– И это не обсуждается. Иди работай, Ревиль. Назавтра я тебя от работы освобождаю, но сегодня никаких поблажек. – Да, кэра, – кивнула я. – Спасибо. Никакой радости я не ощущала, скорей, наоборот, чувствовала неотвратимое приближение чего-то плохого. Но делать нечего, пришлось возвращаться в мастерскую и сесть за вязание. Живая Мать, помоги! Скоро я сойду с ума от спиц и пряжи. Наконец, рабочий день был закончен. Я с облегчением сдала Тельме свои труды и даже получила от нее скупую похвалу. Никаких неприятностей я больше не нажила, даже не поссорилась в очередной раз с Питрой. Она забаррикадировалась в своем углу, обложилась выкройками и отрезами ткани и носа не отрывала от работы. Из салона мы вывалились дружной толпой. Я шла последней, то и дело оглядывалась, в надежде увидеть Самуэля. Но, увы, ни его самого, ни его мобиля я так и не заметила. А если его последние слова лишь способ меня утешить? Последний подарок? И мы больше никогда не встретимся? Что будет тогда со мной? Сердце на миг сжало, будто в тисках. Я тихонько всхлипнула, а потом приказала себе не думать об этом. Не нужно. Лучше грезить наяву, мечтать, представлять наши будущие встречи. Иначе мне незачем будет жить. Пока я вздыхала и думала о Самуэле, отстала от остальных, мастерицы скрылись за поворотом. Сразу стало зябко и страшно, а вдруг в темном переулке меня ожидает очередной Рыван? Вдруг гадина Питра подговорила кого-то еще? Я зашагала быстрее, а потом и вовсе бросилась бежать. Женщин нагнала возле ворот. – Ты откуда это такая взмыленная? – подозрительно спросила Хелла. – Запыхалась, будто за тобой стая бешеных лаев неслась. Как можно более беспечно пожала плечами. – Засмотрелась на витрины и отстала, решила догнать. Одной скучно идти. Питра громко фыркнула и первой поперла через ворота, бесцеремонно подтолкнув меня мощным плечом. – Шевели копытцами, Ревиль. Не загораживай проход. Пришлось посторониться. Пока думала, как меня раздражает Питра, женщины вошли. Я вновь оказалась самой последней. Впрочем, страх прошел, ведь в доме Мошано мне ничего не угрожало. Я уже успела поужинать и принять ванну, когда в одном из коридоров столкнулась с градоначальником. Как назло, поблизости никого больше не было. Интересно, что он забыл в крыле слуг? – Ревиль… Кэр пошатнулся, чудом устоял на ногах, упершись ладонью о стену. Глаза Мошано были подозрительно мутны, да и пахло от него специфически. Я вжалась в стену, мимикрируя под побелку, но мутные глазки все равно уставились на меня. – Ревиль, – проревел градоначальник. – Приказываю идти за мной. – Кэр… – Кому я сказал! – Да, кэр, конечно. Как скажете. Я прижала руки к груди и посеменила следом. Градоначальник пытался идти ровно, прямо и быстро, получалось у него не очень. Он то и дело врезался в стены, углы и двери, бранился, пыхтел, как старый лай, издавал другие и вовсе не приличные звуки. А еще пытался оглядываться, мало ли я отстала или сбежала куда подальше. Честно говоря, отстать за поворотом мне хотелось все больше и больше. Не успела. Когда показалась дверь в кабинет градоначальника, кэр в очередной раз повернулся и схватил меня за руку. Я попыталась выскользнуть, но даже будучи во хмелю, Мошано держал крепко. – Не рвись, Ревиль, – пропыхтел он. – Разговор к тебе есть. Дверь распахнулась, и меня бесцеремонно запихнули внутрь. – Что вы себе позволяете, кэр?! – возмутилась я. – Я не вещь, чтобы швырять меня через весь коридор! – Не кричи, Ревиль, все равно никто не услышит, – отмахнулся он, запирая дверь на ключ. – Лучше присядь отдохни. Устала