– Никогда. Собачка поежилась. – Мне больше по душе Лондон. За городом тоже, конечно, неплохо, но мне нравится ходить по асфальту. Думаю, Лондон сильно изменился, – добавила она, и в ее голосе послышалось возмущение. Вдруг Генриетта развернулась на подоконнике, внезапно навострив уши. – Кто-то идет! – Может, мама наконец пошла к себе наверх? – Лили как можно теснее прижалась к окну. – Нет-нет… – прошептала собака, дрожа от возбуждения. – Наоборот, кто-то спускается вниз! Лили нахмурилась: – Может, это Марта или Виолетта? Они наши служанки. Только мы с тобой уже давно тут сидим, и никто наверх не поднимался… – Это кто-то очень маленький. Или, может, просто свет. Пахнет странно. Фу. Какой противный запах! Пахнет неправильно, кисло, пахнет злом. Кто это, Лили? Тихо, тихо, она идет по коридору! Кто-то легко и почти бесшумно ступал по каменному полу и направлялся прямо в сторону Лили и Генриетты, которые сжались на подоконнике. Женщина в черном платье, чье лицо было скрыто вуалью, прошла мимо, тихо постучала в дверь и исчезла в библиотеке. Когда дверь захлопнулась, Генриетта высунула мордочку из-за шторы: – Итак? Кто это? – Мартина. Мамина горничная. Она ужасна! – Лили поежилась. – Вся такая… призрачная. Только от нее не воняет. По крайней мере, я никогда не замечала. Она очень ухоженно выглядит – на платье всегда ни пятнышка. И гладит она отлично! В глазах Генриетты проскользнуло сожаление: – Поверь мне, от нее воняет! Но не из-за того, что она грязная. Мне даже кажется, что ей вообще не надо мыться… – В темных глазах загорелся интерес. – Почему она тебе не нравится? Лили нахмурилась: – Другие слуги со мной разговаривают, а она – нет, никогда. Возможно, они меня жалеют – Марта меня подкармливает, а Виолетта учит писать. Они знают, что во мне нет никакой магии, – на фырканье Генриетты девочка не обратила внимания, – и считают, что мама мною совсем не занимается. – Так и есть. К счастью! Если бы ты училась, как сестра, то никогда бы меня не нашла – у тебя просто не хватило бы на это времени. – Что в Мартине самое странное, так это ее глаза! – внезапно добавила Лили. – Они отвратительны. Они серые, и в них нет серединки. Глаза без зрачков! У нее их нет! И белков нет. Глаза просто серые… Заинтригованная Генриетта внимательно посмотрела на девочку. – Это еще кто-нибудь заметил? Может, другие слуги? – Мартина почти никогда не заходит на кухню или в комнату прислуги. Она ест в своей комнате, которая, кстати, соединяется с маминой. И ты сама только что видела – ее лицо постоянно закрывает эта вуаль. Слуги говорят – это потому, что она с Кавказа – там так ходят, но я в это не верю. Чтобы рассмотреть ее глаза, надо хорошенько приглядеться. – Лили посадили собаку себе на колени и начала ее гладить, пытаясь успокоиться. Ее пальцы нежно скользили по пушистой шерстке. – Я стараюсь о ней не думать. Как тебе кажется, на ней тоже какое-нибудь заклинание? Генриетта поежилась. – Нет. Мне кажется, она и есть заклинание. – То есть она создана из магии? – прошептала удивленная Лили. – Я даже не знала, что такое возможно! – Это мало кто может сделать. Это не какая-то там заурядная магия. У Арабеллы был начитанный отец, очень эрудированный волшебник. Сам он редко колдовал, но мог, когда хотел, он больше писал о магии и часто о ней говорил – особенно за обедом. Иногда его речи были очень интересными. Помню, однажды он рассказывал о живых существах, сотканных из магии. Это безумно сложное волшебство. Я даже представить себе не могла, что твоя мать так сильна! – Генриетта вмиг погрустнела. – Я нагрубила твоей сестре, а теперь понимаю, почему она так напугана… – Правда? Значит, она не нытик? – с облегчением спросила Лили. Но