– Я не могу дышать! – Все хорошо, Кейти, – успокаивала ее Клэр, вскрывая иголку. – Сейчас тебе станет лучше… – Она проколола кожу девушки и ввела ей дозу эпинефрина. – Я… не могу… дышать! – Бенадрил, двадцать пять миллиграммов внутривенно! – крикнула Клэр. – Эдам, вколите ей бенадрил! Делрей недоуменно уставился на шприц, который рентгенолог только что сунула ему в руку. Он в изумлении ввел лекарство в капельницу. Клэр вооружилась стетоскопом. Прослушивая легкие девушки, она уловила сильные хрипы с обеих сторон. – Что с давлением? – спросила она рентгенолога. – Восемьдесят на пятьдесят. Пульс сто сорок. – Давай-ка ее в реанимацию. Три пары рук подхватили девушку и переложили ее на каталку. – Не могу дышать… не могу дышать… – Господи, да она и вправду опухает! – Не останавливаемся! – скомандовала Клэр. Втроем они выкатили пациентку из рентгенкабинета и помчались по коридору. Свернув за угол, они вкатили ее в распашные двери реанимации. Доктор Макнелли и две медсестры удивленно подняли головы, когда Клэр объявила: – У нее наступает анафилактический шок! Реакция последовала немедленно. Персонал реанимации мгновенно доставил каталку в процедурную. Тут же прижали кислородную маску к лицу девушки, а датчики ЭКГ подсоединили к грудной клетке. Через несколько минут в ее вены начала по каплям поступать щедрая доза кортизона. Когда Клэр наконец вышла из реанимации, оставив пациентку в надежных руках Макнелли и его персонала, сердце у нее по-прежнему колотилось. Она увидела Эдама Делрея, который стоял у столика медсестры и что-то яростно черкал в карте Кейти. Когда она подошла, он быстро закрыл карту. – Она мне ничего не сказала про аллергию, – повторил он. – У девушки замедленное развитие. – В таком случае ей следует носить медицинский браслет. Почему его нет? – Она не хочет его носить. – О таких вещах невозможно догадаться! – Эдам, вы просто должны были позвонить мне, когда ее доставили в клинику. Вы знали, что она моя пациентка и я знакома с историей ее болезни. Нужно было просто спросить. – Опекунша должна была предупредить меня. Неужели ей никогда не приходило в голову, что… Его прервал громкий визг радио, донесшийся из отделения неотложной помощи. Они оба подняли глаза, когда сквозь треск раздалось сообщение: – Больница Нокс, это бригада семнадцать, бригада семнадцать. У нас жертва с огнестрелом, будем через пять минут. Как поняли? Одна из медсестер выскочила из дверей процедурной и схватила микрофон. – Реанимация Нокс. Характер ранения? – Несколько пострадавших в пути. Эта в критическом состоянии, остальных скоро привезут. – Сколько всего? Повторяю: сколько? – Точно не знаем. Как минимум трое… Другой голос вклинился в эфир. – Больница Нокс, это бригада девять. Мы в пути, огнестрельное ранение в плечо. Как поняли? Медсестра в панике схватила трубку телефона и нажала кнопку «О»: – Код бедствия! Передайте код бедствия! Это не учение! Пятеро врачей. Это все, кого смогли собрать по всей больнице в сумасшедшие минуты перед прибытием первой «скорой»: Клэр, Делрей, реаниматолог Макнелли, главный хирург и один перепутанный педиатр. Никто еще не знал ни подробностей происшествия, ни места, ни количества жертв. Знали только, что случилась страшная беда и что скромная провинциальная больница не готова справиться с ее последствиями. Реанимация походила на пчелиный улей: все галдели, суетились, готовились к приему раненых. Кейти, состояние которой стабилизировалось, срочно вывезли в коридор, чтобы освободить место в процедурной. Хлопали дверцы шкафов с медикаментами, пылали яркие лампы. Клэр подвешивала к капельницам мешочки с растворами, раскладывала инструменты, вскрывала упаковки с бинтами и тампонами. Приближающийся вой первой «скорой» заставил всех притихнуть на долю секунды. Потом все бросились к дверям принимать первую пострадавшую. Никто не разговаривал; все напряженно вслушивались в надрывный вой. Сирена резко смолкла, и в поле зрения показались мигающие красные огни. Когда карета «скорой помощи» припарковалась у приемного покоя, Клэр рванула вперед. Задние двери машины распахнулись, и санитары выкатили носилки с первой пострадавшей. Ею оказалась женщина, уже интубированная. Хирургический пластырь, которым обычно закрепляют трубку, скрывал нижнюю половину ее лица. Повязка на животе была насквозь пропитана кровью. Ее спешно доставили в травмпункт и положили на операционный стол. Сразу стало шумно, медперсонал дружно принялся за работу – они разрезали одежду пострадавшей, подсоединяли ЭКГ, кислородную маску, надевали манжету для измерения кровяного давления. На кардиомониторе высветился учащенный синусовый ритм. – Систолическое – семьдесят! – крикнула медсестра. – Уточняю группу и резус-фактор! – объявила Клэр. Она схватила с лотка венозный катетер 16 и ловко затянула жгут на руке пациентки. Вены едва просматривались, у жертвы был болевой шок. Она проткнула вену иглой и установила пластиковый катетер. Шприцем вытянула несколько пробирок крови, после чего подсоединила к катетеру трубку капельницы. – Еще один раствор Рингера! – крикнула она. – Систолическое – шестьдесят, пульс едва прощупывается! – Вздутие брюшной полости, – констатировал хирург. – Думаю, там полно крови. Распакуйте хирургический поднос и подготовьте отсос! – Он бросил взгляд на Макнелли. – Вы первый ассистент. – Но ее нужно поместить в операционную… – Некогда. Мы должны обнаружить источник кровотечения. – Давление пропало! – закричала медсестра. Первый надрез был быстрым и жестоким – скальпель прошел вдоль брюшной полости, разделив кожу. Сделав более глубокий надрез, хирург добрался до желтого слоя подкожного жира, а потом попал в брюшину. Кровь, брызнув, хлынула на пол. – Я не вижу, откуда она идет! Отсос не успевал откачивать кровь. Макнелли в отчаянии заткнул в брюшную полость два стерильных полотенца и снова извлек их – ткань насквозь пропиталась кровью. – Вот, кажется, вижу. Пуля задела аорту… – Господи, как хлещет! Дежурная сестра, заглянув в дверь, крикнула: – Еще двоих привезли! Сейчас будут здесь! Макнелли через стол взглянул на Клэр, и она заметила панику в его глазах. – Это ваши! – рявкнул он. – Вперед, Клэр. Сердце билось уже где-то в горле. Доктор Эллиот выбежала из травмпункта и увидела первую каталку, которую уже завозили в один из процедурных кабинетов. Пациентом был хныкающий рыжеволосый мальчик, рубашка на нем была разрезана, а на плече краснела набухшая от крови повязка. Вот и вторая каталка показалась в дверях – на ней лежала светловолосая девочка-подросток с залитым кровью лицом. «Дети, – подумала Клэр. – Они ведь совсем дети. Бог мой, что же случилось?» Она сначала подошла к девочке – та плакала, но все-таки могла шевелить конечностями. Взглянув на окровавленное личико, Клэр ощутила панику: у жертвы было огнестрельное ранение в голову. Она все-таки нашла в себе силы взять девочку за руку, спокойно спросить ее имя, даже несмотря на то, что сердце готово было выпрыгнуть из груди. Хватило нескольких вопросов, чтобы убедиться – Амелия Рейд находится в полном сознании и трезвой памяти. Височная рана оказалась поверхностной, и Клэр быстро обработала ее и наложила повязку. Бросившись к рыжему мальчугану, она заметила, что его уже осматривает педиатр. – Кого-то еще везут? – спросила она у дежурной сестры. – Вроде никого. Может, некоторые остались на месте происшествия… Прибыл второй хирург. Ворвавшись в отделение неотложной помощи, он объявил: – Я здесь! Кому я понадобился? – Травмпункту! – отозвалась Клэр. – Нужно отпустить доктора Макнелли. Он уже подошел к двери травмпункта, когда оттуда, едва не сбив его с ног, выскочила медсестра. – Есть кровь для Горацио? Группа первая, резус отрицательный! – прокричала она дежурной медсестре. Горацио? Клэр не узнала пациентку из-за пластыря на лице, но имя было знакомым. Дороти Горацио. «Учительница биологии у моего сына». Клэр взглянула на часы – половина двенадцатого. Третий урок. У Ноя биология – в кабинете госпожи Горацио.