— У меня диплом искусствоведа и большой опыт, — ответил Платт. — В Колумбийском университете я получил докторскую степень. У меня лицензии, которые подтверждают право давать оценку произведениям искусства. Я хорошо знаю рынок, спрос и предложение. Однако есть узкие специалисты, которые точнее меня могут оценить, например, иконы. В Америке и в России я получал оценку вещей у ведущих экспертов. Все документы у меня на руках. И я предоставлю их следствию. — Вы хотите сказать, что владеете полной описью проданных вещей? — Совершенно верно. Удалось собрать архив многих распроданных ценностей за последние десять-двенадцать лет. С ценами, за которые товар был продан. В архив входят заключения американских экспертов. А также заключения русских экспертов о тех же предметах. По иконам большой архив… — Документы в безопасном месте? — Да, разумеется. — Об архиве нам предстоит отдельный разговор, — сказал Ушаков. — Может быть, не один. Я подозреваю, что без вас в этом архиве трудно будет разобраться. Впрочем, не будем забегать вперед… У вас был свой круг покупателей? Кто эти люди? — Да, у меня примерно около ста пятидесяти постоянных клиентов, в основном спекулянты. Они покупают для перепродажи. У спекулянтов свои богатые клиенты. На этом можно сделать хорошие деньги. — Но вы ведь тоже могли подождать. Поискать клиентов и продать вещь дороже, чем обычно продаете? — Вместе с товаром я получал из Москвы письмо с рекомендованными ценами, ниже которых продавать не следует. Однако, чтобы взять хорошую цену, нужно время. Но меня торопили. Времени не хватало, чтобы разобраться с одной партией, когда приходила другая. Это как конвейер. Наверху придерживались правила: главное, чтобы деньги текли, и чтобы этот поток не обмелел. — Вы придерживаетесь другого мнения? — Совершенно верно. Чтобы не отдавать товар по дешевке, я предлагал расширить торговлю недорогими золотыми украшениями, которые проходили через меня. Чтобы продать этот товар, не требовалось каких-то бумаг. Это, так сказать, ширпотреб. Но хорошего качества. Вещи стоят недорого, но спрос есть. Чтобы увеличить выручку, нужно было нанять новых людей, открыть две-три ювелирные лавки. Но Деев не хотел ничего менять. Он сказал: расширение торговли может привлечь налоговую службу или ФБР. Нелегальная схема надежнее. Это когда я сбываю вещи за наличные, затем закладываю деньги в тайники. И там они лежат до лучших времен. — Почему эта схема нравилась московским кураторам? — Легальные проводки можно отследить. А манипуляции с наличными остаются вне контроля. Тут можно украсть очень много — и концов не найдешь. — Куда уходили деньги из квартир-тайников? — Ключи были у меня. Я, по приказу Деева или Колодного, передавал деньги разным лицам, которые выполняли их поручения. Например, о подкупе тех или иных политиков или бизнесменов в США. Или о незаконной покупке оборудования или технологий, которые запрещены к вывозу в социалистические страны. — Можете привести пример? — Год назад я взял наличные, около семисот тысяч долларов. Отправил их в своем багаже в Израиль. Сам вылетел в Израиль самолетом. Уже на месте я передал деньги бывшему гражданину СССР. Проводники и интегральные схемы в Америке занесены в перечень стратегических товаров, которые можно вывозить только по специальному разрешению. Но в отношении Израиля действовали разные послабления. Этот человек якобы организовал выпуск электронного оборудования. По документам его фирме нужна была линия по производству полупроводников. На полученные от меня деньги он закупил эту линию в США. На самом деле израильская фирма была подставной, там работал один этот человек. Оборудование, купленное в Америке, до Израиля не дошло, его отгрузили в Западную Европу, оттуда перевезли в Венгрию, оттуда в СССР. Сейчас эта линия работает в Союзе и выпускает полупроводники для военной промышленности. — Вы считаете, что Советскому Союзу был нанесен материальный ущерб? — Линия по производству полупроводников стоила чуть больше ста тысяч долларов. Я мог бы через своих людей купить ее в Америке и доставить в СССР. Но мои кураторы выбрали другой вариант. В результате было похищено около шестисот тысяч долларов. Только на одной этой сделке. — В вашей практике есть еще