– Ничего, один раз перечитаю перед выступлением, и все будет нормально. Давайте теперь пойдем будить Макарова. Пора репетировать концерт. – С чего ты взяла, что он спит? – Точняк, – поддержал меня Тим, поправляя руками челку, – дрыхнет без задних ног, а мы тут надрываемся. – Тебя никто не заставляет это делать! – вклинилась Мила, которая присоединилась к нам в середине репетиции, когда ее бабушка отпустила с кухни. – Мы все здесь добровольно! Чтобы быть ближе к кумиру! С этим спорить никто не стал, и под моим предводительством мы вернулись в дом. Я усиленно вертела головой, стараясь, впрочем, делать это незаметно, но Эллу нигде не увидела. Слава богу, до нее дошло вылезти из пожухлых сиреневых кустов. Я хотела сразу пойти в кабинет, но та же Ира снова меня остановила! – Стой! Нужно сперва украсить библиотеку. Если Макаров одобрит, как она выглядит, то мы сможем уже начать репетицию. Господи, детский сад… А это время Сергей Петрович усиленно уничтожает улики! Надеюсь, Элла ему помешает. Не знаю, конечно, какие улики можно держать в чужом кабинете чужого дома, но с другой стороны, это даже умно. Если к нему нагрянет какая-то проверка, то по официальному адресу все будет чисто. А тут он, может, держит всю партию ярко-розового чая? Таисия Арсеньевна вряд ли захаживает в кабинет. – Как тут душно, – возмутились девочки. – Откройте окна! Так как я вошла первая, я же и пошла открывать окно. Справившись с одной створкой, я услышала какой-то шум на улице, будто удар о металл, выглянула и снова ахнула. Элла стучала по трубе, а увидев меня, показала пальцем на другой конец дома.. Я показала «Х» скрещенными руками, мол, заткнись, я тут не одна, и, услышав шаги прямо за спиной, резко закрыла створку. – Что ты делаешь? – спросила подкравшаяся Мила. – А давайте не будем открывать! Так акустика лучше! Да и вообще, нечего соседям слышать концерт заранее! Спойлер! Идем-идем, – подтолкнула я Милу к центру помещения. – Я думаю, – стала предлагать идеи Ирина, – нужно повесить список выступающих с названием песен прямо на дверь. Или на стену. В этот момент в библиотеку зашла старушка, и по одному взгляду на нее я поняла: что-то стряслось. Бела как мел, руки трясутся мелкой рябью, из чашки, что в руках, проливается жидкость в блюдце, сама чашка ходуном ходит и звонко отбивает по блюдцу дробь. – Ребятки… там пришли… из милиции. За Сережей! – И она заплакала. Девочки остались то ли утешать, то ли расспрашивать Таисию Арсеньевну, а мы четверо пошли в холл. Два человека в штатском с бумагами в руках. Все, как мы и думали. Постановление о заключении под стражу. – Сергей Петрович в какой комнате? – Пройдемте, – сказал Саша и повел их к кабинету. Тут-то и выяснилось, что дверь закрыта. Саша и двое мужчин довольно быстро ее выбили. Открывшееся зрелище навсегда врежется мне в мозг. Сергей Петрович болтается в петле, повешенный на люстре. Потолки настолько высокие, что его тяжелые ботинки почти на уровне моих глаз… Чтобы сделать это с собой, ему пришлось пододвинуть тяжелый массивный стол из дуба, а на него водрузить кучу книг плотными рядами. Что же вы наделали, Сергей Петрович… 17 – Ясненько… – промямлил один из новоприбывших, почесывая затылок. – Самоубийство. – Так ему и надо, – резко высказался второй. – Вызывай опергруппу. – На кой? Дверь заперта изнутри. – Ага, а ключик-то на столе валяется. И потолок слишком высокий. Пусть выводы делают те, кому надо. Вызывай. – Ну как скажешь. Нас тут же выставили из комнаты. – Ну что, кто ей скажет? – спросил нас Александр. Все молча глядели на него. – Хм, понятно… Когда мы остались втроем, я сказала: – Ребят, мне что-то плохо, пойду на улицу, подышу свежим воздухом… – Я с