Да как он смеет так себя вести?! Как смеет такое говорить?! Как смеет так со мной обращаться?! Не позволю! Я повисла на нем всем телом, не давая двигаться дальше, а потом со всей дури залепила пощечину. Не ожидая такой подлости, мужчина разжал пальцы, я оказалась свободной. – Вы, кэр, бесстыдник и нахал, – сказала громко. – Моего позволения вы не дождетесь никогда. Незнакомец побагровел. Хотел было ударить в ответ, даже руку поднял, но не стал этого делать. Испугался, потому на нас стали обращать внимание. – Я тебе припомню, маленькая дрянь, – прошептал на пределе слышимости, а потом резко развернулся и затерялся среди гостей четы Мошано. Я осталась посреди зала, чувствуя себя неловкой и беззащитной. Однако стоило мне отойти к стене, присутствующие обо мне забыли. Вновь закружились под музыку, обращая внимание только на своего партнера. Вот и славно. Спрятавшись за ту же колонну, где мы стояли с Ольшей, я облегченно выдохнула. Надеюсь, больше идиотов на моем пути сегодня не появится. Некоторое время так и происходило. Я спокойно подпирала стену, поглядывала на гостей. Никто ко мне не подходил, танцевать не звал и, вообще, не заговаривал. Можно было успокоиться, но не получалось. Раз за разом я возвращалась к словам нахала. «Не строй из себя недотрогу, девочка. Я знаю, зачем ты здесь». Что бы это значило? Чем может обернуться и что принести мне? Может, незнакомец хотел напугать? Возможно, с другими юными кэрами такое проходило, девушки пугались и не хотели позориться. Со мной не вышло. Я не посчитала позором желание защитить себя. А, может, он просто всегда так ведет себя с незнакомками, считая свое поведение оригинальным? На том попытка сообразить, чем же зацепили меня слова нахала, закончилась. Мысли вдруг сделались вялыми, безжизненными, и вскоре в голове стало пусто. Пропало даже желание напрягать извилины. Зато в теле начали происходить некие изменения. Дыхание участилось, сердце застучало чаще, губы высохли, я то и дело облизывала их, захотелось пить. Именно тот коктейль, что дала Тельма. Я принялась выглядывать ее среди гостей. Как назло, с глазами было тоже не все в порядке. Силуэты людей то двоились, то истощались, то выцветали, подобно старой газете. Я поморгала, затем зажмурилась. Когда открыла глаза, стало лучше. Только краски вдруг стали ярче, насыщеннее, и движения людей, будто бы медленнее. Не успев подивиться происходящим, я увидела, наконец, Тельму. Забыла обо всем и рванула к ней. Чуть не упала, ноги вдруг стали ватными, неродными. Схватившись за колонну, подождала, пока слабость пройдет, и уже уверенными шагами направилась к хозяйке. При движении подол ласкал ноги. И почему я раньше этого не замечала? А вот лиф слишком туго стягивал грудь, было тяжело дышать. А еще ныли соски, соприкасаясь с жесткой тканью. На мгновение мне даже захотелось приспустить верх платья, оставшись наполовину голенькой, чтобы ощутить на коже жадные мужские взгляды. От столь жгучего желания сладко заныл низ живота, одновременно пугая и приводя в восторг. В голове вдруг вспыхнула мысль: «Что-то здесь не так. Неправильно. Очнись, Мари». Я даже помотала головой, чтобы избавиться от желания, но оно было настойчивым и не отпускало и вскоре прогнало единственную разумную мысль. Однако ничего сделать я не успела, ноги сами понесли меня к Тельме. – Кэра, – хрипловато произнесла я. – Не могли бы вы мне налить еще того чудесного коктейля, что любит ваша дочь? О том, что можно дойти до столика с напитками самостоятельно, я даже не подумала. Зачем, если рядом та, кто поможет мне утолить жажду. – Мари? Тельма отвлеклась от гостя и внимательно взглянула на меня. Увиденное ее, очевидно, удовлетворило, потому что она усмехнулась и поманила за собой. – Пойдем, девочка, с удовольствием угощу тебя коктейлем. И я, будто послушная собачонка, посеменила следом. Но чуть было не отстала, потому что в толпе увидела Самуэля, и радость затопила сердце. Он тоже заметил меня, улыбнулся, помахал, попытался отделаться от толстого важного собеседника, но не успел. Тельма схватила меня за руку и быстрым шагом повела прочь. Я потеряла его из виду и… моментально забыла о том, что видела. Мы дошли до зала с яствами, но мимо столика с напитками Тельма прошла. Я проводила взглядом вожделенный сосуд с коктейлем, однако, у меня и мысли не возникло сопротивляться. Кэра Мошано знает, как лучше. В дальнем углу зала, укрытая в декоративной нише, обнаружилась неприметная дверь. В нее-то мы и вошли. Внутри – так любимый в этом мире, темный коридор, окончившийся очередной дверью. А за ней – комната. К тому моменту, как я перешагнула порог, ощущения обострились до предела. Жесткий лиф платья, нежные касания подола, волосы, ласково щекочущие спину и шею, воздух, который, казалось, обрел плотность и целовал каждый сантиметр моего тела – все это заставляло задыхаться от неясного чувства. – Мы пришли, дорогая, – проворковала