Я же встала за его спиной, потому что шла за ним, и тоже ничего не говорила. Тимур поднял на нас глаза и… взгляд его изменился. Он все понял. Поняли и мы. Но только не Элла, которая сидела сбоку и не видела выражение лица своего собеседника. – Ну так мы будем пытать его по поводу, он ли грохнул Наташку, или нет? – с настолько свойственной ей непосредственностью ляпнула сестра. И тут же взялась за новый бутерброд – как ни в чем не бывало. Как только нож, измазанный в красной икре, был положен на стол, он тут же поднят другим человеком. Тимур приставил острие к ее шее. Я вскрикнула, видя из-за Сашиного плеча, как вылупляются сестрицыны светло-серые глаза – точно такие же, как у меня. Цвет новогоднего инея на оконном стекле. Несмотря на то, что я физически стояла на пороге кухни, в безопасности, я ощущала себя там, на диване, на месте сестры. Если ее лицо – это мое лицо, то и испуг, который оно выражает, – это мой испуг. Пухлые розовые губы, приоткрытые в оборванной попытке закричать, – это мои губы. Именно поэтому я вскрикнула, когда она не смогла. Я кричала за нее. – Так я и думал, что они не просто так приперлись! Вспомнила-таки, да? – обратился он к Элле. – Тим, что ты делаешь?! – очнулся Сашка, на которого я так надеялась. – Положи нож! – Пусть они обе уйдут, тогда я положу! М-да, пред лицом опасности справедливого наказания, логика Тимуру изменила. Ну как она уйдет, если он ее держит как раз таки ножом? – Может, и мне уйти? Это моя квартира, вообще-то! – Вообще-то твоих родителей. Но ты подумай, на чьей ты стороне. Я не тороплю. – Урод! – наконец-то выкрикнула Элла. Мое сердце сжалось, когда я увидела красное на лезвии ножа. Когда он успел ее порезать? Но нет, я от стресса тоже туго соображала, как и преступник. На ноже – икра. Пока еще… – Как ты мог, Тим?! – возмущался тем временем Саша. – Я тебя знаю всю жизнь! Как ты мог ее убить? Зачем?! – Никого я не убивал! Не хотел… Я… – Опусти нож, и мы поговорим спокойно… – Саша сделал шаг вперед. Напрасно. – Отойди! – Тим занервничал сильнее и нажал лезвием на кожу Эллы. Теперь кончик ножа обагрился ее кровью, а она закричала. – Отойди, отойди, – умоляла я сзади. Саша послушался и сделал шаг назад. – Они… Это все они! Первая не смогла тебя охомутать, зато смогла вторая. И ты отвернулся от меня! Предатель! – Я пока не предатель. Я просто хочу знать, что произошло. А дальше я уже разберусь, – спокойно говорил Саша. Отлично. Не надо его еще больше раздражать. Бельский выбрал правильный тон, как мне казалось. Однако… – Я не верю тебе! – Слышь, бро, – взял Саша другой тон, – я винил себя в ее смерти три гребаных месяца! Я плакался тебе в жилетку, и ты, козел, кивал и успокаивал. А при этом знал, что я ни в чем не виноват! Так что это ты меня предал! И я имею права знать, что там случилось на берегу! – Хорошо, я услышал тебя, но я же не мог тебе сказать, пойми! – За что ты ее убил? – Я не хотел… Я не знал, что мне делать… – Тимур таял на глазах, словно снежинка в руке, он нервно лохматил волосы левой рукой, а нож все дальше и дальше отклонялся от Элькиной шеи. Слава богу. Главное, чтобы сестра, почувствовав свободу, не рванула от него. Предсказать поведение Тима в данной ситуации невозможно. – Она бегала за тобой. У меня не было шансов. Но ты же знаешь, что она мне нравилась… – Я знаю, что ты ее хотел, это немного другое… – Не важно. Мне она не дала! Она в тебя влюблена была! А тут я гуляю и вижу, что мужик с нее слезает! То есть я