– Гэтвуд, – выдохнула она. – Я сказал – Гэтвуд, да? Крона мысленно встряхнулась, желая, как можно скорее сбросить с себя это странное, вызванное эхом наваждение. – О, боги, – сказала она, когда частички головоломки встали на свои места. – Он работает у Айендаров – может, ты даже встречался с ним раньше. Гораций Гэтвуд. Ее тело все еще вздрагивало от отвращения, которое вызвала Фиона Гэтвуд. Она не знала, что это значит, но была уверена, что эти Гэтвуды как-то связаны. Гораций следовал тенью за воспоминаниями о Фионе. Теперь все вообще смешалось в кучу, и она не знала, что делать. Фактов у нее не было – никаких. Остался только инстинкт. И инстинкт велел ей бежать. Как можно быстрее добраться до поместья Айендаров – лететь на крыльях, которые ей могло бы одолжить Время. Ордера. Благодаря Де-Лии Пророк знал, что они готовят ордера. И он что-то сказал про приз, что вроде он должен его получить сегодня. Если Крона и Тибо провели в этом погребе всю ночь, а сейчас уже почти утро, то… Что же такого особенного в сегодняшнем? Десятый день. Что-то должно было происходить у Айендаров… Свадьба. А невеста беременна. – Это она. Он хочет заполучить ее. Мелани. – Мелани? Мелани Дюпон? Мелани – невесту Лейвуда? – Да. Не знаю, почему Гэтвуд хочет ее убить, но думаю, что в этом и заключается испытание. Он собирается… – Собирается что? – спросил Тибо. – Разделать ее. – Нет. Нет. Она огляделась вокруг, посмотрела на деревья. Это фруктовый сад. Она была уверена, что уже видела его раньше. Он находился недалеко от поместья Главного магистрата. – Ты пойдешь в участок, – сказала она Тибо. – Объяснишь, почему мы с Де-Лией исчезли вчера днем, когда в городе появился варг. Возьмешь Трея, Сашу, всех, кто там есть. Они послушают тебя, обещаю. Милостивые боги, пусть они придут. И пусть ни одна марионетка не преградит им путь. – Как? А почему бы тебе не пойти? И почему… с чего вдруг они станут меня слушать? – Кто-то должен как можно скорее добраться до дома Главного магистрата. Мне нужно как можно больше регуляторов здесь, ясно? Вот, возьми. Она развернулась между его ног, сунула руку во внутренний потайной карман блузки, где у нее на груди хранился жетон регулятора. Просто чудо, что сектанты его не нашли. – Назовешь свое имя. Она протянула ему, гадая, понимает ли он, что это значит, что она доверяет ему свой жетон. Он мог продать его за целую кучу времени. Мог сбежать с ним, забрав и ее доверие, и работу. Она внезапно почувствовала себя абсолютно беззащитной и уязвимой. Он накрыл ее ладони рукой и сжал, но она никак не решалась выпустить жетон из рук. – Разве он не нужен тебе самой? – мрачно спросил он. – Не настолько, насколько мне нужна помощь. Трей знает о тебе, он поймет, что это я дала его тебе. Он поймет, что это знак. Пожалуйста, иди. Без единого слова протеста Тибо вскочил на ноги. Крона качнулась вперед, не ожидав потерять опору в виде его тела. Но в следующий момент она тоже встала, поспешила к маске и привязала ее лентами к поясу. Возможно, ей следовало отдать Шарбона Тибо, чтобы он передал ее регуляторам. В конце концов, в этом и заключалась ее работа – вернуть маску Хаоса, и она это сделала. Но она не могла отдать ее сейчас. Только не сейчас. Глава 41 Мелани День свадьбы Замок стал еще красивее. Его украсили белыми цветами с бирюзовыми лентами, рассыпанными по саду в беспорядке, как вошло ныне в моду у знати. По традиции, соединяющаяся пара встречалась наедине за складками шелкового свадебного шатра, до прибытия гостей, чтобы обменяться клятвами и подарками. После завершения их личных клятв занавес шатра открывали, и пара произносила клятвы в верности перед сообществом. В шатре одновременно должны были находиться только два человека. Больше считалось плохой приметой. Даже если на церемонии соединялось больше двух человек. Даже если третьим был нерожденный ребенок. Мелани старалась не думать о суевериях. Не обращать на них внимания. Она сжимала и разжимала руки, сложенные на коленях, пока мать трудилась над ее прической. Они занимали одну из гостевых спален на втором этаже главного дома. Кларисса разбрызгала по комнате туалетную воду с запахом меда, которая теперь туманом мягко окутывала невесту. – Эти шпильки прям упираются изо всех сил, – хмыкнула Дон-Лин, поправляя один из локонов Мелани, прежде чем накрыть ее вуалью из камней радости. – Может, все-таки снять ферроньерку? Думаю, ничего не будет