– Когда разные мастера работают вместе над созданием магических предметов с использованием разных видов магии, мы следуем очень строгим рецептам. Строгим правилам. И каждый аспект находится под строгим контролем. И я бы не стал доверять никому и никогда. Это с большой вероятностью вызовет подозрения – привлечет внимание регуляторов – даже если я найду кого-то, кому могу доверять. Она повесила голову, и он взял ее за плечи. – Это не значит, что у нас ничего не получится. Но это значит, что мне, возможно, придется работать дольше. На решение этой задачи могут уйти годы… – Годы? – Да. Мне жаль. Но годы. Годы, проведенные в качестве лабораторной крысы… именно этого она отчаянно пыталась избежать. – Нет, мне хочется… Мне хочется … Она хотела сказать «жить». Но что за жизнь у нее была до этого? Ну правда? Совсем простая, конечно, но ей она нравилась. И она не жалеет о том, что ей пришлось ухаживать за родителями. Но свободы у нее на самом деле не было. Не было возможности выбирать, как ей прожить эту жизнь. Ее дни, ее время ей не принадлежали. И теперь у нее снова отняли выбор. – Я могу предложить вам работу, – сказал он. – Если так будет проще. Мне нужен помощник. И тогда никто не станет интересоваться, почему вы так долго здесь находитесь. И мы сможем экспериментировать сколько угодно. Ей не понравилось, как он произнес слово «экспериментировать» – слишком нетерпеливо, слишком клинически. Как будто в центре этих экспериментов была не та самая девушка, с которой он разговаривал. – Я… Мне надо подумать. Он отвернулся от инструментов, вопросительно приподняв густую бровь. – Подумать? Моя дорогая, я хочу вам напомнить, что это вы пришли ко мне. Я предлагаю вам безопасное убежище, возможное решение проблемы и плату. Что же вы еще желаете? Она оглядела мастерскую, задержалась взглядом на наполовину вырезанных изображениях, склянках с пузырящимися субстанциями и тяжелых сейфах. Она вдохнула запах опилок и краски. Ощутила мягкое журчание магии вокруг – той самой, которую она навряд ли бы чувствовала, если бы не поселившаяся внутри нее сила. Все здесь было так… могущественно. И все это ее не интересовало. Она не хотела иметь с магией ничего общего. Когда она впервые осознала, что внутри нее находится магия Белладино, она почувствовала трепет. Почувствовала себя окрыленной. Зелья, эликсиры, отвары, настойки – от всего этого у нее начинало покалывать пальцы, а разум работал в поисках решения. Она надеялась избавиться только от той части знаний, которая была связана с магией. Ей хотелось оставить себе знания, связанные с исцелением. Но удержать их оказалось невозможно. Слишком велик был риск. Слишком. От неуверенности в себе она потрясла головой, словно пытаясь стряхнуть все проблемы. Гэтвуд сделал ей щедрое предложение. Не пустячок какой-нибудь. Она будет дурой, если не согласиться. – Ничего, – ответила она. – Мне больше не на что надеяться. – Прекрасно, – сказал он, радостно хлопая в ладоши. – Значит, решено. Вы будете моей новой помощницей, и мы сможем работать над вами, когда не будем развлекать клиентов. – Работать надо мной, – рассеянно пробормотала она. Да, ей нужно было еще над кое-чем поработать. * * * Когда она вернулась в гостиницу на обед, то сначала хотела рассказать матери о своей новой работе. Но Дон-Лин крепко спала, ее щеки горели здоровым румянцем, а дыхание было сильным и ровным. Поэтому Мелани отправилась к Себастьяну. – Прекрасные новости! – сказал он, широко улыбаясь, отложив гостевую книгу. Она улыбнулась в ответ, но он заметил напряженное выражение ее лица. – Или нет? – спросил он. – Да, прекрасные, – согласилась она без энтузиазма в голосе. – Просто… Когда я впервые поняла, что у меня есть знания мастера-целителя, я представила, как буду использовать их. Представила себе будущее, в котором… – Она взмахнула рукой, словно отгоняя облако дыма. – В общем, ерунда. – Это не ерунда, – сказал он. – Если тебе этого не хочется, то… – Дело не только в том, чего хочется мне, – вздохнула она. – Мы принимаем решения по жизни и совершаем действия, у которых есть последствия. Эти последствия