вдруг Генриетта напряглась и ощетинилась. Снова чье-то присутствие. Лили прищурилась, будто думала, что сможет увидеть коридор сквозь пыльный бархат, если только постарается. А может, у нее действительно это получится? В конце концов, голова кружилась от радости, когда она вспоминала, каким образом перед ней появилась Генриетта. В то же время Лили охватил сладостный страх, но она точно не собиралась сдаваться. Девочка услышала шаги и низкий, мелодичный голос матери. Та подошла к двери, открыла ее и выплыла в коридор, Мартина шла следом. Лили крепко схватилась за старую деревянную оконную раму, чтобы не упасть на пол прямо перед матерью. Девочку тянуло к ней как магнитом, будто она была тонкой булавкой, а за матерью шлейфом следовала нить болезненных заклинаний. Одной рукой Лили прижала к себе Генриетту – она заметила, как когти мопсика поползли по деревянному подоконнику, и испуганная собака в ужасе посмотрела на девочку. Из-за темного бархата показался лишь кончик когтя, но этого хватило, чтобы темная вуаль, проходя мимо, обернулась, Лили чувствовала, как холодные глаза пронзают окно, и вжалась в угол так сильно, что на коже, наверное, останется след. Возможно, Мартина подумала, что это просто мышка, но наконец тяга маминой магии исчезла. На мгновение шаги затихли, и послышалось едва различимое шипение – а потом снова шаги, и Лили выдохнула с облегчением. Скрипнув, дверь открылась – и Лили, и Генриетта подпрыгнули от неожиданности. Из библиотеки выглянуло испуганное лицо Джорджи. – Лили, ты тут? Та спрыгнула с подоконника и, держа на руках мопса, вышла из-за штор. Собака неистово лизала когти, будто ее чем-то испачкали. – Она просто кошмарная! – прошептала она. – Не понимаю, как у вас двоих может быть такая неприятная мать! Или как вы умудрились оставаться чистыми. Относительно чистыми… – Она с подозрением посмотрела на Джорджи. Лили проскользнула в библиотеку и закрыла за собой дверь, потом прислонилась к ней, пытаясь успокоиться. Сердце неистово колотилось, а пыльный густой воздух затруднял дыхание. – Это магия, – объяснила Джорджи. – Она тут повсюду, даже в воздухе. Дыши ртом – это помогает. Потом привыкнешь. Генриетта спрыгнула на пол и побежала по библиотеке, деловито ее обнюхивая. Когда-то род Меррисот был очень известным – в поместье съезжались маги со всей страны – или даже со всего мира. Местом встречи была именно библиотека – самая большая комната во всем доме, намного больше зала. Библиотека занимала чуть ли не весь первый этаж. В ее конце потолок был украшен витражным куполом и выходом на балкон. Лили редко там бывала. Ей казалось странным, что комната, где так много стекла и огромных окон, выходящих на розовый сад, всегда оставалась темной и мрачной. Правда, сад с розами уже превратился в сад с одуванчиками. Но сейчас, в эту самую минуту Лили чувствовала, как в воздухе парит волшебство, бросая легкие отблески тут и там, будто пыль, что видна в лучах солнца. – Джорджи, ты знала, что Мартина ненастоящая? Генриетта говорит, она сделана из магии. Джорджи покачала головой. – Это невозможно. – Возможно. Это так и есть, – отозвался приглушенный голос из ниши с книгами, что были в каждой стене. – Хотя я не уверена, что ее создала именно твоя мать. Но пахнет она именно ее магией – мускусом. – Генриетта высунула голову. – Почему мама не завела обычную служанку? – Джорджи упала на кресло, будто ее ноги подкосились. – Даже не представляю, какие могут понадобиться заклинания, чтобы сотворить человека! С чего надо начать? Лили села на стол рядом с сестрой. – Может, с тела? А вдруг заклинание есть в какой-нибудь из этих книг? Книги в библиотеке были повсюду. Ими были заставлены все полки, они были