– Хм… да. Я вот тоже помнила, что на общем снимке она была почти одного роста с некоторыми мужчинами и явно выше девушек. Чтобы освежить память, я открыла фото в моем телефоне. Да, вот он Сергей Петрович в черной рубашке. И Наташа неподалеку – одного роста с ним, хоть и без каблуков. В белом, кстати, сарафане. – Элка… – Ну что еще? – Сестра уже успела уронить голову на подушку, не выключая, правда, света. – А в какой день был сделан этот групповой снимок? Я принесла ей телефон, она подняла голову и уставилась на фото. – Это как раз в день рождения Натальи. – То есть в день смерти? – Угу. Я еще раз посмотрела на фото и тут же схватилась за сердце. – Элла! – Что?! – Их двое. Двое в светлой одежде. А значит, убийца один из них! 19 Мы напросились в гости к Бельскому в другой город. Он сам не звонил мне уже несколько дней, и в ином случае я бы не проявила инициативу – не тот я человек. Но сейчас мне было не до скромности. На следующий день после моего озарения я снова поехала в деревню, где находился дом Павлецкого (а с некоторых пор – другого человека, чьего имени я не знаю). Поэтому к Саше в гости я смогла отправиться только через день. Но мы с Эллой зато подготовились, купили два билета на электричку и уже в обеденное время оказались на вокзале незнакомого города. – А адрес он тебе, случайно, не фальшивый дал? – капризно заявила Элла, посмотрев по сторонам и никого не увидев. – Они обещали встретить, значит, встретят! – с раздражением ответила я. Хотя тоже не могла среди толпы снующих туда-сюда людей вычленить знакомые лица. – Ну-ну… Мы сделали несколько шагов вперед, нацелившись на автовокзал неподалеку, и вот тут-то я радостно воскликнула: – Вон они! Элла проследила за направлением моего взгляда и сморщилась от моих эмоций. – Да, но не спеши ликовать. Еще неизвестно, чем для нас обернется эта встреча. Я на всякий случай нож с кухни стащила, лежит в сумке. – Умеешь же ты запугивать! – возмутилась я, а сама мысленно отметила, что только Элла может употребить глагол «стащила» применительно к собственному дому. Хотя если она взяла папин любимый нож, которым он масло мажет на хлеб, тогда да, он сильно расстроится, и нам потом влетит, и в понятии отца это тоже будет называться «украла». – Здорово, девчонки! – раскрыл Тимур свои объятия. Саша смотрел на нас с легким томлением и растерянностью. Ну да, я все никак не отращу челку и не закрашу эту дурацкую розовую прядь. А в нарядах мужчины не очень-то разбираются. Тем не менее можно было догадаться, что девушка в короткой яркой юбке-солнце, едва прикрывающей срамное место (и не прикрывающей таковое совсем, когда поднимается ветер) – это Элла, а человек в сером платье-футляре почти до колен – это я, хоть и платье было более прилегающим, чем я привыкла. Александр наконец догадался и, обняв меня, чмокнул в щеку. – Как доехала? На Эллу принципиально внимания не обращал, разобравшись, кто из нас кто, будто я приехала одна. – Мы доехали нормально, – сказала я, упирая на местоимение «мы» и целовать его в ответ не стала. Хотя показную холодность тоже не спешила выказывать. – А че меня не обнимешь? – капризно протянула сестра. – Тимурка обеих обнимал, вообще-то! – А мы с тобой все обсудили еще в тот день, вообще-то, – не глядя на нее, буркнул Сашка, взял нашу сумку, одну на двоих, и понес в сторону автовокзала. По всей видимости, он все еще дулся на нее за то, что писала от моего имени. – А мы что, на общественном транспорте будем кататься? – продолжала капризничать Элла, да еще таким тоном, словно специально хотела вывести из себя парней. Впрочем, я была в этом уверена – специально. – Нет, конечно! – весело ответил ей Тимур. – На такси домчим. – А куда поедем? В загородный дом? – У Шурика хата пустует, туда и едем. – Сам Шурик тем временем подошел к водителю, что курил возле машины, и договаривался о чем-то, видимо, о цене. – Кстати, поздравьте меня! У меня отличная новость! Я из вуза забрал документы. – Тебе же год оставался всего? – удивилась Элла, которая этих ребят, к сожалению, знала лучше меня. И, видимо, специально мне это показывала. А впрочем, наверно, я себя накручиваю, она просто пытается поддержать беседу. – М-да, но я буду поступать в «Коламбию». Я переезжаю к предкам в Штаты! – Погоди, у