– Где еще больно? – Только плечи – снимешь наручники, и все пройдет. – Старая хороша шутка. Часто ею пользуешься? – О, ха-ха. Она притянула его к себе и помогла подняться. Он слегка прихрамывал, когда она вывела его из камеры, но больше из-за того, что долго был в неподвижности, а не из-за ран. Вместо того чтобы перешагнуть через Пузо, он пнул его. – Тебе повезло, что меня опередили, – сказал он. – Я бы отделал тебя как джентльмен – вдвое быстрее, чем госпожа регулятор. – Тебе не кажется, что на сегодня уже достаточно вражды, вор? Когда они уже почти дохромали до двери, Тибо притормозил. – Подожди-ка минутку. Он подошел к одной из занятых камер и прошептал: – Виндом? «Спящий» бродяга крякнул. – В моей койке ничего не было, если ты понимаешь, что я имею в виду. Пожалуйста, проверь свою. Куча серо-коричневых лохмотьев, прикрывавших голые кости, неловко доковыляла до кровати и ощупала ее нижнюю сторону. Крона взглянула на стражей. Двое точно были без сознания. Беззубый застонал и перекатился на спину, но не попытался подняться или стряхнуть с колена Неряху. Раздался глухой «чпок» – сухой воск оторвали от твердой поверхности. Виндом достал конверт. – Тебе это нужно? – Да, именно. Крона схватил Тибо за воротник, прижавшись к его уху. – Ты хочешь сказать, что тебя притащили сюда специально? Вот за этим? – Я ж не идиот. Неужели ты поверила, что эти набитые дерьмом мешки могли бы притащить меня сюда, если бы я не захотел? – А как вы думаете, почему я здесь? – спросил Виндом, усаживаясь. У него были длинные густые волосы, по моде того времени, но сильно спутанные с бородой. – А я вам скажу. Здесь сухо, здесь можно поспать. И кроме того, мне дадут тарелку бобов. Он положил конверт на каменный пол и толкнул его, отправив под решетку. – Госпожа регулятор? – сказал Тибо, повернувшись, чтобы показать кандалы. Она фыркнула, и он хихикнул в ответ. – Хочу сообщить, что я открыл вам тайное средство связи. Меньшее, что вы можете сделать, это поднять письмо. – Если я к нему прикоснусь, я его заберу, – сообщила она, присев на корточки. – А кто сказал, что оно адресовано не вам? – с ухмылкой спросил Тибо. – Учитывая, что мы никогда не встречались, преступник, я в этом сомневаюсь. Вспомнив, что им надо играть роли, он убрал улыбку с лица. Но Крона задумалась, правда ли это. Неужели он дался в руки Дозору ради нее? Конверт был чистым, гладким, с черной сургучной печатью. Дополнительный воск на обратной стороне удерживал его на койке. Она положила конверт в карман и поволокла Тибо к выходу. За столом сидел все тот же молодой страж, робко притворяясь глухим, поскольку это было единственное разумное объяснение, почему он не услышал драку и не пошел помочь. Носика нигде не было видно. – Напомнишь им позже, – сказала она, проходя мимо стража. – Мы все забываем, что произошло, они держатся подальше от моего пленника, и не нужно будет привлекать к делу мартинетов. И если мне когда-нибудь придется снова заглянуть сюда, я надеюсь на приветливый прием. – Да, сэр. Снаружи ее лошадь щипала траву, росшую на тротуаре. Людей на улице стало больше – день был в самом разгаре. Кроне казалось, что ей никогда не добраться до постели. – Ты что, думаешь, что я поеду вот так? – спросил Тибо, глядя на кобылу. – Конечно, нет, – ответила она, доставая из сумки веревку. – Ты этого не сделаешь, – сказал он, расширив глаза. Она его почти пожалела. Почти. Но теперь, когда она знала, что он нарочно навлек на себя неприятности, ей казалось, что его нужно заставить пройти через все испытания. – Нужно же сделать вид. По крайней мере на несколько кварталов. Не переживай, я пойду медленно. Образовав из веревки петлю, она накинула ее на шею Тибо, как лассо. Второй конец веревки взяла в руку в перчатке и залезла в седло. Она ненавидела ездить в шлеме, но вполне могла вскочить в седло в полном обмундировании. Тибо стоял рядом с лошадью и смотрел на нее взглядом потерявшегося щенка. В его голубых глазах плескалась грусть – он часто напускал на себя такой вид, когда ему было нужно. Крона знала об этом и ни за что не поверила бы его несчастному выражению. – Ты будешь так идти, пока мы не скроемся из вида. Недалеко отсюда есть старый туннель, который ведет в Подземье к отбросам. Он заблокирован, но там мы сможем укрыться. Смирившись со своим затруднительным положением, он послушно опустил голову и пошел за лошадью. Крона испытала несказанное