подобные эпизоды? — Похожая история была с линией по выпуску интегральных схем. В прошлом году я вывез в Торонто, в Канаду, около двух миллионов долларов наличными. Один человек по имени Джон Керси занимался покупкой в США линий по производству электронных микросхем для компьютеров. По документам он строил в Канаде производство полного цикла. Там должны были изготавливать микросхемы и другие комплектующие. Но на самом деле не было никакого завода, не было даже земли под его строительство. Был только мистер Керси, его секретарша Жаклин и помощник, молодой человек. Они арендовали под офис помещение в деловом центре и склад в районе порта, куда прибывало оборудование из США. Потом оно уходило на восток. — Вы сказали, что стратегическое оборудование трудно вывести из США без лицензии. — На Канаду это правило не распространяется. Чтобы экспортировать туда стратегическое оборудование, лицензия Министерства финансов не нужна. Ящики прибывали на склад, а потом уходили в Швейцарию, оттуда в Брюссель, а потом в СССР. Иногда Керси менял название фирмы и дальше занимался закупкой и переправкой запрещенных к вывозу товаров в Москву. Он живет на широкую ногу, у него особняк на берегу океана и коллекция дорогих автомобилей. Секретарша и молодой помощник живут не хуже. Я помогал Керси, видел бумаги, читал заказы на покупку линий интегральных схем. Вся эта музыка стоила чуть дороже двухсот тысяч долларов. Я могу утверждать, что этот парень делил свои комиссионные с московским начальством. — Хорошо, к этой теме мы вернемся позже, не сегодня. Кому-то еще вы передавали крупные суммы денег? — Не знаю, крупные это деньги или нет… По поручению полковника Колодного я за последний год несколько раз встречался с левыми активистами, передавал им некоторые суммы — от двух до шести тысяч долларов наличными. И брал расписки. Что деньги получены в полном объеме. Якобы, на нужды леворадикальных групп, организацию акций протеста и забастовок. Судя по виду, это были подозрительные типы, вроде хиппи или пьяниц. Мне кажется, все деньги уходили на личные нужды. — С какой целью полковник Колодный приказывал раздавать деньги сомнительным людям? — Эти парни проходили у него, как агенты нелегалы. Якобы он их завербовал, когда сам работал в США. На бумаге все выглядело весьма убедительно. Была отчетность, судя по ней, ПГУ имеет целую агентурную сеть, и не одну, на Восточном побережье Соединенных Штатов. Курирует нелегалов полковник Иван Андреевич Колодный. Он, насколько мне известно, получал благодарности и даже государственные награды за свою деятельность, в том числе за якобы созданную им лично сеть нелегалов. — Значит, вы утверждаете, что полковник Колодный… — Да, я утверждаю, что полковник Колодный и генерал Деев, курирующие эти вопросы, расхищают крупные суммы в валюте, и берусь это доказать. Я передам вам архив, собранный на протяжении многих лет. И вы сделаете те же выводы… — Хорошо. В мы еще вернемся к этим темам. А сейчас пара уточнений. Вы получали товар для продажи непосредственно из Москвы? — Нет, ценности шли сначала в ГДР, а затем в Западную Германию и Францию, подставным фирмам, которые якобы торгуют ювелирными изделиями. Я заключал с ними фиктивные сделки, якобы покупал товар в Европе и ввозил его в Америку. Все официально. Но часть товара, наиболее ценные вещи, приходили контрабандой, в обход таможни. Это еще одна причина, по которой мои кураторы не хотели вести продажи через аукционы и через крупных антикваров. Я продавал контрабанду за наличные, оставлял выручку на двух квартирах, оборудованных для хранения большой массы денег. Там можно было хранить хоть тонну наличности. Однако та и другая квартиры были обворованы. Часть денег воры унесли. В полицию никто не обращался. Адреса сменили, переоборудовали под тайники новые квартиры. — Когда произошли кражи? — Одна полтора года, другая семь месяцев назад. — Сколько денег было похищено в общей сложности? — Я не знаю точной цифры. По моим подсчетам, в общей сложности около полутора миллионов долларов. * * * Разин выключил магнитофон в половине шестого вечера. Он видел, как открылись ворота и оттуда выехало три машины. Спустя некоторое время появился Платт. Он прошел пару кварталов вдоль улицы, свернул в