тебя ж только отец там! – Ты отстала от жизни, Элька. Хм… Элька ведь? Я думала, она начнет ерничать или устроит очередной розыгрыш, но она просто ответила: – Да. – И даже не добавила, что она только Антону разрешает себя Элькой называть, с мягкой «л». Удивительная покладистость. Всем остальным она всегда запрещала. «Мягкая «л» – признак слабости», – говорила она всегда. – Маманя моя с батей сошлась в прошлом месяце опять. Они ведь так и не развелись. Подала на гринкарту. И меня заберут по программе воссоединения семьи. – Ты ж совершеннолетний лоб! Неужели это так просто? Я слышала, что годами ждут воссоединения, а то и десятилетиями. – Да, не сразу, но я пока по учебной визе поеду. А там уже решится вопрос. С детьми проще, чем, допустим, с братьями-сестрами. Каждый вопрос решается индивидуально. Пока они разговаривали, мы с Сашкой ехали молча. Я-то понятно, а вот он чего молчит? Бельские жили в роскошном жилом комплексе с охраной на въезде. Таксист высадил нас у ворот. Мы подошли к четвертому корпусу, а затем поднялись на одиннадцатый этаж. – Ну и хоромы, – присвистнула Элка, обходя четырехкомнатную квартиру. Ну да, с Антоновой не сравнится, конечно. Современные проектировщики понимают, что каждому нужен свой угол, и желательно больший, чем восемь квадратных метров, а также нужен широкий коридор, минимум два санузла и огромная кухня, на которой легко и просто и готовить, и принимать гостей. Этакая кухня-столовая, два в одном. На столе уже стояла бутылка вина, фрукты и сырно-колбасная нарезка, а также три банки икры. Элла тут же принялась намазывать икру на хлеб толстым слоем, а мне кусок в горло не лез. При первой же возможности я потянула Александра на лоджию. Слава богу, она расположена в одной из спален, самой дальней, так что из кухни нас не услышат. – Ты молчалив сегодня, – рассматривая его, констатировала я с грустью. – Да, есть причины, – вздохнул он. – Ты тоже не весела. Ты же хотела поехать? Или тебя Элла вынудила? – Конечно, хотела, – сказала я, опуская глаза. Это вроде не обман, но и не правда, полуправда, если точнее, ведь ехать я хотела по иным причинам, а посему мне стало стыдно. – А с чего ты взял, что это была идея Эллы, а не моя? – Не знаю, такое ощущение, – пожал он плечами. – Просто… если честно, я надеялся, что ты приедешь одна. – Но я же тебя попросила пригласить Тимура. – Ну да. Я решил, что вы сдружились за моей спиной, – криво усмехнулся он. – А ты, оказывается, вздумала двойное свидание устроить. Вот как он это видит! – Нет. Все совсем не так, – решила я рассказать правду и потянулась к телефону. – Послушай вот эту запись. Я включила ему короткий ролик. Говорят, что от целой гаммы негативных эмоций люди обычно бледнеют; Саша же серел или даже чернел. – Я догадывался, – с тяжким вздохом заговорил он, когда запись уже давно закончилась, а мы просто молча стояли какое-то время. – Да?! Почему ты не сказал?! – Я не сразу понял. Но я сопоставил кое-что. Видишь ли, в рассказе старушки и том, как мы видели эту историю, кое-что не сходилось. Но я до последнего отказывался верить. Он же мой друг! Когда я приезжала в деревню, я разыскала того рыбака и попросила вспомнить, в какой одежде был тот мужчина. Я даже показала ему фотографию. И мужчина вспомнил капюшон. Тимур был в светло-сером худи, а Саша в белой рубашке, как я уже говорила раньше. Рыбак был уверен, что это не рубашка. Не поверите, какая гора камней повалила с моих плеч в тот момент! Но нужно было довести расследование до конца. Если последним с Натальей был именно Тим, выходит, он и виноват в ее смерти. И если бы мы с сестрой напросились именно в гости к Тиму, он бы насторожился. Поэтому пришлось использовать то, что они с Сашей закадычные друзья и живут в одном городе. – Нужно допросить его. – Саша кивнул. – Только я не уверена, что он нам все расскажет, – добавила я с печалью в голосе. – Мне расскажет. Мы вернулись на кухню. Я уже успела восхититься Александром, его смелостью и настойчивостью, уверенностью в себе, но он просто замер на пороге, не в силах сделать шаг вперед, к столу. Не в силах задать вопрос. Там, на лоджии, все казалось проще. А здесь… Он посмотрел на человека, которого знал очень долго и знал очень близко, и просто не мог.