— Вы даете официальные показания следствию, а не болтовней занимаетесь. — А… Тогда конечно… Ведь все официально… Роза после минутных раздумий вспомнила, как пару раз назад Алексей возвращался из Нью-Йорка. Кораблем до Европы, а дальше поездом Париж — Москва. Багаж оказался такой, будто министр приехал, на Белорусском вокзале пришлось взять трех носильщиков с большими телегами, чтобы дотащить его коробки до стоянки, а там его ждал автобус, — с работы прислали. Трикотаж, дубленки, обувь — надо думать, это в основном подарки для начальства. Ясное дело, оставишь начальника без подарка, — другого найдут и отправят за границу вместо тебя. Когда-то Роза Иосифовна хотела слезно попросить его привести телевизор, фирменный, с большим экраном, — за него никаких денег не жалко. Но как-то не сложилось поговорить-то, все время вокруг было слишком много людей. В положении Разина, с его связями и деньгами, настоящие карьеристы начинают носом крутить, выбирать нужных знакомых, но Алексей от старых друзей не бегал. Возможно, сейчас его привычки изменятся. * * * — Еще вопрос, — Орлов щелкнул пальцами. — Мне нужно знать, с кем, с каким мужчиной, встречалась Татьяна Разина? Ну, пока муж по командировкам катался? Роза прикрыла рот ладонью и надолго задумалась, что-то решая про себя. По всем прикидкам выходило, что Танечке она навредить не сможет, потому что подруга давно гуляет в райских кущах и не думает о плохом, да и Алексею как с гуся вода. А себе Роза может легко испортить жизнь. Думать нечего: пока следствие не вытянет из нее все, — об отъезде в Израиль можно забыть. — Танечка иногда встречалась с одним интересным мужчиной, я про него много не знаю. Но, кажется, он что-то преподавал в каком-то вузе. Помню только фамилию: Греков. Орлов сделал пометку у себя в блокноте. — Точно Греков? — Да, точно, Имени не помню. Я видела его только один раз. Он избегал Таниных знакомых. Не знаю, отчего так. И еще она поддерживала отношения с Константином Сергеевичем, ну, фамилию забыла, — сказала Роза. — Интересный высокий мужчина, веселый. Умеет на гитаре играть, поет. — А чего это он такой веселый? В лотерею выиграл? — Про лотерею не знаю. Он администратор, то ли в Москонцерте, то ли в Московской консерватории. Чего уж промеж них было, не знаю. Где-то год назад я достала натурального кофе, взяла бутылку вина и торт. И завернула к Танечке без звонка. Думала посидеть… А там уже этот Костя, да… С гитарой. И дым коромыслом. — И что за песни вам спел Костя? — Дворовые песенки, городской фольклор. «Дело было в старину под Ростовом-на-Дону», «Мамочка, я доктора люблю» и еще что-то… Вскоре мы встретились второй раз. Таня сказала, что хочет посидеть у меня. Отметить публикацию в литературном журнале. Она пришла, и этот Костя увязался. Принес свою гитару. Позже он то ли уехал, то ли с Танечкой разругался. Я о нем больше ничего не слышала. — Он употреблял жаргонные словечки? — Ну, может быть. — Татуировки у него были? — Да, на предплечье. Кинжал, что ли… Не помню точно. Может быть, он на флоте служил. Там это у всех. — Что в последнее время показалось вам странным в ее поведении? — Один раз я столкнулась у нее с каким-то спекулянтом. Я его и раньше видела, но в другом доме, в другой семье. Он покупал для перепродажи фирменные вещи. И еще деталь: Танечка взяла у меня деньги взаймы. Долг не отдала, но снова одолжила. Деньги у меня были. Перед отъездом в Израиль я продала старинную коллекционную мебель и фарфор, картины маслом, бабушкино наследство. Такие вещи все равно не позволяют вывезти. Первый долг она вернула. А второй не успела. И еще я слышала, что она связалась с процентщиками. Ну, гражданами, которые… Ну… Сами понимаете… — И много она у вас заняла? — Первый раз тысячу двести. Второй раз… Это уже не важно. Я ей все простила. — Вы часто встречались? — Раньше часто, но последнее время Таня была чем-то занята. Я не хотела мешать. Роза Иосифовна вышла на воздух в первом часу ночи, чувствуя, что коленки дрожат. Чудом в кромешной тьме поймала такси, пообещав три счетчика водителю. Сесть за руль своей машины, брошенной на улице, она после всего пережитого не смогла. Глава 15 На следующий день на месте Шор сидела вторая подруга Разиной Клавдия Захарова, по образованию инженер-экономист, по должности заведующая производством на пищевом комбинате, по характеру веселая и романтическая женщина. На ней был импортный зеленый жакет, узкие джинсы, заправленные в сапоги на высоком каблуке, и песцовая шапка, которую