видно… – Нет. Нет, – ответила Мелани, немного дернувшись, когда почувствовала, как острые как от иголок уколы эмоций сменились чувством легкости и воодушевления. Воодушевления, которое не было ее собственным, как ей бы хотелось. Предполагалась, что почти все невесты должны нервничать из-за своей брачной ночи. Каким бы устаревшим ни было это представление, Мелани хотелось, чтобы именно это было источником ее беспокойства. Но с тех пор, как регуляторы постучались в ворота замка Айендаров, в ее груди обосновался страх. Дон-Лин взяла в руки нитку и иголку и закрепила несколько дополнительных бусин из камня радости к манжете платья Мелани так, чтобы они обвивали ее руки. Каждая представляла собой тяжелую каплю, вырезанную в виде бурлящего водоворота. Оглядев свою работу, она одобрила ее поцелуем в макушку дочери. – Вот и все. Красавица. Мелани улыбнулась матери. Щеки Дон-Лин были пухлыми и румяными, кожа сияла. Сейчас она выглядела прекрасно и вообще ничем не напоминала то хилое существо, которым была до встречи Мелани с Белладино. Что бы ни случилось с Мелани, кто бы ни узнал о ее метке в будущем, она никогда не пожалеет о том, что произошло. Потому что сейчас, сегодня Дон-Лин была здесь, вместе с ней, на ее свадьбе. – Подожди-ка, вот еще один… – ее мать заметила выбившийся локон. – Ну-ка держись крепче. Закончив наносить последние штрихи, Дон-Лин передвинула высокое позолоченное зеркало, чтобы Мелани могла получше разглядеть себя. – Прелестно. – Почти все невесты прелестны, – сказала Мелани. Слова выражали скромность, но благодаря камням радости наружу все же прорвалась гордость. Раньше она никогда не красилась, как делают знатные дамы, но старшая мадам Айендар настояла, чтобы обвести глаза черным, нанести немного розовых румян на щеки, а губы тронуть помадой в тон. Результат ее порадовал. Яркое свадебное платье цвета морской волны ей очень шло. Ей не терпелось увидеть Себастьяна в костюме – она была уверена, что он тоже будет сидеть на нем как влитой. Внезапно ее охватило волнение, поднимаясь от ног к груди. Пусть говорят камни радости, и пусть их слова будут правдой, сказала она себе. Их прервал стук в дверь. – Да? – Кларисса открыла дверь. На пороге стоял Гэтвуд. – У меня есть подарок для невесты, – сказал он. – Мне бы хотелось передать его наедине. Не оставите нас на пару минут? Дон-Лин выглядела скептически. Мелани не раз и не два жаловалась ей на Гэтвуда. – Все хорошо, ма, – заверила ее Мелани. – Сходи, посмотри, все ли там в порядке с шатром. И Дон-Лин, и Кларисса ушли, глядя на Гэтвуда. – Я буду здесь, в коридоре, прямо за дверью, – сказала Кларисса, явно пытаясь создать пути отступления для Мелани, если она того пожелает. Мелани же хотелось, чтобы здесь был ее хозяин. Гэтвуд всегда избегал встречаться с ним. Но хозяин был внизу в саду, нянчился с Фибраном, который без конца впадал в бред. Мелани смотрела, как Гэтвуд входит в комнату с высокомерной ухмылкой на губах, и вспоминала тот день, когда рот его так же высокомерно кривился, а голова склонялась в неискреннем поклоне. Тот день, когда она поняла, что обратиться к нему за помощью было ошибкой. Прошло больше двух лет, и вот он – стоит перед ней и ведет себя так, будто он действительно является хозяином ее жизни. – Выглядете прекрасно, – сладко сказал он, оглядывая ее сверху вниз. – Похожи на мою жену в день нашей свадьбы. Мелани сдержалась, чтобы не возражать. Она прищурилась, пытаясь понять, что он хочет сказать таким двусмысленным комплиментом. – О, нет, не смотрите на меня, как на старого извращенца. Я просто хотел сказать, что, глядя на вас, вспомнил о приятном времени. Вы часто напоминали мне мою Фиону. С того самого момента, как мы с вами познакомились Не внешне, нет. Силой духа. Уверенность в себе, в своих силах освещала ее изнутри. Никто не мог отказать ей или удержать на расстоянии. Как и вы, она была личностью – сильной, решительной. Гэтвуд редко говорил о своей жене. Отрывистое замечание здесь, краткое воспоминание там. Несмотря на настороженность, она не перебивала его. Возможно, Гораций Гэтвуд был чем-то большим, чем преследующий ее навязчивый бывший маг. Он опустил руку, прижимая ее к груди. – Конечно, у нее не было такой силы духа, как у вас. Она была нездорова. Какое-то время она провела в лечебнице для безумцев, прямо у края Долины, на севере. Знаете, где это? Нет? Страшное место, но выбора у нас не было.