– Думаю… Надеюсь, что, возможно, оно уже ушло. Совсем. Мы его освободили. – Это… хорошо? Лейвуд бездумно махнул рукой и устало пожал плечами. – О, Боги, да кто ж знает? А мы наверняка должны считать, что нам повезло – мы на мгновение потеряли способность дышать, но больше ничего страшного не произошло, и оно оставило нас в покое. Он указал на шприц, все еще торчащий из дерева. – Можешь действовать. Она схватила шприц, поспешила к смеси, быстро набрала дозу в цилиндр, будто боялась, что заколдованное стекло разлетится осколками у нее в руке и в последний момент лишит ее всякой надежды. Пальцы дрожали, но поршень двигался плавно. Она оглянулась через плечо – на Лейвуда, на углы комнаты, на потолок, на камин. Может, эхо и исчезло, а, может, и нет. Вдруг оно вернется назло ей и уничтожит и смесь, и рецепт. Но ей удалось заполнить цилиндр до нужного деления. Удалось оторвать пальцы от предохранителя шприца. Удалось положить его, не уронив и не уколовшись. А теперь им пришлось ждать, пока пройдет еще час. Она села перед камином, угли в нем давно остыли. Решетка была темной, а устье дымохода зловеще зияло. – Нельзя возвращать пустую маску, – тихо сказал Лейвуд спустя некоторое время. Он стоял перед окном, глядя на суету внизу. – Я знаю. – Если ты там покажешься, хозяин арестует тебя. Штраф… – Я знаю, – перебила она, теребя край юбки. – Почему ты… маска твоего отца…? – Это частная собственность. У регуляторов не было повода спрашивать о ней. Государство не знает, что я ее повредил. Даже владелец лавки, он знает, что у меня была схватка с эхом, но он не знает… – И все же ты повесил ее на стену – расколотую пополам? Он посмотрел на свои ботинки, пошаркал ногами. – После того, что произошло, я сниму ее. – Может, мы… объясним… – предложила она, надеясь на чудо лишь в глубине души. – Если мы расскажем, что произошло, как эхо повело себя… Мы же не плохие люди. Мы не хотели разрушать… – В глазах закона мы виноваты, – сухо сказал он. – Мы уничтожили святыню. Предмет культа. Даже два, считая меня. У государства свои установки, которые почти не предусматривают оснований для смягчения обстоятельств. – Он повернулся и посмотрел ей прямо в глаза. – Мы предстанем злодеями в этой ситуации, даже и не сомневайся. – Значит мы должны избавиться от улик. Надо сжечь ее. Восприняв ее слова как приказ к действию, он вскочил с кровати, поспешил к ней и, схватив маску, собрался швырнуть ее за решетку… Она удержала его за запястье. – Не здесь. И не там, где кто-то может что-то заметить или где можно будет найти доказательства. Потом. Нужно отвезти ее подальше отсюда. Может… я сделаю это по дороге домой. Нам с мамой придется уехать, как только мы сможем. И нам надо будет… О, боги, лавочник, он же станет искать меня? – Регуляторы будут искать тебя, – поправил Лейвуд. – Ты не сможешь просто исчезнуть, не вернув маску. – Я не могу ее вернуть – это же ясно. Что… что, если… А можно ее выкупить? Твоя маска находится в частной собственности, поэтому никто… Он покачал головой. – Контроль за продажей маски будет осуществлять регулятор. Кроме того, где ты возьмешь ампулы со временем? Даже я не могу себе это позволить. Я не могу купить ни одну маску в этой лавке, – на его лице промелькнуло болезненное выражение, – не рискуя потерять гостиницу. Если бы я мог, я бы… – Нет. Нет, я бы и просить тебя об этом не стала. Конечно, нет. Она не могла сбежать, не могла спрятаться и не могла вернуть маску и притвориться дурочкой. Ей нужен план. Она должна что-нибудь