– Но, поскольку на это потребуется время, нам нужно что-то сделать с этой меткой, – сказал Гэтвуд и быстро направился к своему станку для окраски. На небольшом клочке бумаги с помощью палочки для краски он написал адрес. – Пойдешь по этому адресу. Там живет эмоциатор, которая изготовит для тебя скрывающий кулон. Не говори ей, зачем он тебе. Просто скажи, что тебе нужен кулон примерно такого размера… – он нарисовал на бумаге круг, достаточно большой, чтобы скрыть метку на лбу, – …заполненный таким количеством ртути, которое она имеет право залить туда по закону. Он замолчал, заметив, что Мелани и Себастьян обменялись обеспокоенными взглядами. – Если вы боитесь регуляторов, – сказал он, – я помогу подготовить документы. Пойдете к эмоциатору в качестве моей помощницы. – Буду вам очень признательна, спасибо. – Затем вам надо будет пойти к другому ювелиру и купить обычный обруч для головы, – продолжил он. – Будете носить ртутную ферроньерку, которая скроет вашу метку и от любопытных глаз, и от любопытных сканеров. Понимаете, эти знаки излучают вибрацию, которую можно обнаружить. Отметина представляет собой входное отверстие, которое никогда не закроется полностью. Мелани прижала клочок бумаги к груди, пораженная его добротой. Почему все так добры к ней? Сначала Себастьян, теперь мастер Гэтвуд. Может, все-таки все обойдется и закончится хорошо. Глава 30 Крона Мне хотелось улечься рядом с Мимулюсей, свернувшись калачиком, гладить ее по спинке и рассказывать ей разные истории и сказки. Те, которые иногда читал нам папа. Или те, которые я иногда слышала на рынке. А иногда я и сама сочиняла какую-нибудь историю о людях, которые брали варгов к себе домой, кормили их цветочными лепестками, поили капельками росы, надевали им короны с драгоценностями. Мимулюся была для меня самым лучшим другом и самым близким домашним питомцем. Даже сейчас я иногда скучаю по ней. Прошло еще два дня, но никаких новых удачных зацепок не появилось, зато появился еще один безымянный цветок. Жертву оставили – явно желая поглумиться – возле цветочного магазина в элитном районе. В этот раз тело было изломано и скручено в виде хризантемы. Маска зеленого человека обнаружила следы тех же химикатов, которые были обнаружены на Эстер. – Их здесь столько, что вполне можно отравить человека до смерти, – сказал Трей из-под маски. Команда регуляторов работала на месте преступления, заглядывая под каждый листок и лепесток. – А вот и матка, – сказала Крона, заметив кусок плоти, угнездившийся в ведре с забрызганными кровью тюльпанами. Она легонько ткнула его перчаткой, сглатывая желчь. – Определенно имеются разрезы, как и на других жертвах. Ее не просто вырезали, ее вскрыли. Стало совершенно очевидно, что именно этот орган привлекал убийцу. Характерная деталь, которая отличал его от Шарбона. Может, он презирал жертв за то, как они поступают со своим телом? За выбранную ими жизнь? Или он просто выискивал тех, кого считал уязвимым? – Неужели это та самая жертва – отброс, которая пару дней назад пришла к Стрэндж за средствами для аборта? Та самая, кого страж потерял из виду? – спросила Табита. – Похоже на то, – ответила Де-Лия, – хотя пока трудно сказать, использует ли убийца мадам Стрэндж для отслеживания своих жертв или просто отправляет их к ней после того, как наметил их. Кем бы ни была эта жертва, вся констебулярия подвела их. На противоположной стороне улицы Крона заметила вспышку от камеры. – Черт! Ройу? – Принято, – ответил он. Они пытались скрыть информацию о новом цветочном мяснике и его жертвах. Но вечно сдерживать журналистов невозможно. Несколько утренних газет уже пестрели заголовками «ЦВЕТОЧНЫЙ МЯСНИК ВЕРНУЛСЯ?». Теперь им придется разбираться не только с ужасными убийствами, число которых, по-видимому, продолжит расти, но и с запаниковавшим населением. * * * На седьмой день расследования, вечером, Крона с облегчением увидела знак Тибо на памятнике Абсолону. Значит, у него появилась информация, и он готов к встрече в выбранном ею месте. Встретиться Крона решила на следующий день в отвратительном маленьком кафе-лачужке, незадолго до обеда, чтобы они могли перекусить наедине, пока он будет делиться неправедно добытой информацией. Мебель в кафе была наспех сколочена из старого хлама со свалки, старые двери изображали из себя столешницы, а бочки – барные стулья. Когда она вошла, в помещении стоял грохот игральных костей и периодически раздавались внезапные возгласы. Это значило, что в помещении за кухней идет игра в кости. От этих резких звуков у нее свело челюсти, но в принципе он ее