сначала не знал, кто там, я слышал, кто-то трахается в кустах, я и решил подсмотреть. Но еще до того, как я подполз к кустам, этот боров вылез оттуда… И бежать. А я влез. А там Наташка лежит. В белом платье. Бухая. В отключке. И я… – О боже, – простонала я в ужасе, понимая, что услышу. – Ты что, изнасиловал ее? – понял и Саша. – Ты понимаешь, что несчастную девочку изнасиловали дважды за один час?! – Но я не знал этого! – Она лежала в отключке, Тим? Ты что, не понял? – Откуда я знал? Я думал, она после секса отключилась. Тем более выпила до этого, сам видел. Ну уснула довольная, понял? Значит, мне молодому и не уроду какому-то, не давала. А я из хорошей семьи. У меня будущее! Я в Америке жить буду!! – заорал он внезапно. Будто убеждал сам себя. – А этот… жирный старый урод! И ему она дала. Ну потому что он дружил с Павлецким! Да, знаю, мы выяснили, что это липа, но я-то этого не знал тогда. Ну, думаю, чем я хуже? И я пристроился. А она очнулась в конце. И как заорет. Я, мол, девственница, себя до свадьбы берега, я тебя засажу на много лет! Капец… Ну вранье же. Я говорю, только что слез с тебя мужик! А потом понимаю, что что-то не то… Я ведь тоже пригубил коньячку тогда. Соображал не очень. А она брыкаться начала. Встала и побежала… – И что ты сделал? – с замирающим сердцем спросила я, ожидая услышать, как он гнался за ней с булыжником в руке или еще каким оружием. – Ничего! Я только думал, что же делать, хотел ей денег предложить, как она упала. Видать, не до конца очухалась. Она ж не бухала никогда. А тут алкоголь и плюс этот чай с амфетаминами. Вот и вырубалась постоянно. Ну а я… Я понял, что мне конец. Того-то мужика она не запомнила и не знает, что насиловал. А я – вот он. Сажай – не хочу. – Нашли бы следы разных мужчин, если бы она вовремя обратилась и душ не приняла, – сообщил Саша. – Но мне-то что, если и мои следы, как ты скажешь, там были! Тем более если он презик использовал… А я-то нет! Короче, скинул я ее в воду. Это все недоразумение, Санек! Я не хотел ее убивать. – Да, ты просто хотел ее трахнуть… Воцарилась тишина. Сашины слова эхом отзывались у меня в голове. Какой ужас. На что способны мужики, ведомые похотью. Вот так и поверишь в бесов, которые подселяются в людей и заставляют их делать страшные вещи, погружая в море соблазнов и отдавая в плен животным инстинктам. – Я понял по твоему тону, что ты не на моей стороне, – заговорил Тимур. – Но мне все равно. Я на днях уезжаю. – Никуда ты не поедешь! – запищала Элка. Сидела бы молчала, пока ее не прирезали! – Тебе Америку в тюряге устроят. Только там она называется Пендосия, понял? Тим отбросил нож и приложил Эллу лбом о столешницу. Да так сильно, что она потеряла сознание, а все бокалы перевернулись, и содержимое растеклось по светлой поверхности. – Не трогай ее… – посоветовал Александр грозно. – Она видела меня, когда я вернулся, гуляла ночью во дворе. Ждала, видать, когда Наташа вернется, чтобы посмеяться ей в лицо. А вместо нее нарисовался я. «Развлекаешься?» – своим этим мерзким издевательским тоном спрашивает. Я испугался, что она знает, что тоже гуляла у пруда и подглядывала. Но она ничего не говорила, когда Наташу искали. Я решил: забыла. Или не сопоставила. А тут они с Тони расследование начали. Уже когда тело нашли. Поэтому, когда она приехала в этот раз, я ей записку подбросил. Чтобы свалила. Я не хочу в тюрячку, бро, – заплакал Тим. – Позволь мне уехать. Мне жалко Наташку, правда… Если бы я знал, что