– Стой, дурная девка! А, ну, стой! Если сейчас уйдешь, потом будет хуже. Я лишь оскалилась. Жирный трусливый боров, способный лишь унижать слабых! Ты знаешь, что делают хищники с такими свиньями?! – Остановись, девка! Я открою дверь! Он пятился и одновременно пытался достать из кармана ключ, но не смог. Запнулся о ножку стула и рухнул. Повисла тишина. Нехорошая тишина. Мой лоб вдруг покрылся испариной, пальцы разжались, голова льва упала на пол. Неужели убился?! Ярость моментально схлынула. Быть виновной в нелепой смерти этой свиньи мне не хотелось. Нисколечко. Пусть помирает где-нибудь подальше. – Эй… кэр… кэр Мошано, вы живы? Тишина. Я сглотнула комок в горле. Сделала осторожный шажок по направлению к градоначальнику. Затем еще один. – Кэр Мошано, ответьте. Ничего. Теперь я по-настоящему испугалась. Нежели, и правда, умер? – Кэр…, – подошла еще ближе и склонилась над телом. – Кэр Мошано… Но тут градоначальник дернулся, открыл рот и всхрапнул. Сочно так, по-свински. Живой. От облегчения я едва не упала сверху. Удержалась с трудом. Отдышавшись, стерла пот со лба и стала думать, как выбираться из кабинета, пока его хозяин отрубился. Подошла к двери, дернула ручку. Закрыта. Пусть я и слышала, как щелкнул замок, проверить все равно не поленилась. А вдруг. Увы. Вернулась к Мошано. Он уже не храпел, только сопел. Причмокивал окровавленными губами, сжимал, разжимал пальцы. А потом внезапно заворочался. Я аж присела от неожиданности. Но градоначальник не проснулся, лишь перевернулся на другой бок. Из кармана выпали ключи. Схватив связку, бросилась к двери. Не с первого раза, но все же попала в скважину, повернула ключ, толкнула дверь. Дверь послушно отворилась. Спасибо, Живая Мать! Ключ забирать не стала, положила туда, откуда взяла – на пол рядом с тушей. Затем опрометью бросилась в комнату мастериц. Ни с кем не разговаривая, разделась, легла в постель. Укрылась с головой и только тогда выдохнула. Мошано далеко. И, надеюсь, у него хватит ума не предъявлять мне претензий во всеуслышание. Вряд ли Тельма будет рада узнать, как проводит досуг ее муженек, лапая в кабинете мастериц. Так и получилось. Утром никто не ворвался в комнату с приказом заковать меня в кандалы и отправить за решетку. Сам градоначальник тоже не почтил вниманием. Мастерицы поели и ушли работать, а меня на полпути перехватила кэра Валенсо. – Бери платье и туфли, что дала тебе кэра Тельма, и следуй за мной, – велела она. – Будем делать из тебя высокородную кэру. Валенсо бросила на меня раздраженный взгляд. – Нет, не высокородную, это я польстила тебе. Но что-то подобное попробуем. Будешь знать, Ревиль, к чему стремиться. Я нахмурилась. Если для того, чтобы стать высокородной, нужно вести себя, как стерва, унижать тех, кто не способен дать сдачи, вдобавок дарить свое тело кому ни попадя, то нет, спасибо. Я лучше останусь тем, кем и являюсь. Вслух, конечно, ничего не сказала. Бессмысленно настраивать Валенсо против себя, но мысленно пообещала следить в оба глаза. На всякий случай. Валенсо привела меня в ярко освещенную комнату с зеркалами во весь рост и несколькими туалетными столиками. – Гримерка, – пояснила она. – Кэра Мошано обожает оперу. Иногда представления проходят прямо в доме, дабы гости кэры могли усладить свой слух прекрасным пением. – Ясно, – пробормотала я. Да уж, хорошо, наверное, быть женой градоначальника. Любишь оперу? Пожалуйста, вот тебе певицы. Желаешь быть хозяйкой дорогого салона одежд? Принимай, дорогая, талантливых мастериц, работающих чуть ли не за еду. Хочешь потанцевать среди именитых гостей? Да запросто, давай, дорогая, устроим прием и пригласим всех, кого захочешь. Красота! Хотя… Я вспомнила похотливые взгляды Мошано, его толстые пальцы на моем теле, язык, вторгающийся в рот и… передернулась от отвращения. Фу! Нет уж, спасибо. Не нужно мне такое счастье. Ни за какие коврижки! – Будь здесь и ничего не трогай, – велела Валенсо. – Скоро вернусь. – Конечно. Валенсо ушла, а я осталась. Вначале уселась на стул возле одного из столиков, посмотрела на свое отражение в зеркале. Улыбнулась. Рыжеволосая девушка в отражении ответила тем же. Впрочем, улыбка не затронула глаз, они так и остались грустными. – Ну что, лисичка, – прошептала я. – Давно мы с тобой не бегали. В зрачках на мгновение появился облик лисицы. Она тосковала, она давным-давно хотела на свободу. – Прости. Пока ничего не выйдет. Чтобы хоть немного отвлечься от тяжких дум, решила осмотреться. Итак, зеркала, столики, стулья и… все. Ни тебе мягких диванчиков, чтобы дивы могли отдохнуть от трудов праведных, ни гардеробной, дабы кэры, не стесняясь, переодевались. Не было даже графина с водой. Столик, возле которого я сидела, был девственно чист. Внутри тоже. Да, не удержалась, выдвинула ящички. А где краска для лица, кисти, пуховки всяческие и прочие предметы, без которых не обойтись уважающей себя артистке? А нет их. Видимо, певицы приносили их с собой. Экономит Тельма на подневольных людях. Экономит. Задвинув ящички обратно, я поднялась и подошла к окну. Нынче было ясно и солнечно. Дым столбом, по стеклу стелился морозный узор. Вроде бы началась весна, а все равно холодно. Как хорошо, что с утра мне нужно бежать в салон. Заскрипела дверь, вынуждая меня обернуться. В комнату вернулась Валенсо, следом вошла незнакомая мне молодая черноволосая женщина. – Мари, это кэра Ромала, она поможет тебе, – сказала Валенсо, на том знакомство закончилось. – Приступай, Ромала. Валенсо уселась на стул, а Ромала поманила меня пальцем. – Идите сюда, кэра. Больно вам не будет. Почему меня не насторожила ее фраза, не знаю. А вот стоило бы задуматься, потому что дальше началось форменное издевательство. – Сидите прямо, кэра, и не шевелитесь, – проговорила она и поднесла к моему лицу пинцет. Я вздохнула, закрыла глаза, и время превратилось в кисель. Лицо, волосы, ногти – Ромала не забыла ничего. Красила, скоблила, выщипывала, накручивала… Долго-долго-долго. Бесконечно.