Тибо оттолкнулся от стены и засунул руки в карманы. Он с притворной скромностью взглянул на нее, опустив голову и склонив ее набок. – Неужели Пятеро услышали мои молитвы? И ты наконец собираешься сделать из меня честного человека? – О, заткнись. Это может сработать с аристократами, из которых ты доишь информацию, но не со мной. – Вот почему мы в разных конфессиях. Ты даешь мне то, чего мне не может дать никто другой. Он осторожно приблизился к ней, нарушив личное пространство. Она была высокой женщиной, но он был исключительно высоким мужчиной. Ей пришлось поднять глаза, чтобы встретиться с ним взглядом, но она осталась стоять на месте. Отказалась отступать. – Где же плата за мои старания? – мягко спросил он, по-мальчишески приоткрыв губы. – И за что же я должна тебе заплатить? – Я же сказал тебе: это письмо для тебя. Конечно, тебе может понадобиться переводчик. Вероятно, послание зашифровано. Так что брось это. Я уверен, что у тебя кое-что есть. – Я слишком хорошо тебя выдрессировала. Ты – как животное в ожидании угощения. – Ой, хочешь поиграть в большого босса? Она отступила и начала копаться в набедренной сумке. Освободившись от его тепла, она отвернулась и глубоко вздохнула. – Тебе повезло, потому что я как раз ждала от тебя вестей. Обычно я не храню эти игрушки в своих… Он схватил ее руками за бедро, и дыхание у нее перехватило почти так же быстро, как и горле: – Ты что…? Опустившись на колени, Тибо оттянул потертые края ее униформы – в том месте, где ее зацепил нож Пуза. – Это не просто царапина, моя госпожа. Эту рану придется зашивать. – Заживет, – сказала она через плечо, пытаясь разглядеть его под странным углом. – Наверное, он лишь зацепил мышцу. Ну, будет одним кривым шрамом больше. – Не заживет, – возразил он, – чтобы появился шрам, надо зашить рану. Подойди-ка, дай разглядеть получше. Он потянул тугую толстую кожу, пытаясь отвернуть ее. – Я и не знала, что медицина входит в число твоих достоинств, – сказала она, помогая убрать униформу. Теперь горела не только рана, но и щеки. Он был так близко, что она чувствовала, как его дыхание пробегает по коже спины. – По правде говоря, я плохо разбираюсь в ранах, – признался он, стягивая края разреза. – Но эта не заживет, если ты ею не займешься. Поверь мне. Она уловила печаль и боль в его голосе, собираясь спросить, что его так расстроило, но снова почувствовала резкую острую боль в боку – будто он ткнул ее иглой – и потому вскрикнула. – Извини, – пробормотал он. – Ты там пытаешься помочь или играешься? – Забавно, что ты не можешь отличить, когда я дурачусь, а когда серьезен и искренен. Песок спасения у тебя с собой? – Только на крайний случай. Потом состояние раны станет в десять раз хуже. – Но потом ты сходишь к целителю. – Тибо… – Госпожа, – возразил он таким же раздраженным тоном. Она вздохнула, снова порылась в сумке, минуя потускневшую безделушку, которую искала, и извлекла небольшой шелковый кисет. – Только щепотку, – проинструктировала она, протягивая ему кисет. – Чем больше насыплешь, тем сильнее будут последствия. – Понял. Из кисета на его руку потекли бледные песчинки, образуя аккуратную кучку в центре ладони в зеленой перчатке. Их грани отражали свет, падающий через проход в туннель, и блестели, как драгоценные камни. Песок спасения представлял собой магический порошок. Для его приготовления брали две части кварцевого песка, одну часть титановой стружки и одну часть пыльцы цекропии[11]. Ингредиенты сжигали и заряжали магией – на каждой частичке стоял микроскопический знак чародея. Тибо на мгновение задумался, молча подсчитывая, сколько времени потребуется, чтобы купить чайную ложку целительного зелья в его руке. – Представляешь, сколько я могу получить за… – Представляю, поэтому не трать его зря. Обмакнув указательный палец в песок, он провел по ране. Песок поскрипывал, и ей казалось, что он принесет еще больше боли, а не исцеление. Все ее тело дрожало от желания отстраниться и сорваться на крик, но она