– Нет? – удивленно посмотрел он. – Я не хочу смотреть очередной сериал. Ной снова заерзал, но на этот раз повернулся ко мне лицом. – Действительно, – бросил он. – Есть другие предложения? Голова у меня так кружилась, что я была готова рухнуть в обморок. Я рвано и быстро дышала, а комок нервов в животе не исчезал. Мне удалось лишь еле заметно кивнуть. – Например? – Ной поднял руку и коснулся прядки моих волос. – Эм, – сглотнула я. Он слышит мое сердце? Я-то ничего не слышала из-за рева крови в ушах. Ной намотал на палец кудряшку, а потом отпустил ее, убирая прядь назад долгим, неспешным движением и проводя ладонью по моей голове. Меня передернуло. Его рука опустилась на мою шею и обхватила ее сзади. Он не сводил с меня глаз. – Совсем никаких предложений? Сердце готово было вырваться из груди. Я еле слышно прошептала: – Поцелуй меня. На лице Ноя медленно расползалась лучезарная улыбка. – Что поцеловать? – Он легонько, будто перышком, коснулся моей скулы. – Тут поцеловать? Я молча кивнула, потеряв дар речи. Он прижался ртом к нежной ямочке под ухом. – Тут поцеловать? Мне стало нестерпимо жарко. Я даже не подозревала о существовании этого места и запрокинула голову назад. – О боже, Ной. Я услышала в его голосе улыбку. – Тут поцеловать? – Он втянул мочку уха в рот, и я ахнула, потянувшись к нему руками, когда меня охватил вихрь эмоций. Уши. Почему никто никогда не рассказывал мне, как приятны поцелуи в уши? Я обхватила его голову руками и притянула к себе, изогнувшись так, что наши губы наконец встретились. Я буквально оцепенела. Я словно ждала поцелуя и вместе с тем понятия не имела, что он случится. Я как будто всю свою жизнь готовилась к нему и все равно была потрясена до потери пульса. Губы Ноя были настойчивыми и теплыми, и я никак не могла ими насытиться, мне не хватало близости. Мы прижимались друг к другу, горячие, настойчивые, неразделимые. Он скользнул языком в мой рот, лаская его, пока у меня не перехватило дыхание. Казалось, кости в моем теле стали мягкими, а мышцы расслабились. Меня опалило жарким, проворным и опасным пламенем, и я бы задрожала, если бы не прижималась к Ною так сильно. Он протянул к моей ноге руку и перекинул ее через свое бедро, чтобы я села на него. Когда я устроилась сверху, Ной издал тихий стон. Он обхватил мою шею и притянул к себе, чтобы прижаться к моим губам на несколько долгих знойных минут. Потом он легонько оттолкнул меня. Мы тяжело дышали, а мои волосы свисали вниз, укрывая нас от остального мира. – Все хорошо? – Да. – Я поцеловала его бровь, что было странно, но в эту минуту казалось правильным. – Да, чудесно. – Потом меня озарило, и я отстранилась, положив руки ему на плечи. Густо покраснела. – О! Хм. Я не буду с тобой спать. Ной посмотрел на меня сияющими глазами. – Ладно. – Ладно? Ладно. Хорошо. Просто чтобы убедиться, что у нас все хорошо. – Мы же не в экспрессе. Мы можем остановиться, когда захотим. Я не смогла сдержать улыбку. Я и так знала, что мне нравится Ной Барбанел, но он стал нравиться мне еще сильнее, когда вел себя так рассудительно и проводил дурацкие аналогии. – Ты нравишься мне, Ной Барбанел, – заявила я. – Ты хороший человек. – Спасибо? – Пожалуйста, – ответила я и снова его поцеловала. Глава 21 3 февраля, 1953 Помнишь, как в детстве я любила разгуливать по площадке на крыше? Я притворялась, будто жду, когда вернется мой муж-капитан, вышедший в море на охоту за китами. Твоя мать рассказывала мне, что в прошлом так делали женщины на Нантакете, и звучало это до безумия романтично. Обычно я часами бродила по площадке. «У нее слишком богатое воображение», – частенько говаривали гости. Я солгала. Я не высматривала никакого воображаемого мужа. Я ждала своих родителей. Несмотря на то, что в Нью-Йорк я прибыла на пароходе и знала, что туда попадают большинство, я представляла, что мои родители приедут на Нантакет. Откуда-то они узнают, что я здесь. И я увижу, как приближается их корабль, увижу, как он появляется на горизонте, подплывет совсем близко к берегу, а они будут стоять у перил и махать руками. Поверить не могу, что получила письмо. Я словно сотню лет его прождала. И помню, я говорила тебе, что лучше узнать правду. Говорила, что эта неопределенность сильно ранит, но сейчас я бы все отдала, чтобы повернуть время вспять, когда решила на прошлой неделе: возможно. Я не идиотка. Я понимала, что это несбыточная мечта. Я знала. Но ведь на самом деле желала другого, понимаешь? 1943 год. Отравлены газом по прибытии. Нэд, я ненавижу этот мир. Жаль, что тебя нет рядом. Я проснулась раньше Ноя. Мы уснули в его комнате, потому что казалось невыносимым разлучаться с ним даже для того, чтобы поспать. Он спал лицом ко мне, его грудь мирно поднималась и опускалась, а черные ресницы отбрасывали тени на скулы. Я аккуратно убрала его руку с талии и выскользнула из кровати, зашагав в ванную. Раньше я никогда не засыпала в одной постели с парнем. Хотя, если по-честному, я практически не спала. Оказалось, что заснуть, когда рядом с тобой лежит еще одно тело, трудно. Но что самое приятное – я просыпалась снова и снова, но вместо раздражения сияла от радости и прижималась к Ною. Ной, Ной, Ной, Ной. Приняв душ и надев сиреневый сарафан, я устроилась в своей спальне, которой так и не воспользовалась, и позвонила маме, чтобы быстренько сообщить ей новости. – В одной из записей упоминалась бабуля! – рассказала я. – Женщина утверждала, что бабушка жила в соседнем городе, а сама она из Гамбурга, что на севере Германии. – Правда? А что еще она рассказывала? Предположив, что она может об этом спросить, я записала слова Эльзы Фридхофф и теперь зачитывала их маме. – Я подумала, раз уж мы сузили круг поисков до одного региона, то я могу перепроверить в переписи тридцатых годов имена бабушкиных родителей. Вдруг нам удастся их найти? От изумления у мамы вырвался смешок. – Неплохая мысль. – Но я понятия не имею, где найти переписи. – Может, помогут генеалогические сайты. Как у вас с Ноем? Я бросила взгляд на вторую спальню. – Хорошо. – Он сейчас там? – Да. – Чем занимались вчера вечером? Ничем! – Сходили в дендрарий, потом поужинали. – Слава богу, что я ей позвонила, а не устроила сеанс по скайпу, а то мама лицезрела бы мое красное лицо. Когда мы с мамой закончили разговор, Ной направился в душ. Я погуглила немецкие переписи населения и, к своему удивлению, нашла много полезной информации. Однако никаких поисковых систем не было – результаты переписи из разных городов можно было загрузить только платно. Я добавила странички в закладки на потом. Потом я поискала Хольцман-Хаус, куда, по словам Эльзы Фридхофф, их с бабушкой определило Еврейское общество, главная организация по помощи детям из Европы. Как и Еврейское общество, Хольцман-Хаус была частной организацией по оказанию помощи беженцам. Она предоставляла еврейским детям временное содержание.