Ах да, Роберт, – говорит мать. – Куда ты дел дистанционку? Дистанционка – это я, – говорит он, словно Дистанционка – это антигерой, обладающий, конечно же, сверхспособностью дистанцироваться. Где она? – повторяет мать. Сейчас уже где-то очень далеко отсюда, – говорит он, входя в гостиную. Потому-то ее, наверное, и называют дистанционкой, – говорит прекрасная гостья. Роберт: Солнечный удар, впервые в жизни. Впервые вообще. Его фамилия испаряется. Он становится всего-навсего Робертом, просто Робертом, кем-то необремененным – он очень давно таким не был, с тех пор как забыл, что может. Все теперь другое. Все – изменилось. Гостья прекрасна. Мать называет ее имя. Гостью зовут Шарлотта. Имя ШАРЛОТТА загорается словом на неоновой вывеске. Гостья по имени Шарлотта озаряет эту комнату. Роберт чувствует себя тоже неоновым, его пронзает молния, он светится, только взгляните на его руки, кисти, из-за гостьи он тоже стал излучать свет. Нет, он и есть свет, подлинный свет, собственно свет. Более того – он такой же свет, как в слове «рассвет». Одно слово переполняет его с детства. Это слово «радость». Он никогда раньше не задумывался над этим словом, ни разу в жизни, а теперь его «я» вырвалось из темноты на свет, широко расставив руки, словно готовые принять в себя все: весь мир, вселенную вокруг со всеми ее галактиками, он подносит их к свету, его свету, ведь теперь ничего никогда не закончится, все бесконечно. Словно стал понятен разбитый вдребезги свет, ранее заточенный у него внутри, похожий на лампочку, раскрошенную на острые осколки у него под ложечкой, стало ясно, чем этот свет был, есть и может быть, а теперь он собирается и превращается в ЯЙЦО СВЕТА, ну да, если честно, яйца будто наполнены светом, и кончик члена, нет, весь член, и кончики пальцев на ногах и руках, кончик носа, все тело стало заостренной веточкой на дереве, крона которого – сеть чистого света. ! Привет, – говорит гостья по имени Шарлотта. Привет, – говорит он. Гостья. Гостья из другого мира. «Очевидно, существует некая сила, которую тела прилагают друг к другу посредством самого своего присутствия»: цитата Эйнштейна, там на стене его спальни в горних высях дома. Вообще-то Эйнштейн сказал это о Ньютоне, открывшем закон всемирного тяготения. Но гляньте, что это означает на самом деле. ! Теперь Роберту впервые ясно, что Эйнштейн был влюблен, был движим любовью – любовью ко всему. Роберт видит руку сестры. На руке бинт. Сестра машет ему забинтованной рукой. Привет, – говорит она. Ну да, привет, – говорит он. – Все хорошо? Можно и так сказать. Ой – здесь еще и мужчина. Пока Роберт [Гринлоу] подслушивал на лестнице, не слышно было никакого мужчины. Кто он? Этот мужчина пришел сюда вместе с гостьей? Мужчина пришел сюда вместе с гостьей. Но они с гостьей вместе? Мать явно считает, что они вместе. Сестра тоже явно так считает. Мать рассказывает Роберту, что Артур и Шарлотта любезно доставили его сестру в травмпункт после какого-то несчастного случая, когда сестра порезала себе руку, а затем привезли ее на своей машине домой. Пришлось наложить шов, – говорит сестра. – Здесь. И здесь. Прям кожа отстала. Сестра показывает другой рукой на забинтованную руку вверху возле пальцев, а затем в нижней части ладони. Ясно, ну да, – говорит он. – Ничего себе. Один стежок, но вовремя, – говорит сестра. – Можно и так сказать. Она расскажет? Расскажет при гостье? Роберт напускает на себя самый беззаботный вид, отворачивается, смотрит в пол, притворяется, будто возится у плиты с кофеваркой, пока мать говорит еще немного о том, какими любезными были гости. Затем мать продолжает с того места, на котором остановилась, пытаясь объяснить гостям, почему ее бывший муж живет в соседнем доме со своей подружкой гораздо моложе себя. А что я могла сделать? – говорит она. – Он встретил ее. Влюбился в девушку на двадцать лет моложе, я называю это «средневозрастным пузиком». Но мы же семья, мы должны жить вместе. Или хотя бы рядом. В общем, когда соседний дом выставили на продажу, мы его купили, и Джефф съехал. В смысле, въехал. Папа из соседнего дома, – говорит сестра. – Одна большая счастливая семья. Ну да, но мам… Он же съехал не потому, что встретил Эшли, – говорит Роберт, стоя ко всем спиной. Когда он произносит что-то вслух, голос звучит противно. Он оборачивается. Никто не смотрит на него так, словно он только что говорил противным голосом. Он снова смотрит на гостью. Шарлотта точно такая же неотразимая, какой он увидел ее впервые. Вот это красавица. Он в шоке. Отводит взгляд. Снова смотрит. Словно кто-то навел внутрь него прожектор. Подойди и сядь, Роберт, – говорит мать. Он подходит к столу, садится рядом с матерью там, где она похлопала по скамье. Отсюда он может и смотреть, и отводить взгляд. Пытаясь сменить тему, чтобы выглядеть перед гостями адекватной, мать рассказывает о том, как пару месяцев назад ходила в Общенациональное строительное общество уплатить какие-то деньги. И там работал телевизор, ну знаете, предвыборный репортаж, новости, – говорит мать. – Но звук был приглушен и включены субтитры. А субтитры, ну знаете, они как бы появляются на экране рывками, их ведь машина набирает, пока человек говорит, ну так вот, в субтитрах все время повторялась конкретная фраза – «ДОВЕДИТЕ БРЕКЕТ ДО ТОРЦА», они все время твердили «ДОВЕДИТЕ БРЕКЕТ ДО ТОРЦА». И мне стало интересно, о чем же этот новостной сюжет. Пока я не поняла, что репортер на самом деле говорил: «ДОВЕДИТЕ БРЕКЗИТ ДО КОНЦА». Гостья остается красивой, даже когда что-то изображает на лице. Типа ты не имела никакого отношения к тому, что Брекзит довели до конца, – говорит сестра. Саша, это лишнее, – говорит мать. – Ну так вот. Все уже позади. И дело с концом. Нам везет. Все мы живем на заре новой эры. Лично мне самым интересным кажется… – Роберт снова говорит странным-для-себя голосом. При этом он трогает пальцем рубчик на носке, не осмеливаясь поднять глаза или, возможно, забыв, что хотел сказать. Затем он вспоминает, что делает обычно с носками. Краснеет и больше ничего не трогает. Отводит руку подальше от своей голени. Направляет взгляд на чашку на столе. Прекрасная гостья Шарлотта – лишь размытое световое пятно за чашкой. И что же тебе кажется интересным? – говорит прекрасная гостья Шарлотта. Определенная черта этой лексики, – говорит он. Затем Роберт вспыхивает, ведь слово «лексика» звучит так, будто в нем есть слово «секс».