устояла. Постепенно боль утихла. Кожа медленно натянулась, исчез и порез, и рана – как будто их стерли. Песок избавит ее от раны примерно на час. А когда магия отступит, ей снова станет больно, рана вскроется и будет обильно кровоточить и станет глубже. И ей придется идти к целителю и лечить ее как следует, потому что после песка обычно всегда бывает хуже. – Спасибо, – тихо сказала она, торопясь поправить форму и освободиться от нежных прикосновений Тибо. – Всегда рад помочь моей госпоже, – сказал он без бравады, возвращая ей кисет. – Даже в качестве временного бальзама. Временный бальзам – прекрасное объяснение, почему ей так нравилось быть рядом с Тибо, он казался временной отсрочкой боли в мире, полном ран. Она тщательно взвесила кисет в руке, прежде чем положить обратно в сумку, но определить, не умыкнул ли он щепотку или две в подкладку своих карманов, было невозможно. – А теперь… – она извлекла из сумки старую заводную игрушку и подбросила ее вверх между ними. Он неловко поймал ее одной рукой и осмотрел. – Да это просто… нет слов. Где ты это нашла? – Я знала, что тебе понравится. Это была старинная игрушка-лягушка из меди и бронзы. Когда-то у нее были глаза из драгоценных камней, но они давно утрачены, судя по тому, как потускнели глазницы. Если подобрать правильный ключик, лягушка сможет прыгать, как настоящая. Если найти еще один, у нее будет открываться рот и выскакивать язык. Наверное, она даже сможет ловить добычу в воздухе. Такие игрушки несколько десятилетий назад делал один придворный мастер-ремесленник. Когда он умер, посмертную маску не зарядили магией. И его огромные знания механики и часовых механизмов были утрачены навсегда. К сожалению, лягушка была не в лучшей форме. Но Тибо нравилось возиться с механизмами. Возможно, ему удастся сделать ключи и устранить вмятины и выбоины. Глаза Тибо блестели, когда он катал игрушку между ладонями. Губы округлились в восторге, как у ребенка, и Крона улыбнулась. – Я давно искал такую, – радостно сказал он. – Госпожа Хирват, можно вас поцеловать? – Ну уж нет, – сказала она и рассмеялась. – Только ты способен флиртовать с человеком в форме регулятора. После ареста, избиения и еще одного ареста. – Не такая ты ужасная, как думаешь, – сказал он, лениво прислоняясь к стене. Он открыл защелку на игрушке и снова закрыл, мысленно уже разбирая ее. – Платеж произведен. Этого должно хватить на письмо, его расшифровку и еще несколько советов в придачу. Эти твои маленькие штучки становится все труднее найти. Ему не нужно было знать, что у нее есть целая куча заводных механизмов, припасенных для него, спрятанных в закутке дома. В конце концов дефицит всегда приводит к росту цен, и это к лучшему – она сможет купить больше секретов. Искренность и внезапность подарка делали его восторг особенным. – Какие еще советы тебе нужны? Это, – он неопределенно махнул рукой, имея в виду конверт, – касается вашего запроса по Белладино. Он покосился на нее, заметно сжав челюсти, пытаясь заглянуть внутрь беспокойства, прикрытого слоем легкомыслия. – Ты сегодня улыбаешься только ртом, но не глазами. Что-то случилось? Она сбросила маску беззаботности. Бесполезно притворяться, если не умеешь этого делать. – Я сегодня вообще не спала. – Что-то произошло на юбилее? Его взгляд ненадолго задержался на ее перевязанной руке. А ее рука инстинктивно схватилась за саблю, хотя она не собиралась ее вытаскивать. Твердость эфеса успокаивала. – А откуда ты узнал, что я была на юбилее? Он поднял руки вверх, вместе с лягушкой, как бы подтверждая, что у него только благие намерения. – А откуда я знаю, что второй Великий маркиз страдает подагрой? Откуда я знаю, что из архивов Зала исчезают малоизвестные религиозные записи? Откуда я знаю о страже, охраняющей границы Долины, чтобы никто не смог перебраться через края? Я был бы никудышным информатором, если бы был плохо осведомлен, не так ли? – Первое: по двум пунктам могу сказать, это конспирологические измышления, а не информация…