тобой! – вызвался Тони. К счастью, Тимур с нами не пошел. – Элка где-то здесь! – шепнула я ему, как только поняла, что нас тут никто не услышит. – Ищи ее! – Как здесь? Зачем? Не удовлетворяя его любопытство, я дала задание: – Иди налево вокруг дома, а я направо. Мы обошли здание, обращая предельное внимание на все кусты и лавочки, под которыми можно спрятаться, и встретились с другой стороны. – Я ее не видел. Может, она уехала? Вместо этого я пошла в баню. И мне, и Элле не просто так не понравился звук открываемой двери. Может, она тут обыск проводит, чтобы, так сказать, помочь следствию? Но ее тут не было. – Может, она в доме? – Иди посмотри. – А ты? – А я не могу. Нас не должны видеть вместе. Уже когда Тони отправился к дому, до меня дошло, что мы одеты по-разному. Если мужчины могут и не заметить (ну вряд ли, конечно, учитывая, что я в сером, а она в ярко-розовом), то девочки явно обратят внимание. Так что Элла, будь она в доме, уже нас подставила. Короче, я припустила к дому. Возле окон замерла, прижалась к стене и стала заглядывать во все по очереди, кроме, конечно, кабинета Павлецкого, где трудились оперативники: не думаю, что им понравится мое любопытство. Элла обнаружилась в гостиной вместе с… Сашей! Вот дрянь! Она стояла у окна, закутавшись в старушкину шаль. Хитрюга! Только я попыталась влезть в открытое по случаю жары окно, как она заметила меня и резко захлопнула обе створки прямо перед моим лицом, после чего зашторила окно. Вот зараза! Бить меня моими же методами! Что они там будут делать? Неужели Саша не понял, что она – это не я? Я резко побежала вокруг здания к входным дверям. В холле столкнулась с Милой. – Элка, смотри куда прешь! – Я не… – Я вовремя прикусила язык. Я ведь уже хотела крикнуть: «Я не Элла, я Соня!», но быстро вспомнила, что для Милы я как раз должна оставаться Эллой. Нужно приберечь возмущенные возгласы для Бельского. – Я не видела тебя, – быстро исправилась я. – Ты вроде в гостиной была, – вспомнила она удивленно. – С Сашкой. – Да. Ты, кстати, не знаешь, зачем мы с ним туда пошли? Она как-то странно на меня посмотрела, затем, покрутив пальцем у виска, отправилась дальше по своим делам. Ну а я снова припустила по коридору в сторону гостиной. «Закрылись!» – в ужасе отметила я, увидев преграду перед собой в виде добротной дубовой двери. Я дернула ее, она поддалась, и я оказалась в гостиной. – Ты! – рявкнула я на сестрицу, которая стояла возле Саши и наглаживала его по мускулистой груди. – Выйдем! Поговорим! – Еще скажи, что морду бить будешь! – заржала эта овца, но все же сделала шаг назад. В принципе это мне и было нужно. – Соня, что ты делаешь? – удивился Александр. – Так ты знаешь, что это я? Черт, для меня это еще хуже. Значит, он знал, что это Элла, и позволял себя гладить. Какой треш… Это мне нужно выйти. Причем навсегда. – Божечки, ну и лошара! – продолжала ржать эта дура. – Она решила, что я тебе ею представилась! Саша, слушая ее, разочарованно покачал головой. Что она ему успела про меня напеть?! Этого я уже не могла выдержать и, бросившись на нее, толкнула со всей силы. Видели бы нас сейчас родители… «Уж от кого, но от тебя мы такого не ожидали!» Я тоже. Шутка ли – за последние два дня дралась больше, чем за всю свою жизнь. Элла спиной налетела на сервант со стеклянными дверцами и хрустально-фарфоровыми сокровищами за ними. У одной дверцы разбилось стекло, и опрокинулась одна из стеклянных полок, в результате чего ее содержимое посыпалось сверху на нижнюю полку с невероятным грохотом. Я заметила, как рука Эллы быстро покрывается кровью и бросилась к ней – теперь уже с другой целью: спасать. – Уйди от меня! – завизжала та, прячась за Сашиной спиной.