Тельма. – Взгляни, все рады тебя видеть. Я подняла взгляд и моментально задрожала от восторга и возбуждения. В просторной комнате собралось немало мужчин. Старых, молодых, совсем юных, и все они смотрели на меня, пожирали и раздевали взглядами. И это было восхитительно. – Твоя подруга тоже здесь, – шепнула Мошано. – Она ждет только тебя. Стена из мужских тел распалась, позволяя видеть то, что до того было скрыто. В центре располагался небольшой помост, на котором восседала чуть смущенная раскрасневшаяся Ольша. – Иди к ней, Мари, не бойся. Я и не боялась, наоборот, чужие, наполненные похотью, взгляды и негромкие голоса придали уверенности. Плавно покачивая бедрами, я направилась к помосту. Возле него мне подали руку, помогая взобраться. – Мари…, – томно проговорила Ольша. – Ты прелестна. – Ольша… – Девочки, – прервала наш разговор Тельма. Оказалось, она шла следом и сейчас остановилась возле помоста. Однако взбираться на него не спешила. – Вы обе красавицы. Банальный комплимент привел меня в неописуемый восторг. Губы сами собой расплылись в улыбке, на глаза навернулись слезы радости. Судя по всхлипыванию рядом, Ольша ощущала что-то похожее. – Взгляните, дорогие, эти кэры собрались здесь только ради вас. Я вновь перевела взгляд на мужчин, стараясь рассмотреть каждого, прочитать эмоции по глазам, но не преуспела. Лица смазывались, сливались в единый образ, столь привлекательный и желанный для меня образ. – Самуэль, – прошептала я, мысленно тая. – Неужели, это ты? Одурманенный разум воспринимал происходящее, как нечто, само собой, разумеющееся. – Дорогие, вы у меня такие красивые, давайте, покажите себя всем. Дайте полюбоваться. Я закружилась на месте, дабы мужчина моей мечты смог как следует, меня рассмотреть. – Умницы, девочки, – не унималась Тельма. – А теперь снимите платья. Я знаю, вам так хочется остаться голенькими. Ощутить кожей прохладу. У меня внутри все задрожало. Слова Тельмы, как никогда раньше, были созвучны с моими мыслями. Снять платье, ощутить кожей прохладу, ласкающие взгляды, прикосновение чутких пальцев, нежность поцелуев… Я едва не застонала от переполнявших меня чувств. – Давайте, девочки, снимайте платьица, не стесняйтесь, – демоном искушала Тельма. – Заставьте мужские сердца биться быстрее. Мое сердце буквально выпрыгивало из груди. Я потянулась к застежкам, пальцы вдруг стали неловкими, будто неродными, у меня никак не выходило подцепить крючки. – Я помогу, – сказала Тельма. Ловко взобралась на помост и в мгновение ока расстегнула крючки. Ничем не сдерживаемое платье упало к ногам. В комнате на миг стало тихо, а потом все разом заговорили. Не в силах сдержаться, я все же застонала, протяжно и громко. Слишком остро воспринимало происходящее мое тело. Слишком жаркими были взгляды. Казалось, присутствующие здесь мужчины, имели невидимы руки и сейчас дотрагивались ими до меня. Везде. Грудь налилась, между ног стало жарко. Я, будто сошла с ума, безумно желая ощутить настоящие, а не эфемерные прикосновения. Чтобы меня ласкали чуткие пальцы, целовали нежные губы, чтобы нашелся тот, кто действительно дотронется до меня и погасит безумный жар, сжигающий изнутри. Хоть кто-нибудь. – Уважаемые кэры, – откуда-то издалека донесся голос градоначальника. – Вижу, вас все устраивает. Девы прекрасны и распалены как никогда. Думаю, пора начинать. Не будем заставлять крошек ждать. Мужчины поддержали градоначальника одобрительными возгласами. Их голоса сладкой истомой отдались во мне. Смысл слов градоначальника ускользал. Какая разница, что он говорит, сейчас я жаждала только одного. – Итак, милая черноволосая Ольша. Девственница, сирота. Взгляните, какая у нее замечательная грудь, прямо спелые персики. А бедра! А ароматная кожа! А эти кроткие глаза! Уверен, в постели эта милашка заставит вас забыть обо всем! Давайте узнаем, кто будет первым?! Затем Тельма вытащила непонятно откуда небольшой ларец и подала супругу. Тот поднял крышку, некоторое время шарил внутри рукой, а потом, не глядя, что-то вытащил. Этим чем-то оказался сложенный листок. Мошано развернул его. – Первый счастливчик… номер двенадцать. Кэры, напоминаю, номер вписан в приглашение. Мужчины шумно начали рыться в карманах дабы найти требуемое. А я изнывала от желания, уже была готова набросится первой, чтобы только унять жар. – У меня двенадцатый, – раздался грубый голос. Его обладатель, высокий широкоплечий мужчина со шрамом на щеке, с некоторым снисхождением взирал на градоначальника. – О, кэр Шампио! – возликовал Мошано. – Какая честь для меня принимать вас в своем доме. Я безмерно рад, что одна из дев досталась именно вам! – Благодарю, кэр градоначальник. Если это все, я забираю крошку. – Да-да, конечно. Слуга проводит вас в покои. Но, простите за напоминание, девушку вы должны передать ровно через час. Любому из присутствующих, кому пожелаете… – Я помню, – перебил Шампио.