожной и обращалась в зверя ранним утром, когда ее никто не мог увидеть. – Но вы увидели?