сужают наш выбор. Время заставляет нас идти прямым путем на отрезке между прошлым там, где мы находимся сейчас. Этого уже не изменить. – Но новые решения означают новые последствия и новый выбор, – мягко сказал он. – Мы никогда не останавливаемся на одном пути. Время также дает нам свободу воли. Она никогда не замораживает наше будущее. Она снова улыбнулась натянутой улыбкой и пожала плечами. – Решение принято. – И ты можешь изменить его, когда захочешь. Кстати, давай сходим куда-нибудь пообедать? Тебе, наверное, уже надоела гостиничная еда. Согласна? – Конечно, спасибо. Они беззаботно дошли до ближайшего парка, болтая на ходу. Он показал ей, какие птицы живут в городе, а она рассказала, какие витражи ей понравились. На одном конце зеленой аллеи находилась кольцевая развязка, где в полдень парковали свои тележки многие уличные торговцы. Подмигнув, он купил ей пирожное-муравейник в качестве поздравления. В нем было столько кондитерского сахара, что она бы закашлялась, если бы ела слишком быстро. Пахло оно божественно. – Давай помогай, а то для меня это слишком много, – сказала Мелани, хихикая, когда продавщица протянула ей угощение. Себастьян кивнул. И оба наклонились. Они вместе откусили по первому кусочку, глядя друг на друга через пирожное. Их лица покрылись сладкой белой пудрой от носа до подбородка, и оба рассмеялись. Не успела Мелани проглотить жареное тесто, как Себастьян наклонился к ней и поцеловал ее в кончик носа. Оба застыли, застигнутые врасплох. Себастьян, заикаясь, отступил, уткнувшись взглядом в гравийную дорожку. – Я, ммм… Мелани быстро откусила один кусочек торта, широко распахнув глаза. Он…? Что это…? Она внезапно обнаружила, что неспособна думать полными предложениями, и ее сердце танцует самый странный танец. Продавщица тортов-муравейников понимающе усмехнулась. Это была крупная пожилая женщина, которая в своей жизни видела достаточно таких проделок. – Ой, да ладно, – сказала она Мелани. – Посмотри, он и так сгорает от стыда. По-моему, клевать даму в носик – не слишком по-мужски, согласна? Мелани вряд ли думала, что в Себастьяне было «по-мужски», а что нет. Его смуглая кожа покрылась розоватым румянцем, и он начал нервно тереть шею сзади, оставляя на ней полоски пудры. К счастью, его нерешительность пошла Мелани на пользу. Резко сглотнув, она решительно поставила тарелку на тележку продавщицы и подошла к нему. Он робко отвел взгляд. Но Мелани сахар будто придал храбрости, которую придает магический камень. Она протянула руки к лицу Себастьяна, обхватила щеки ладонями, даже не попытавшись сдуть пудру со своих пальцев. Его рот слегка приоткрылся – может, он хотел возразить или извиниться, а, может, хотел пробормотать еще парочку бессмысленных слов – но она не дала ему возможности заговорить. Потянув его вниз, она прижалась своими губами к его губам. Поцелуй вышел мягким, целомудренным и имел вкус сладкой глазури. Когда они оторвались друг от друга, уголки рта Мелани тронула самодовольная улыбка. Себастьян, однако, выглядел таким же ошеломленным, как и раньше. Он пытался встретиться с ней взглядом, чтобы почувствовать одобрение, согласие, как будто не она притянула его к себе. Может, это и было жестоко, но сразу она ничего не сказала. Пусть лучше сам в этом разберется, подумала она. Она отпустила его лицо, и у него на щеках остались идеальные отпечатки ее ладоней. После того, что они тут сказали и сделали, им обоим нужна была ванна. Раньше она никогда ни о чем таком не думала, и это был ее первый поцелуй с детства. Казалось, раньше никогда не было времени. И хорошего всегда мало. – Что… это было… – пробормотал он. – Это был поцелуй, дорогой, – рассмеялась продавщица. – Боги, как легко тебя смутить. Хихикая, Мелани отвела его подальше от навязчивого взгляда женщины. Они нашли тенистое место под большим деревом и сели, не переживая, что могут испачкать одежду о траву. Несколько долгих мгновений они молча смотрели друг на друга, оба очарованные блеском в глазах друг друга. – Я не хотел, – в конце концов прошептал Себастьян. – Не хотел что? Целовать меня в нос? Все в порядке.