переулок и пропал в парадном, постоял минут пять между этажами, через окно наблюдая за тем, что происходит внизу. Убедившись, что его никто не провожает, вышел, огляделся и пошел дальше. Вскоре Разин подобрал его на перекрестке. Платт сел на задний диван, поставил портфель и сказал: — Ну вот, кажется, дело пошло. — Какое впечатление произвел следователь? — Он внимателен к деталям. Но не разбирается ни в ювелирном искусстве, ни в иконах… Впрочем, это не так важно. Ведь существует архив. И следствие может обратиться к консультантам. А с Ушаковым мы найдем общий язык. Кстати, он дал мне свою визитную карточку. Даже с обратной стороны записал домашний телефон. И сказал, что могу звонить в любое время дня и ночи. Платт достал карточку, отдал ее Разину и сказал: — Алеша, тебе надо уезжать. Если что-то случится со мной, ты знаешь, где спрятан архив. Ты мне нужен живым и здоровым. Если нас двоих возьмут, все пойдет прахом… — Согласен, мой друг, — кивнул Разин. — Но сначала надо записать на пленку еще хотя бы два-три ваших собеседования. И оставить кассеты в надежном месте. При плохом стечении обстоятельств, в Генпрокуратуре уничтожат протоколы и записи. И скажут, что знать ничего не знают, никакие беседы не проводили. Наберись терпения. Скоро я исчезну. Еще скучать будешь. Разин высадил Платта возле одной из станций метро и отправился на съемную квартиру. Глава 34 Стивен Платт, как обычно, проснулся около семи утра, принял душ и налил большую чашку растворимого кофе, добавил сахара и молока. Вышел на балкон, с которого открывался отличный вид на парк. Прозрачный воздух весны был наполнен запахами оттаявшей земли, капелью, розовым утренним светом и томительным ожиданием. Весна обманывала человека, обещая бескорыстную любовь и осуществление тайных желаний. Он стоял, поставив локти на перила, пил кофе и бездумно смотрел на голые деревья, на машины, двигавшиеся вдоль улицы, и мелкие фигурки людей. А потом подумал, что еще месяц-другой, а, может быть, и того меньше, — и все кончится. Он сможет уехать, куда захочет, провести там год-полтора, чтобы убедиться — теперь его никто не ищет, можно вернуться на родину, прожить оставшуюся жизнь так, как захочет он сам, а не как хотят чужие люди. Интересно, а как он проведет остаток жизни? На самом деле, это серьезный вопрос, но Платт никогда всерьез не думал о старости, будучи уверенным, что до нее вряд ли доживет. Он пришел на кухню с пустой чашкой и включил воду, когда зазвонил телефон. — Привет, старина, — сказал Разин. — Наслаждаешься жизнью? — Как ты угадал? — Просто сегодня день такой. Чувствуется, что лето уже совсем скоро. — Ты взял билет? — Платт сполоснул чашку и поставил ее на полку. — Да. Завтра уезжаю. Звоню, чтобы попрощаться. — Желаю удачи, дружище. Береги себя. — Я еще позвоню, — ответил Разин. — Вечером. А днем я хочу заняться тем… Ну, чем занимался вчера. Послушаю твои разговоры с прокурором. Платт не стал спорить, попрощался и положил трубку. На метро он доехал до Казанского вокзала, взял из камеры хранения плоскую коробку, которую положил в портфель. В коробке были кое-какие документы из его архива, заключения русских экспертов о тех вещицах, которые он продал в Америке. Отдельно — коробочка с негативами, фотопленка нарезана ножницами на ленты по шесть кадров в каждой. На негативах копии экспертных заключений, сделанных американцами и фотографии самих изделий. Он хотел, чтобы у следствия прямо сейчас оказалась хоть малая часть его архива, остальное позже. Вчера Платт рассказал о том, какие произведения искусства он сбывал за последние годы. Но весь его рассказ — лишь слова и несколько цифр, которые не создают впечатления о предмете разговора. Теперь следователь Ушаков своими глазами увидит хотя бы цветные фотографии, без этого уникальную красоту вещей — не понять, не оценить. Платт зашел в вокзальный кафетерий, убил там еще четверть часа, позавтракав манной кашей и бутербродами с сыром. Он вышел на Каланчевскую площадь, свернул к гостинице Ленинградская, затем дошел до Садового кольца и решил, что теперь самое время отправляться к месту встречи. Он поймал такси и доехал до метро Баррикадная, затем пересел на трамвай, проехал несколько остановок и еще немного прогулялся. * * *