Она крепко обняла его. – Я смогу помочь многим людям. Не только в моей деревне, но, может, даже и в городе. Мышечная болезнь не должна красть время у людей. Я позабочусь о том, чтобы люди не тратили свою жизнь на болезни. Он кивнул. – Потому что настоящее время дороже, чем время в ампулах. Сердце Мелани дрогнуло. – Жизнь всегда стоит больше, когда она прожита. * * * Он помог ей перевязать руку. Она заметила пятно крови на лбу. Вместе они заперли шприц и маску в небольшом сундуке. Он рассказал ей, как избавил ее разум от тумана, напущенного Белладино. А потом они едва ли произнесли пару слов за всю оставшуюся ночь. Мелани усердно работала, остужала смесь, снова ставила ее на огонь, чтобы довести до кипения. Время шло. И вот уже утренние лучи осветили город, заглядывая в окна комнаты, заставляя их светиться. Приготовленная микстура ничем не пахла. Мелани почему-то всегда думала, что правильное эффективное лекарство должно пахнуть смертью, а на вкус быть еще хуже. Она трижды понюхала смесь, чтобы убедиться, что от микстуры действительно пахнет сладостью, как и предполагалось согласно методике ее приготовления, разработанной Белладино. Она осторожно заполнила лекарством семь пузырьков и плотно закрыла их крышками. После первой полной дозы ее мама должна будет принимать по несколько капель во время еды, каждый день в течение следующих шести месяцев. И дольше, если оно не окажет надлежащего воздействия на ее ткани, если вдруг Мелани что-то не так просчитала или забыла принять во внимание, учитывая состояние ее матери. Она посмотрела на Лейвуда, который сидел на своей кровати и читал. Затем на сундук. Ей все-таки был нужен шприц. Беспокойно двигая руками, она еще раз украдкой взглянула на Лейвуда, чувствуя, что никакие извинения никогда не смогут компенсировать то, что она сказала и сделала под влиянием маски. И, учитывая, как она оскорбляла его, она бы не обиделась, если бы он стал держаться на расстоянии от нее или бы относился к ней с легким презрением. Но, как ни странно, когда она кашлянула, чтобы привлечь его внимание, и он посмотрел в ее сторону, она не заметила, что он переменил свое отношение к ней. Он закрыл книгу, которую читал. «О флоре» было написано на обложке. – В чем дело? – Готово. – Сработает? – Хотелось бы, чтобы сработало. Но если нет, начнем сначала, – попробовала она вяло пошутить. – Но я… Большую часть лекарства она будет принимать с едой в течение длительного времени. Но первую дозу нужно вводить шприцом. Глубоко. Точно. Через час после пребывания в магическом стекле. – Поэтому ты и взяла шприц. Она кивнула. – Значит придется снова обратиться к этому, – кивнул он на контейнер, подразумевая все ужасы, которые в нем хранились. – Не могу дождаться. Он встал с кровати. Вместе они осторожно подошли к контейнеру – будто у него имелись зубы. В каком-то смысле, они и имелись. – А, может, мы можем… вернуть его назад? – спросила она. – Эхо, или как там оно называется? Просто ввести его обратно в маску? – Мы можем попробовать, – сказал он, осторожно проводя ладонью по крышке, прежде чем откинуть ее. Он медленно открыл сундучок, и петли жалобно заскрипели. – Но я не знаю… Не понимаю, как я смог извлечь его. Я же не маг-чародей. Мелани понимала еще меньше. Она ничего не знала о магии. И даже представить себе не могла, что ей вдруг придется столкнуться с нею, не говоря уже о том, чтобы манипулировать ею. В мягком утреннем свете маска выглядела невинно. Уродливая царапина повредила краску лягушки, обнажив дерево, но в остальном она выглядела точно так же, как и когда висела в лавке масок. Тем не менее при одном только взгляде на нее, в животе прокатилась волна тошноты. Рядом лежал блестящий шприц. Цилиндр казался пустым. Если бы она не пережила все это, она бы никогда не догадалась, что внутри содержится чудовищный вихрь из личности и памяти. Мелани потянулась трясущимися руками к маске и остановилась в сантиметре от ее поверхности. Она поняла, что не может заставить себя прикоснуться к ней. Тревога захлестнула грудь, перехватила дыхание, перекрыла горло. Инстинктивно она сделала шаг назад. – Не могу, – извиняющимся тоном выдохнула она. – Все в порядке, – успокоил ее Лейвуд, взяв за руку. Он ободряюще похлопал ее по спине. – Я бы после такого и собственной тени боялся. Я сделаю это, все в порядке. – После всего того, что… я тебе наговорила и сделала… я не могу больше ни о чем тебя просить, не должна… – Ш-ш-ш. Я сам влез в твои дела. Поверь, я сам смогу решить, когда меня просят слишком о многом. Он достал оба предмета. Оба выглядели абсолютно невинно. Казались прекрасными предметами искусства. Лейвуд бросил маску на кровать, затем поднес шприц ближе к окну, держа цилиндр так, чтобы на него падал солнечный свет, разбивавшийся о стекло радужными лучами. – Я видел кое-что, когда у меня брали время, – сказал он. – Как будто есть мир, каким мы его видим… и есть мир, каким его видят боги. Это напомнило мне… – он замолчал. – Напомнило о чем? – О том, что такие вещи нужно уважать. Магия ведь на самом деле не наша. Мы не делаем ее и не контролируем ее. Мы собираем ее, как урожай, перерабатываем и делаем вид, что овладели ею. Но это дикая первобытная сила, мощь, которая может обернуться против нас. – Это дар… – мягко сказала она. Он взглянул на нее. – Неужели ты веришь в это? Она провела здоровой рукой по лбу. – Не знаю. Увидев или не увидев то, что он искал в цилиндре, он вернулся к маске, его движения стали резкими. Он провел большим пальцем по дереву, пытаясь найти то отверстие, которое проколол раньше, но бальса была мягкой, а краска разноцветной. И найти отверстие оказалось трудно. – Я не знаю, что делаю, – напомнил он ей, прицеливаясь иглой. Она не успела сказать ему ничего умного в ответ. Он надавил на поршень и вдавил металлический наконечник в резьбу на маске. Весь воздух внезапно и резко всосало в центр комнаты – к шприцу. Это было похоже на вдох какого-то крупного существа, который втягивал в себя и их одежду, и занавески. От него вспыхнули лампы и застонали стены. В ушах Мелани зазвенела тишина. Они оба в ужасе отшатнулись, схватившись за горло, за рот, за нос. Это всасывающее в себя давление грозило разрушить их легкие. А потом тот же самый воздух вихрем налетел на них, отгоняя прочь от маски, со всей силой воющего зимнего шторма. Этим вихрем трепало волосы Мелани. Он был похож на шторм, который долго копил силы и теперь вырвался наружу и бушевал, запертый внутри комнаты. Оглушительный крик отбросил Мелани назад – прошел через нее, сквозь нее, – и это, без сомнения, был голос мастера Белладино. Буря прекратилась так же внезапно, как и началась. Рассеялась. Мелани хватала ртом воздух, тяжело дыша. Она схватилась за грудь, за лицо. Лейвуд согнулся пополам, уперев руки в бедра, и спина его задрожала, когда он с трудом снова смог дышать. – Кажется… – выдохнул он, – кажется, мы сделали что-то не то. – Мы не поймали его? – Не поймали. – Куда же оно делось? Может ли оно нанести вред кому-нибудь еще? Может ли внедриться в чье-то сознание без маски?