особо не беспокоил. Зато забеспокоился хозяин кафе. Взглянув на ее форму, он побледнел. У нее не было времени переодеться перед встречей, и она очень надеялась, что кафешка располагалась вдали от хоженых троп и проторенных дорог и никто не увидит ее с Тибо. – Две чашки жареной лапши с острыми овощами, потом исчезни и не показывайся, – сказала она, усаживаясь и плюхнув горсть ампул со временем на стол. – И попроси игроков прикрутить громкость. Мне все равно, во что они там играют, но страж за углом может заинтересоваться. Хозяин принес две порций лежащей горкой лапши, и Крона сняла шлем. От овощей шел пар, оставляя в воздухе сладко-пряный запах. Она с удовольствием вдохнула, и в животе у нее заурчало. Мужчина молчал, ожидая, понравится ли ей. Она кивнула ему и занялась лапшой. С набитым ртом она показала ему поднятый вверх большой палец. Обильно вспотев, мужчина с благодарностью поклонился с таким видом, будто только что избежал повешения, и прокрался обратно на кухню. Когда хозяин скрылся из виду, заскрипела на ржавых петлях входная дверь, и вошел Тибо – весь разодетый и отглаженный. Кажется, он вернулся к своему обычному состоянию. Дверь он закрыл на защелку. – Ну что сказать, тебе это понравится, – произнес он вместо приветствия. С показной благородной грацией, в которой не было большой необходимости, Тибо оседлал одну из пустых бочек из-под виски напротив Кроны. Он окинул взглядом тесное пространство, убедившись, что в кафе пусто, и только потом продолжил: – Это знак духовенства, но он не принадлежит ни одной котерии. Она приподняла бровь. У нее уже было несколько помощников из участка, которые сейчас тщательно просматривали государственные документы в Городском архиве в поисках совпадений, но пока ничего не нашли. Она подозревала, что информацию удалили, как и документы, связанные с делом Шарбона. Крона сидела с полным ртом и не могла ничего произнести. – И? – наконец выдавила она, проглотив и запихивая в рот очередную ложку. – Он принадлежит культу. Очень старому, возможно, почти мертвому культу. Он с вожделением взглянул на палочки для еды рядом со второй миской, изящно взял их и внимательно осмотрел, ковырнув ногтем большого пальца сомнительное пятно. – Мертвому в смысле совсем древнему? – Мертвому в том смысле, что лет сто тому назад их всех уничтожили. Все взрослые и даже дети были убиты во время обряда поклонения – всего около восьмидесяти человек, насколько я понимаю. Это был один из тех культов, которые хотят раскрыть истинную форму Непознанного. Они были очень скрытными, сидели тихо-тихо, заперлись от всех и вся. Крона кивнула. Каждые пару десятилетий появлялся новый культ Разоблачителей – как червь из дерева. Они заявляли, что у них есть путь, следуя по которому можно заполучить информацию о пятом божестве и его дарах. Большинство таких культов были безобидными. – Итак. Если знак этого культа используется снова, значит ли это его возрождение? Кто-то возродил и практикует методы этого конкретного культа? – Или культ никуда и не исчезал. Просто они научились как следует скрывать свою деятельность. – А по убийствам? Узнал что-нибудь интересное? Почему кто-то нападает именно на этих людей? – Якобы никто не выбирал их в качестве жертв, – сказал он, наматывая на палочки лапшу. – Якобы их убил варг. – Но ты в этом сомневаешься? – Подозреваю, что их убил варг той же породы, что и тот, который ранил тебя, – он кивком указал на ее забинтованную руку. – На самом деле, если ваш вор был связан с культом, то, готов поспорить, именно поэтому он прикинулся варгом. Умно и ловко накрутили – так, что никто ничего не понял. – А какие ходят слухи? Что говорят про то, кто их на самом деле убил? Тибо пожал плечами. – Дневной дозор. Ночной дозор. Маршонская гвардия. Религиозные соперники. Кто знает? Неважно. Важно то, где у них находится алтарь. Найдете алтарь – найдете их логово. Это котерия – у всех на виду, с таким же красивым и сияющим символом духовенства прямо на фасаде. Символ, конечно, видоизменили, как и алтарь… – Он сделал паузу, чтобы посмеяться над собственной безвкусной шуткой. – … добавили-убавили драгоценностей, краску и тому подобное. Его глаза искрились от осознания собственной значимости. Вот почему из него получился такой хороший осведомитель. Он обожал распространять слухи и предположения. Обожал добывать информацию, необходимую другим. – И еще кое-что. За это ты будешь должна мне в два раза больше. В смысле что-то действительно редкое, заводной механизм из дворцовой коллекции или из-за границы… – Говори уже, – требовательно сказала она.