К ужасу своему я заметила, что Бельский на ее стороне и закрывает ее от меня рукой. – Да что с тобой происходит?! – строго спросил. Мало мне… Снедаемая чувством вины и досады, я не сразу заметила, что за спиной кто-то появился. Оказывается, ребята прибежали на шум. И теперь стояли, разинув рты. – Элла, кто это? – бестолково спросил Тимур, непонятно, к кому из нас обращаясь. Ответила настоящая Элла: – Знакомьтесь, – с вечной издевательской ухмылкой показала она на меня окровавленной рукой, – моя чеканутая сестра-близнец, сбежавшая сегодня из психушки. И здесь меня нашла! Ну надо же! – Да нет же, – поспорила вдруг Ирка, – вот эта, – показала на меня, – была с нам в замке на репетиции! Она нормальная! – Что за шум? – сунулись к нам полицейские. Еще не хватало, чтобы нас разнимали представители правопорядка. Вот стыдоба… – Все хорошо! – быстро ответила я. Мужчина оглядел разбитый сервант. – Ясненько… Никуда не расходитесь, есть подозрение на убийство. Ждем экспертов. Со всеми будем беседовать. И ушел. Новость повисла дамокловым мечом над всеми нами. Даже Элькина рука, словно испугавшись, перестала кровоточить. Напрашивался вывод: если Макарова убили, то это сделал один из нас. – Ты в порядке? – спросил Сашка Эллу. Я думала, что она сейчас театрально закатит глаза и грохнется в обморок от потери крови, но она лишь сжала руку в месте пореза посильнее и буркнула: – Норм! – Элла, у меня есть пластыри в сумочке… – Заткнись, психованная! Не подходи ко мне! – Ты знал, что их две? – обратилась Ира к Саше обиженно. Мол, как же так, ведь это я подруга. – Да, – спокойно сказал он. – И не смотри на меня так, я узнал недавно, а вот он, – кивок на Антона, который стоял у всех за спиной, – в курсе давно. Все посмотрели на Тони, который, быстро ляпнув: – А я вообще-то чай пью! – вылетел из гостиной. – У тебя капает на платье, – заметила Мила, показывая на Эллу рукой. – Не знаю, которая из них Элла, но они обе растяпы, это факт… – Заглохни, гот! – Пойдем со мной, – встряла Ира, взяла Эллу за руку и повела к выходу, – в ванной есть аптечка, я обработаю. Я поняла, что она под видом заботы хочет вытянуть из Эллы правду, и мне почему-то стало грустно, когда я поняла, что прямо сейчас Ира узнает, что я ей никто. Странно, учитывая, что я сама не так давно думала о ней плохие вещи, наверно, все дело в том, что у меня никогда не было друзей в полном смысле этого слова, а здесь мне начало казаться, что я их обрела. – Ну что ж, – сказал Тимур, проходя вперед, усаживаясь на диван и закидывая ноги на столик, – добро пожаловать в мир Агаты Кристи! Мы все заперты в доме, один из нас убийца, да еще и один из подозреваемых раздвоился! Что будем делать? – Не ерунди, – фыркнула Милка, присаживаясь рядом. – Они сказали «есть подозрение», но это так, для проформы, они всегда подозревают такие вещи. – Нет, не для проформы, – бросая на меня косые взгляды, дескать, я с тобой потом поговорю, ответил Саша, устраиваясь в кресле. – Это я им сказал. – Что?! – Соня, – обратился он ко мне, и двое других удивленно моргнули (они и вправду думали, что нас обеих зовут Эллами?), – ты заметила, как стояли книги на столе? – Да, ровными стопками. Вроде их было три. Или четыре? – Четыре, – кивнул он. – А теперь представь. Стол, хоть и сдвинут в центр комнаты, но стоит не строго под люстрой, а как бы сбоку. Вот человек, причем грузный, встает на книжки, наматывает петлю на шею и как бы спрыгивает со стола… Что происходит с книгами? – Они должны были сбиться, это очевидно. Возможно, даже упасть со стола. – Какие-то непременно попадали, – кивнул Александр. – Но открыв дверь, мы застаем ровные стопки книг. – То есть убийца вернул все книги на стол? – Ага. – Но для чего? – спросила Мила. Саша пожал плечами. – Возможно, маниакальная страсть к порядку. Или убийца так сильно хотел, чтобы происшествие списали на суицид, что обманул в итоге сам себя. Ему хотелось, чтобы со стороны все выглядело просто и понятно, чтобы идеально вписаться в картинку «Я виноват, в тюрьму не хочу, прощай, жестокий мир». Следовательно, он мог побояться, что раскинутые книги будут приняты для результаты борьбы. По этой же причине человек запер дверь на ключ, когда выходил. – И разумеется, – добавила я, – позаботился, чтобы другой ключ остался внутри. – Ага. – Может, он все-таки так аккуратно повесился? – понадеялась