Захарова то и дело поправляла. В отделении милиции она прошла ту же процедуру, что накануне Роза Шор. Захарова быстро сникла, устала от вопросов, странных намеков, скрытых угроз, и рассказала все, о чем спрашивали. Протокол вел капитан Юрий Горох, твердым разборчивым подчерком он быстро заполнял пустые страницы, Виктор Орлов расхаживал по подвалу и задавал вопросы. Драма Орловой была в том, что она замужняя женщина, но мужа не было рядом, он и звонил в Москву редко, разговоры длились не дольше пяти минут, много ли за пять минут скажешь. Иногда он присылал письма, передавал их, видимо, через командировочных, которые оттуда назад возвращались. Последний год-полтора одиночество Тани только усилилось. Работа как-то спасала, но живого человека книжные переводы не заменят. — Расскажите подробнее о Разине, что он за человек? — Орлов остановился и присел на стул у стены. — Это важно для следствия. Захарова сказала, что Алексей Павлович много ездил по миру, а супруга оставалась одна, не на неделю, а на месяцы. Разумеется, Захарова догадывалась, что Внешторг — это только крыша, вывеска, на самом деле Алексей занимался другими делами, а нюансы ей знать не положено. О важности работы Алексея можно судить по такой истории. Таня пошла в профком издательства и подала документы, чтобы в составе группы переводчиков и редакторов съездить в социалистическую Венгрию. У них можно было купить путевку и отдохнуть десять дней на озере Балатон. И вопрос, в общем и целом, решили положительно. Кому же ехать, как не ей: прекрасному переводчику и члену партии. Но почему-то наверху, куда ушли документы, из списка вычеркнули ее фамилию, одну ее. Секретарь профкома пожал плечами и сказал, что специально для Танечки есть утешительный приз — путевка в Сочи за копеечную сумму. Возвращаясь из командировок, муж любил ее так, будто вернулись молодые годы. Она забывала о том, что у них не будет детей, была счастлива с ним. А потом они расставались и все шло по-старому. — Еще что-нибудь о Разине вы вспомнить не можете? Захарова сказала, что он не бабник. Умеет одеваться, что при его возможностях не удивительно. Поговорить с ним можно на общие темы, но близко к себе он не подпускает. И еще: он обязательный человек, если что пообещает, — сделает. Если она просила купить за границей не только себе, но и какой-то подружке, он обязательно покупал. Захарова через Танечку передавала валюту и просила, чтобы Алексей поискал хорошую дубленку, но не дорогую, и модные сапоги. — Передавали валюту? — переспросил Орлов. — Вы же сами сказали, чтобы честно… Еще был такой случай… Об этом Танечка рассказала. Однажды, когда Алексей был в ванной, она нашла на комоде, под книгой Брэдбери, паспорт гражданина Федеративной республики Германии, выданный некоему Эрику Бергеру, этого имени она никогда не слышала, но в паспорт вклеена фотография Алексея. Судя по штемпелям, владелец паспорта побывал в Италии, а также во Франции и США. Это только в прошлом году и в этом, и раньше были визиты в те же страны. Алексей ничего о них не говорил. И о том, что путешествует под чужим именем. Орлов сел на стул и тут же встал, будто подброшенный пружиной: — Давайте подробнее об этом паспорте. Когда Татьяна Федоровна его увидела? Во время последнего отпуска Разина? Ах, предпоследнего… Как думаете: кому еще кроме вас она рассказывала эту историю? И назвала это имя? Захарова почувствовала, как задрожали руки. Она поправила шапку, решив, что за язык ее не иначе, как черт дернул. Теперь этот майор привяжется надолго. Так и получилось, вопросов оказалось без счета. Орлов повторял их снова и снова, только другими словами, и отступил, когда понял, что Захарова ничего больше не знает. Он дал ей десять минут отдыха, предложил сигарету. Она попросила воды, Горох вложил в ее дрожащую руку стакан мутного стекла с холодной водой из-под крана. * * * Захарова сделала два глотка и смогла продолжить. Среди своих пошел слух, что у Алексея другая женщина, иностранка. Из последней командировки он вернулся нервным, видимо, намечались неприятности. Сказал, что следующий раз ему ехать не скоро, но прожил в Москве всего неделю, вдруг собрался за полдня и улетел. Захарова тогда подумала, что брак ее подруги скоро распадается, и тут нельзя ничего остановить, исправить, и кто в чем виноват, — уже не разобрать, по большому счету, это уже не важно. — Значит, вы утверждаете, что у Разина была связь с иностранкой? — Я сказала, слух среди своих пошел. Кто-то что-то