– А ты где была? – На выезде. А мама где? – На выезде. Де-Лия убрала все, что раскидала, в шкаф и потянулась за банкой, стоявшей за раковиной. – Чай будешь? Крона сразу не ответила, и Де-Лия рассмеялась и наполнила чайник. – Сиди. Уж чай-то я смогу заварить. Чай еще никому не удавалось испортить. – Кто бы сомневался, – ответила Крона, но послушно подошла к столу. Открыв банку, Де-Лия бросил чайную ложку сушеных листьев в один из фарфоровых заварных чайничков Асель. Этот был самый красивый – отец подарил его на годовщину: разрисованный голубыми завитками, которые струились вверх, напоминая глазурь на белом пироге. На крышке красовались матовые розочки. Когда Кроне было десять лет, она случайно ударила чайник носиком о дверной косяк, и он отломился. Де-Лия умело приклеила его на место, пока не увидела Асель, и, насколько они знали, она до сих пор не обнаружила поломку. Они молчали, пока не закипела вода. Де-Лия быстро залила заварник кипятком и поставил на стол чай и две тонкие чашки. – В леднике еще полно мандаринов, – сказала она. – Поделимся? – Конечно, – улыбнулась Крона. Кроне показалось, что охлажденные цитрусовые странно пахнут. Когда Де-Лия начала чистить мандарин, стало ясно, что что-то не так. Запах был не свежий, а затхлый. Не сладкий, а кислый. И вместо прозрачного сока по пальцам Де-Лии потекла коричневая жижа. Де-Лия возмущенно фыркнула и бросилась к раковине. – А на вид были такие красивые, – проворчала она больше себе, чем сестре. – Фрукты часто гниют изнутри, – громко ответила Крона, стараясь перекрыть шум воды, и поднялась, чтобы достать другой мандарин. Де-Лия неуклюже намыливала руки, мыло выскальзывало у нее из рук, гулко стучало по стенкам металлической раковины. Ее руки дрожали, когда она терла место стыка переднего и большого пальцев, куда попала большая часть гнилой жижи. Затем яростно начала тереть другие пальцы. – С тобой все в порядке? – спросила Крона. – Да эта гниль… просто противно. – Что-то я не припомню, чтобы ты раньше так переживала из-за грязи. В конце концов, они же вместе лазили по канализации. – Я хочу, чтобы ты мне кое-что пообещала. Де-Лия с излишним рвением вытерла руки кухонным полотенцем. Крона чистила второй мандарин. Он был целым, чистым, и шкурка легко снималась с него. Прежде чем ответить, она протянула половинку Де-Лии. – Я не могу ничего обещать, пока не услышу вопрос. – Можешь заглянуть ко мне в комнату, когда я засну? Сегодня вечером? И завтра тоже. Чтобы убедиться, что… что я в постели? Это была самая странная просьба, которую Крона когда-либо слышала ее. – И что, ты думаешь, я там увижу? Что ты спишь или что тебя нет? Она сунула в рот дольку и поморщилась. Мандарин слегка горчил, но все же был съедобным. Они снова уселись за стол, сжав в ладонях чашки и сложив дольки мандарина на махровую ткань. – Боюсь, что мое лунатическое состояние ухудшается. Что я уйду из квартиры посреди ночи. – Думаю, что услышу, если ты вдруг соберешься уходить. – Так заглянешь? Крона знала, что Де-Лия не собирается ни в чем ее обвинять, но это не помешало ей чувствовать себя виноватой. Она вгляделась в янтарную глубину чая. – Проверю, обещаю. А что тебе снится? Крона думала, может, и ей стоит поделиться кровавыми подробностями собственных ночных ужасов. – Ты же знаешь, какие бывают сны: все расплывается – как в тумане, – ответила Де-Лия, небрежно помахав рукой, и поднесла чашку к губам не для того, чтобы сделать глоток, а чтобы тихо подуть по поверхности. Я знаю, как уклончиво могут отвечать сестры. – Де-Лия… – Ситуация сейчас сложная. И продолжает усложняться, – вздохнула она. – Даже не знаю, сколько еще нам придется жить в ней. Сколько еще я сама смогу терпеть. Все из-за этого дела, такая работа… – Работа вообще? Де-Лия кивнула. – Но хватит обо мне. Ты согласилась выполнить мою просьбу. А у тебя как дела? – спросила Де-Лия. – Ни о чем не хочешь меня попросить? – А надо? – Когда ты вернулась после разговора с этим месье Патроне, у тебя был такой вид, будто ты хочешь сказать что-то еще. Крона виновато скрестила лодыжки и поджала пальцы ног. – Ну… – Хорошо. Не хочешь – не говори. – Ты не хочешь рассказывать о своих переживаниях, но ждешь, что я вывалю тебе под ноги свои проблемы? – Это… из-за варгов? Саша рассказала мне о предложении Уткина. Будто он считает, что может убрать твой страх. Крона с грохотом поставила чашку на стол. По махровой ткани разлетелись коричневые брызги и кусочки заварки. – А откуда, скажи, пожалуйста, об этом узнала Саша? Скрестив ноги, Де-Лия откинулась на спинку стула, пожала плечами. – Уткин – ее дядя. – То есть мои проблемы обсасывают в участке все, кому не лень. Это ты хочешь сказать? Де-Лия резко нахмурилась, и на ее лбу пролегла глубокая складка. – Это не сплетни. Нас всех это касается, ведь мы – команда. А больше никто не знает. Мы хотим помочь. Я хочу помочь. – Мне не нужна помощь, – раздраженно сказала Крона и тут же пожалела и о словах, и о тоне, в каком они были сказаны. – Ты и раньше так говорила… когда тебе было десять, – возразила Де-Лия. – Потому что это правда – и тогда, и сейчас, – она вдруг замолчала и покачала головой, позволив себе легко предостерегающе усмехнуться. – Нет. Это неправда, – признала она. – Я… Мне действительно нужна помощь. – Скажи мне, – настойчиво продолжила Де-Лия. – Как ты думаешь, Уткин может помочь? – Надеюсь, что да, – призналась Крона, промокая брызги чая на столешнице тряпкой, пока они не высохли, оставив коричневые кольца. – Если есть хоть один шанс, что это может сработать, думаю, тебе стоит ухватиться за него. – Потому что мое состояние формально помешало мне справиться со своими обязанностями, – тихо сказала Крона. Она глотнула чай, и на мгновение ей захотелось, чтобы это был виски. – Потому что из-за твоего страха тебя могли убить, – пояснила Де-Лия. – С учетом всех обстоятельств на юбилее ты прекрасно со всем справилась. Но есть еще один важный аспект – самый важный – я переживаю за тебя. Что, если мы снова столкнемся с варгом и ты не сможешь с ним справиться, а меня там не будет… что тогда… тебя… На лице у сестры вдруг появилось отрешенное выражение, будто она заглянула в себя. Морщинки на лице смягчились, а кожа на ее лбу и щеках будто увяла. – Лия? – позвала Крона. Де-Лия поднесла чашку ко рту, крепко держа ее в руках. – Я – старшая. И я всегда должна была тебя защищать. А тогда… когда… я не смогла тебя защитить. Ты не должна была видеть то, что видела. Я должна была сделать все возможное. В ее голосе звучало чувство вины. Из-за этого воздух вокруг стал плотным, тяжелым. Кожа у Кроны зазудела.