Мила. – Ровные ряды книг – это еще не аргумент. – Согласен, – неожиданно сказал Саша. – Только вот я успел перевернуть парочку, пока меня менты не выперли… Что так смотрите? Я через салфетку трогал. – Ага, и смазал все отпечатки своей салфеткой! – пожурил друга Тим. – Нет, я же аккуратно, с боков. Зато я привлек внимание ментов к этому! Потому что на второй книге сверху, с нижней, кстати, стороны, были отпечатки ботинок! Обложка светлая, на ней все видно. Им осталось только сличить подошву. Они даже тело еще не сняли в тот момент. Хотя, может, ждали кого или фотографировать собирались, не знаю… В общем, я им такой: как же у вас суицид, а книжечки что, сами перевернулись и местами поменялись? Ну скучно им, книжкам, вот и затеяли игру в ручеек! – Вот это уже аргумент, – согласилась Мила. – Значит, в кабинете явно кто-то был еще, кто это книжки расставлял потом. – А у кого еще есть ключ от кабинета? – поинтересовался Тимур. – Я думаю, у старушки. Вопрос, где они хранятся. В ключнице точно нет, там только связка, относящаяся к входной двери. – О да, Саша это знал, как никто другой! – Но не факт, что она носит ключи от каждой комнаты при себе, это нелепо. Скорее всего, где-то хранит. – Значит, или она грохнула, или кто-то, кто знает, где она их хранит? – предположил Тим. – Она бы его точно не подняла, – покачал Саша головой, – в ней есть-то полтора метра роста и полцентнера от силы. И если ключи хранятся в общедоступном месте, то и знать не надо. Взял и пошел. – Знать надо, – поспорила Мила. – Я вот, например, не знаю. И быстро не найду, соответственно. – Давай проверим! Ребята поднялись, увлекшись игрой в сыщиков. Я сама любила это развлечение, только вот сейчас меня внутренне терзали другие вещи, которые в шкале приоритетов располагались значительно выше. – Саша… Пусть ребят поищут, а мы поговорим. Он как-то странно на меня посмотрел, но Тим и Мила быстро смекнули, что к чему, и сбежали вдвоем, поэтому ему пришлось вернуться в кресло. – Ну что? «Ну что?»?! Как будто яеготолкнула и порезала битым стеклом. Почему, за что он так со мной? – О чем вы говорили с Эллой? – Я обязан отвечать? – Нет, конечно. Я смотрю, очень быстро для тебя в монстра превратилась, поэтому ты мне вообще ничем не обязан. – Я почувствовала, как слезы подступили к глазам, и голос начал изменяться, но остановиться уже не могла: – Просто не ври хотя бы сам себе, ты влюблен конкретно в Эллу, а не в меня! Но ты считал, что у нее плохой характер, поэтому заставил себя переключиться на меня. Дескать, одно и то же, только лучше. А оказалось, что я даже ни фига не лучше, а то и хуже… И я заплакала. Слезы меня победили. Элла меня тоже победила, хоть и раненой оказалась она, а не я. Но иногда побеждает не тот, кто пролил меньше своей крови. Побеждает тот, кто заставляет бурлитьчужуюкровь. Бельский подбежал ко мне и обнял. – Дурочка… Я не влюблен в нее ни разу и никогда не был. Все, что я говорил тебе, правда, я никогда не вру ни другим, ни самому себе. Такой уж я человек. Не гибкий, мягко скажем… А с Эллой мы просто выяснили отношения, закрыли гештальт, так скажем. Она извинилась, что вела себя как стерва, а я извинился, что использовал ее. Вот и все. Поэтому твой выпад… выглядел по меньшей мере странно и немного меня напугал. Тем более ты сама меня просила больше тебе не писать. – Чего?! – удивилась я сквозь слезы. – Ну как? Ты же мне написала, что не можешь встречаться со мной, потому что для тебя это все странно, ведь я спал с твоей сестрой, и тебе даже… как ты выразилась? Брезгливо, вот. Видя, что я не понимаю, он показал мне переписку, которая меня попросту обескуражила. Очевидно, я спала в это время. Из моего телефона она, ясное дело, все это безобразие удалила. – А я и думаю: почему ты мне не пишешь? – Ну да, – пожал он плечами. – Решил дать тебе время разобраться в себе. М-да, очередной странный розыгрыш от Эллы, чего еще от нее ждать… – Это не розыгрыш! Она специально это сделала, чтобы нас разлучить! – всхлипывая, делалась я своими мыслями. – Она видела меня в окно. Только она просчиталась. Она думала, что, пока она здесь, я в дом уже не сунусь, чтобы мы не спалились. Буду тихо-мирно ждать ее, сидя в кустах, и рисовать себе страшные картины того, что она тебя обманула и выдала себя за меня. Или что ей не пришлось обманывать… Но я не стала сидеть.