ведь, девочка. Сам он устроил свое грузное тело на кожаный диван, стоящий возле полок с книгами, и похлопал ладонью по подушке. Чудом удалось скрыть неприязнь. Нет уж, сидеть рядом с благоухающим алкоголем и прочими ароматами мужчиной, мне совсем не хотелось. – Я лучше постою. Что вы хотели, кэр? – Сядь рядом, – вместо ответа, прорычал он. – Простите, кэр, я постою. Напоминаю, вы хотели поговорить. О чем? Вдобавок я покачала головой, чтобы еще раз засвидетельствовать отказ и тут же невольно задрожала, увидев направленный на меня тяжелый взгляд. – Не хочешь по-хорошему, сам подойду, не сломаюсь. Мошано поднялся с дивана и, чуть покачиваясь, сгорбившись, двинулся ко мне. Большой грозный, как медведь. Я попятилась к двери, больно ударившись поясницей о ручку. Ойкнув, потерла больное место, упустив из виду градоначальника. Этого мгновения ему хватило, чтобы прижать меня к двери. – Что вы делаете?! – воскликнула, ощутив на талии чужие пальцы. – Ради всего святого прекратите! – Мари, – ухмыльнулся он. – Знаешь, я только сейчас понял, какая ты красотка. Я молчала, только сопела, направив все свои силы на то, чтобы его оттолкнуть. Не выходило. Слишком тяжелый объемный мужчина и слишком мало он считался с чьим-то мнением. – Мари, – бормотал он мне на ухо, обдавая запахом алкоголя и потного тела. – Мне так одиноко одному. Тельме нужны только деньги, а я хочу страсти… Любви… Ты такая нежная, такая юная, сладкая… Противные жирные губы обслюнявили мои губы. Меня едва не вывернуло от отвращения. Я задышала с открытым ртом, только бы справится с позывом. Однако Мошано воспринял это иначе. Втолкнул язык и принялся изучать мой рот. Со всей силы укусила оккупанта. Мошано по-бабьи визгливо вскрикнул и убрал язык. – Мерзавка! Потаскушка! Неужели ты думала, я не знаю, чем ты промышляешь?! Все вы такие! Продажные девки! Он размахнулся и залепил мне пощечину. Если бы я не была прижата к двери, упала б на пол, а так только ударилась многострадальной головой. Пока приходила в себя, Мошано не отвлекаясь, пытался задрать мне юбку. Путался в подоле, осыпал весь женский род и меня в придачу бранью. На миг я оцепенела от ужаса, а потом принялась отбиваться с утроенной силой. Сбежать от Вантеса в другой мир, чтобы попасться в лапы другому похотливому шакалу? Ни за что! Я буду сопротивляться до последнего. – Вертись-вертись, кобылка, – приговаривал Мошано. – Твое сопротивление лишь воспламеняет мою кровь… Жадные пальцы сжали грудь. – Сочная девка, спелая… Ты ведь девка, а, Мари? Наверное, нужно было поблагодарить Живую Мать, позволившую градоначальнику выпить больше чем нужно. Движения были рванными, он едва справлялся со своими руками и пальцами. Это-то и помогло сберечь мою честь. Когда в очередной раз безжалостная рука сжала ягодицу, от омерзения я едва могла дышать. Задыхалась, придавленная грузным вонючим телом. Чтобы дать себе вздохнуть, со всей силы ударила лбом и попала в нос. Градоначальник заверещал и отпрянул, позволив мне вырваться. – Мерзкая девка! – держась за нос, гундосил он. – Тебе некуда бежать. Дверь заперта, а ключ у меня! Жирный боров! Я схватила со стола первое, попавшее под руку, а именно, массивную пепельницу в виде львиной головы и приготовилась защищаться. Страх ушел, осталась только ярость. Хотелось обернуться, наброситься на него и рвать. Лишь чудом мне удавалось оставаться человеком. – Ты не посмеешь! – взревел градоначальник, но остановился. – Да я тебя после такого в тюрьму… на рудники! – А вы рискните и узнаете, – прорычала я и сама двинулась на него.