удовольствие, когда повела Тибо за собой. Не потому, что таким образом она держала его рядом – о, нет. Конечно, нет. И не потому, что это означало, что он не висит на руке какого-нибудь хорошо одетого аристократа в качестве дежурного эскортника, чем он и зарабатывал свой хлеб. Надежно связанный Тибо вел себя просто прекрасно, а это была такая редкость. И именно этим она собиралась насладиться. Как и было обещано, до заброшенного туннеля ехать оказалось недалеко, и они быстро добрались до него даже по утренним людным улицам. На одной из улиц им пришлось притормозить, потому что на дороге из-за камня застряла повозка, запряженная лошадьми. Но в остальном они двигались довольно бодро. Сам туннель раскинулся между двумя муниципальными зданиями и был практически бельмом на глазу жителей Лутадора. Лутадиты с радостью оставили бы путь открытым, но туннель был заблокирован снизу. Под собственно Лутадором был еще один город, носивший название Подземье, в котором обитали отбросы: бесправные, бездомные люди, собравшиеся вместе – изгои, которым не хватило места в обществе Лутадора. Они предпочли жить под землей, ничего никому не платили, за исключением налога на время и налога на эмоции, и чиновники города-государства оставили их в покое, при условии, что они не станут выходить наверх. Туннель простирался на несколько ярдов и представлял собой укрытие для сомнительных лиц. Но его местонахождение рядом с официальными правительственными учреждениями означало, что его часто патрулируют и не позволяют там никому собираться. В нем по-прежнему пахло походным дымом, а стены были украшены изображениями, нанесенными острыми камнями и трясущимися пальцами. Крона привязала кобылу снаружи и сняла шлем, прежде чем завести Тибо внутрь. Там она сняла с него наручники, открыв их отмычкой, которую достала из сумки. Он не отстранился, когда она растерла ему запястья и руки, чтобы восстановить кровообращение. – Ааа, колет. Всюду колет. – Он встряхнулся, похлопал себя по рукам, словно изгоняя это чувство. – Спасибо, – сказал он через мгновение. – От всей души. Я думал, что проторчу в этой вонючей дыре долго, но не ожидал, что меня еще и отметелят бесплатно. – Неужели? А выглядело все так, будто ты специально заказал это блюдо. Он снял шнурок с волос, встряхнул его и снова быстро надел. – Какой-то старый мудак открывает свой рот, а я должен молчать? – Да. – Но ведь гораздо веселее, когда можно подразнить их правдой. – Какой правдой? – Я же не виноват, что его сынок неровно дышит ко мне. К тому же он просто красавчик – должно быть, похож на мать. Боги знают, что внешность его отца никогда не радовала глаз. Но, увы, его муж внимательно следит за его ампулами со временем. И молодой человек просто не может позволить себе мою компанию. – Удивляюсь, что вообще кто-то может. Тибо прислонился к стене и осмотрел свои перчатки, стирая грязь и каплю крови. – Я стою дешевле, чем ты думаешь. Она с вызовом взглянула на него. – Нет, не стоишь. – Могу поспорить, что некоторые с зарплатой регулятора иногда могут себе позволить нанять меня, – легко сказал он, едва поднимая на нее взгляд. Тибо не был ночной бабочкой. Он не стремился попасть в гнездышко борделя и обслуживать всех посетителей подряд. Но он проводил время с теми людьми, которые ему нравились и которые могли тратить на него свои ампулы со временем. Он проводил время на людях – на виду. Аристократы использовали его, чтобы скоротать время, пока их супруги отсутствовали, или чтобы заставить друг друга ревновать. Он позволял им облачать его в прекрасные наряды, водить на дегустацию вин и на балы, а также таскать за собой под носом у не одобрявших такое поведение отцов. Если Тибо и знал что-то о себе еще с подросткового возраста, так только одно – он привлекателен. А в правильной компании красивое лицо и подтянутый живот были так же полезны, как кошелек, полный стоминутных склянок. Он приобрел множество секретов одним лишь взглядом. Но как бы он ни любил изображать учтивого ловеласа, в душе все равно оставался мелким воришкой. На самом деле это зависимость – какой она и должна быть, учитывая сколько раз Кроне приходилось выдергивать его из камеры, чтобы он оставался на улице и поставляемая им информация не иссякла. – Отношения работают не так, – осторожно сказала она. – Зачем мне платить за аудиенцию, если я могу уложить четырех полицейских и получить ее бесплатно? – Отношения?