навалены на столы и даже подоконники. В комнате стоял затхлый запах магии и заплесневелой бумаги. – С тела? – ужаснулась Джорджи. – Мама бы не пошла на такое! Лили пояснила: – Я имела в виду – ей надо было сотворить тело… А ты что подумала? Что мама его откуда-нибудь украла?! Джорджи покачала головой. – Нет. Это ты так подумала, а не я. Уверена, она ничего подобного не делала! – А вот я бы совсем этому не удивилась, – с лежавшего на полу огромного словаря магии Генриетта прыгнула на стул рядом с Джорджи, свернулась на большой диванной подушке с вышивкой и посмотрела на девочек. Кажется, ей нравится за ними наблюдать. – Хотя, возможно, все началось не с человеческого тела. Мартина даже не человек. – А у Арабеллы такие заклинания получались? – зачарованно спросила Джорджи. – Нет, конечно! Такое творят только злейшие волшебники! – Собака повернула к ней голову. – Ты ведь это понимаешь, да? Что твоя мать ужасно опасна? Лили нахмурилась. Она боялась маму – всегда боялась, сколько себя помнит, но в то же время ею гордилась. Мысли и воспоминания, вещи, какие она знала, вдруг начали исчезать из сознания Лили. Казалось, она стоит на песчаном пляже и чувствует, как волны уносят песок из-под ног. – Неужели она действительно так ужасна? – тихо прошептала Лили, надеясь, что Генриетта хихикнет и скажет: «Нет, конечно. Так, лишь самую малость!» Собака помолчала, почесала нос, потом вздохнула: – Я знала Арабеллу совсем маленькой, она была примерно твоего возраста, Джорджи, но даже тогда ее семья очень отличалась от вашей. Невероятно сильные маги, они всегда сторонились темных заклинаний, хотя отец любил о них говорить. Арабелла с сестрами изучала утонченные виды магии: чары, иллюзии, управление погодой. Неудивительно, что она выбрала для себя именно погоду. Ее заклинания редко удавались, но Арабелла была талантлива. А то, чем занимается ваша мать, куда более сомнительно. Половина книг из этой библиотеки должна быть заперта на ключ! Джорджи нахмурилась. – Как ты можешь такое говорить?! Ты совсем не знаешь нашу маму! Лили так удивилась подобному выпаду сестры, что засмеялась – не согласиться с Генриеттой просто невозможно. Конечно, собака права. – Джорджи, она тебя заколдовала – да так, что ты чуть меня не забыла! Разве этому может быть достойное объяснение? – Джорджи провела с матерью больше времени, чем ты, – стала оправдывать девочку Генриетта. Собака наклонилась к Джорджи и подозрительно ее обнюхала. – Было бы странно, если б она не впитала ее магию и… нравы. Возможно, на ней до сих пор остались обрывки заклинания. – Хватит меня обнюхивать! – одернула ее Джорджи. – Интересно, где она на тебя его наложила? Тут? – Генриетта склонила голову набок: кажется, она так делает, когда думает. – Это бы объяснило, почему Джорджи снова от нас ускользает… – Я не ускользаю! – Глаза Джорджи полыхали гневом. – Я не видела создания грубее, чем ты! И уж поверь мне, мама успела показать мне несколько отвратительнейших существ! – она сглотнула. – Понимаю, мама что-то затеяла, что-то плохое. Но, Лили, именно ради этого я столько старалась! У меня будто почву из-под ног выбили – ты только представь, что я чувствую! Вся моя жизнь поменялась за несколько часов! – Она обхватила себя и поежилась. – Ты права, – добавила Джорджи, обращаясь к Генриетте. – Мне здесь действительно труднее находиться. Заклинание будто витает в воздухе. Уверена, я все еще под его влиянием… – Тогда надо поторапливаться! Пора найти то, за чем мы сюда пришли! – Лили встала и беспомощно огляделась. Несколько минут они ходили по библиотеке; тут и там Лили брала с полок книги и просматривала их. Наконец, расстроенная, села на пол в углу комнаты и тяжело вздохнула.