придумать, сделать, изобрести какой-нибудь способ, чтобы никто не стал ее искать. Все, чего ей сейчас хотелось, – это исчезнуть, вернуться в деревню вместе с мамой и больше никогда не видеть этой испорченной маски. – Да и сжечь ее мы не сможем, – выдохнула она. – Лишить ее магии – это одно, а сжечь – это… Это не отменит того, что произошло. – Мелани подтянула колени к груди, обняла их руками. – Я просто хотела ее спасти. Я так ее люблю, она не заслуживает… – Мы что-нибудь придумаем, – сказал Лейвуд, хотя в его голосе совсем не слышалось уверенности. Должен же быть какой-нибудь выход. Выход из всего этого. У нее были только добрые намерения. Она просто хотела быть хорошей дочерью. Почему все пошло неправильно? Теперь, если государство узнает об этом, они оторвут ее от Дон-Лин – может, даже до того, как она выздоровеет. Ее мать останется одна, без помощи, а Мелани… она… Ее бросят в трудовой лагерь. Или того хуже. Сейчас у нее обожжена рука, но если ее признают виновной в преступлении против Знания… Мелани почувствовала, как невидимый клинок проходит сквозь запястье, отсекая его. Она проглотила испуганный крик, который грозил вырваться из горла. Нет, милые боги, пожалуйста, нет. Когда подошло время, Мелани приготовила все необходимое, чтобы дать матери первую дозу, и постаралась выбросить из головы все прочие тревоги. Она положила все в сумку. Лейвуд проводил ее до двери. Но там она остановила его, не дав открыть дверь. Она закусила губу, глаза снова наполнились слезами. – Спасибо, – сказала она. – Я не знаю, чем я смогу отблагодарить тебя. Он осторожно взял ее за руку. Она не сопротивлялась. – Ты ничего мне не должна, – сказал он сухо. – Я хотел помочь. Вот и все. – Но все, через что тебе пришлось пройти из-за меня… – Это была не ты. Мой разум столкнулся с таким же хаосом. И я бы тоже не смог сдержать его. – Он взглянул на коробку, куда они снова спрятали маску. – Маски – это чума. Они опасны. Потому их и полагается держать под контролем, а не просто любоваться и использовать без разбора. – И все же, – ответила она, – без нее у моей матери не было бы даже надежды. Он кивнул. – Мы так и не решили, что делать… – она кивнула на коробку. – Поговорим об этом потом, – сказал он, опустив глаза, глядя на ее руку в своей, и у него вырвался тяжелый усталый вздох. – Честно говоря, сейчас нам, наверное, просто нужно отправиться в постель. Его глаза расширились, когда он понял, что сказал. Мелани даже не успела ответить, как он запнулся и стал поспешно объясняться. – Я… я не то хотел сказать, – он выпустил ее руку, – я имел ввиду… по отдельности. Я ничего такого… не предлагал … – Я знаю, что ты имел в виду, – ответила она, переводя взгляд на свои туфли. Его неуклюжая попытка спастись была гораздо более смущающей, чем первоначальная грубая формулировка. – Я скажу, чтобы завтрак принесли вам в комнату, – быстро произнес он, пытаясь сменить тему. – А ужин? – спросила она. – Если хочешь. – Я имела в виду, могу ли я увидеть тебя за ужином? Чтобы поговорить. О… Ну знаешь, после того, как мы поспим. По отдельности. Он глупо улыбнулся. – Да. Конечно. – Тогда увидимся за ужином, мсье Лейвуд. Он открыл дверь, и она подтянула мешок повыше на плечо. – Себастьян, – поспешно произнес он прежде, чем она успела пройти. – Что? – Думаю, теперь мы достаточно хорошо знакомы… И даже перешли на «ты». Называй меня по имени. Себастьян. – Хорошо. Себастьян. Он кивнул. Она покраснела от явного одобрения в его глазах. Они расстались с нежной улыбкой на губах.