тот козел ее насиловал, я бы сам за нее заступился. Но я-то думал, что с согласия… – А тебе она согласие давала?! – А может, дала бы! Если бы не отключилась! Ну она же не пила никогда, вспомни! А сколько баб сперва нос вертят, а потом видят, что никто получше не предлагает, и после первого бокала сами лезут. Но ты-то не знаешь этого, я при тебе как дополнение, как о нас говорят: тот красавчик и его друг. На фоне кого-то другого я бы и лучше выглядел, и девки мне бы сами давали, к тому же из богатой семьи. Но тут ты… Вечно ты. Который еще богаче. И рожа еще смазливее, – последние слова он договаривал с ненавистью. – То есть это я виноват, что ты Наташу убил? Тимур еще раз всхлипнул, поняв, что логика снова дала сбой, и потянулся к ножу. – Эй! – Саша выставил вперед руку, боясь все же приблизиться, ведь кто его знает, что он сделает с Эллой, а я повторно вскрикнула. – Не боись, я ей ничего не сделаю, – словно прочитал он мои мысли. – А вот себе – да. – И он приставил лезвие уже к своей шее. – Я не пойду в тюрьму, так и знай. Права твоя дура-сестра, – обратился он уже ко мне, – что со мной там делать будут. Я лучше умру. Бро, решай. Или ты отпускаешь меня, или я себя зарежу у тебя на глазах. И если ты вину свою за смерть Наташки уже не чувствуешь, то это будет на тебе до конца жизни, здесь ты уже не освободишься и на других не переложишь. Ну так как? Оказывается, Тимур – тот еще манипулятор. – Иди, хрен с тобой, – с презрением бросил ему Сашка. Повторять не пришлось, уже через десять секунд Тимура не было в квартире. Мы привели Эллу в чувство. – Зачем ты его отпустил?! – налетела она на Бельского. – Чтобы он никого не прирезал. – Хотел бы убить, убил бы уже! Но он не смог! Тебе надо было его задержать. – Он себя зарезать хотел! – И что? – Саша смотрел на нее с удивлением. Я же молчала, переваривая случившееся. – Да не хватило бы у него духу! Он тебя на понт взял! – Он все равно уедет через пару дней… – Ты серьезно это?! – Элла наконец посмотрела на меня. – Сонька, ну! Не будь хоть сейчас малахольной! Убеди его! Скажи, что не станешь с ним встречаться, если он убийцу отпустит. Не станешь же? Мы с Сашей долго смотрели друг другу в глаза. Я должна была принять чью-то сторону. Выбор дался мне нелегко. Я выбрала сестру. – Она права. Саша изменился в лице. – Ты мне условия, что ли, ставишь? Это мой друг, я знаю его почти с детства! – Видимо, плохо знаешь. – Он молчал. Я решила зайти с другого бока: – Саша, пойми, одна уже ушла от правосудия. Другой повесился, хоть и без ее помощи, но был, как оказалось, виноват лишь наполовину. Ведь если бы не его чудесный чай, Наташа смогла бы защититься, и Тимур не успел бы с ней ничего сделать. Но все получилось так, как получилось. И самый виноватый человек – именно твой друг, который вскоре начнет расчудесную жизнь в далекой процветающей Америке. И он будет знать, что может отыметь любую девушку, которую захочет, и ему ничего за это не будет. Он ведь даже не раскаялся. Он все эти дни на подготовке к концерту ходил и улыбался. Ему все равно! – Ага, ты хочешь урок ему преподать? Он загнется в тюрьме, понимаешь? И этот труп, как он верно заметил, уже будет на моей совести до конца моих дней. Если хотите, заявляйте сами. Не факт, что вы что-то докажете, но флаг вам в руки. А я не хочу. Если тебе такой парень не нужен, что ж… – И он пожал плечами. Мы молча встали и ушли. – Он прав, – вдруг заявила Элла в электричке на обратном пути в наш город.