сказал — и все… Больше я ничего не знаю. — Ну хорошо, тогда перейдем к сердечным делам покойной Татьяны Федоровны, — Орлов потер ладони, будто предвкушал пикантные подробности, будто ждал их. — Постарайтесь ничего не забыть. Иначе нам с вами придется встречаться гораздо чаще, чем вы хотите. — Я знаю человека, с которым Танечка иногда встречалась, — сказала Захарова придушенным голосом. — Мне показалось, он интересный мужчина. Если я ничего не путаю, Константин Сергеевич Бортник. Адреса и телефона, к сожалению, не записала. Первый раз это имя вылетело случайно, в разговоре. Спустя время я спросила Танечку, кто это. Оказалось, это очень симпатичный человек. Захарова замолчала, задумалась, но вспомнила обещание Орлова встречаться чаще, представила очередь у следственного кабинета и решила продолжать. Как-то раз по телефону Танечка упомянула этого Бортника, мимоходом… Ну, женщина женщину быстро поймет. Захарова решила, что это не легкое увлечение, а нечто серьезное. Она сказала Танечке, мол, что нехорошо прятать поклонника от лучшей подруги. Конечно, супружеская верность — великое дело, но где этот супруг? Его даже по праздникам в подзорную трубу не увидишь, а Танечка все-таки живой человек. Словом, Захарова просила устроить какую-нибудь встречу, дружеские посиделки, где можно свести знакомство и поболтать. Через неделю Таня сказала, что она заказала столик в ресторане «Арбат», она придет с Бортником, он тоже хочет увидеть Таниных подружек. Еще до встречи в ресторане Захарова решила, что у подруги закрутилась большая любовь, и, кажется, пламя страсти разгорается все ярче и ярче. И она не ошиблась: роман был на подъеме, кажется, все двигалось к развязке, не поймешь, плохой или хорошей… Помнится, столик был на троих, Бортник оказался высоким дядькой лет сорока пяти, склонным к полноте, с двойным подбородком, русыми вьющимися волосами, коричневый пиджак был тесноват в плечах. Он носил модные очки с дымчатыми стеклами, золотой перстень и туфли с пряжками и узкими носами. Выйти замуж за такого парня все равно, что очутиться за каменной стеной. Он не стеснялся Захаровой, сыпал смешными историями, анекдотами, и вообще вел себя так, будто они, все трое, знакомы многие годы. — Общение свелось к анекдотам и забавным историям? — спросил Орлов. Захарова заерзала на стуле. Нет, конечно, нет. Была и, так сказать, содержательная часть. О себе Константин рассказал, что был дважды женат, детей, правда, не завел. Может, оно и к лучшему. Всю жизнь он мечтал встретить Танечку, такую милую, человечную, — бог услышал его голос и помог. Костя работает администратором в областной филармонии, давно перешел на «ты» с самыми известными артистами и музыкантами. Ездит с ними по стране, даже за границу, правда, только в социалистические страны, но он всегда мечтал не о путешествиях, а о семейном счастье. Поэтому в планах — расстаться с работой и сделать предложение женщине своей мечты. Они танцевали, много выпили, было весело. Костя часто вытягивал из кармана бумажник, готовый лопнуть от наличности, официанты только успевали бегать к столику, на кухню и обратно. Если бы не этот ресторан, шумный, прокуренный, с оглушительной музыкой, обилием вина и шампанского, — вечер можно было бы назвать удавшимся. — Что еще можно вспомнить, какие мелкие детали? Когда танцевали, он снял пиджак, на внешней стороне правого запястья стала видна наколка: кинжал, рукоятку которого обвила змея. Он поймал взгляд Захаровой и сказал: юношеские шалости, сейчас надо бы свести, но времени не хватает. Запомнилось не московское произношение Бортника — протяжное «о» и мягкое «г», — часто встречается на юге, например, в Краснодарском крае. Ничего существенного Захарова больше вспомнить не могла, она впала в состояние, когда люди перестают реагировать даже на угрозы. Сидела, накрывшись своей шапкой, всхлипывала и комкала носовой платок. Орлов вызвал служебную машину, чтобы ее довезли до дома. Глава 16 Виктор Орлов оставил машину во дворе оборонного института, работавшего над созданием нового поколения твердотопливных двигателей для межконтинентальных баллистических ракет, подождал внизу лифт и поднялся на пятнадцатый этаж в особый отдел. Он коротко переговорил с начальником отдела и секретарем институтской парторганизации. Сказал, что секретарь профкома Вера Игнатова проходит свидетелем по делу, которым сейчас занимается госбезопасность. Нет, Игнатова вне всяких подозрений, напротив, она сознательная гражданка, ей доверяют.