– Семья моей бабушки влила много денег в бизнес, когда она вышла за деда. Очень много денег. Я резко села. – Что? – Столько денег, что фирма Барбанелов из местной стала национальной. Столько, что фирма превратилась в то, что являет собой сейчас. Братья моей бабушки взамен получили акции. Они не могут управлять компанией, если только бабушка не проголосует вместе с ними. Она никогда так не поступала, всегда голосует, как дедушка. – Господи, Ной! Он скривился. – Ага. – И что? Если она проголосует вместе с братьями, что тогда? – Барбанелы потеряют контрольный пакет акций, и он перейдет Данцингерам, а они смогут поступать как вздумается – лишить моего папу должности генерального директора и передать управление его кузенам. Да все что угодно. Ничего себе. Как в сериале. – Так все из-за власти? И денег? – Они хотят править миром. – А ты чего хочешь? Может, если Данцингеры станут во главе компании, тебе не придется заниматься бизнесом. Может, какие-нибудь троюродные кузены смогут тебя заменить. – Да. – В его голосе звучало сомнение. – Но мой папа будет несчастен. А он мой папа. – И ты не хочешь его разочаровывать. – Он кивнул. – Слушай! – я нерешительно помедлила. – Я не говорю, что тебе не нужно заниматься бизнесом и становиться директором гигантской империи мужчин в шикарных костюмах. Но смысл твоей жизни не в том, чтобы делать отца счастливым. Тебе восемнадцать. Ты не обязан расписывать от и до всю свою жизнь. Ной скорчил рожу. – Я смотрела сериал, где викинги пытались завоевать Англию. И люди продолжают умирать. Ребенок подцепил простуду? Умер. Парень как-то не так посмотрел на чужую жену? Умер. Девушка переспала не с тем? Умерла. Много, очень много людей умерло. И у меня возникло это ужасное ощущение скоротечности жизни. Делай что хочешь. Обсуди со своей кучей кузенов, что изменения в управлении фирмой возможны. И сходи хотя бы на одну долбаную лекцию по биологическому разнообразию. Ной повернулся набок, чтобы посмотреть мне прямо в лицо. – Значит, когда хочешь чего-то, но сомневаешься, все равно стоит следовать своим желаниям? Если ужасно чего-то хочешь, то стоит рискнуть? Я хотела Ноя. Я хотела Ноя и не знала, как в этом признаться. Не знала, как наклониться и прижаться губами к его губам. Чего я боялась сильнее? Отказа или того, что поддамся своим желаниям, а потом в конце лета все прекратится, когда мы неминуемо разъедемся? – Не уверена, – ответила я. – А ты? Часто рискуешь? – Зависит от обстоятельств. – Ной внимательно посмотрел на меня. – Проще принять решение, если есть намеки, что риск того стоит. Не уверена, что готова к таким прямым намекам. Я уставилась на свои колени. – Разговор с твоим дедушкой о моей бабушке стоит того, даже если он разозлится. – Так ты хочешь рискнуть? – Ной сел, говоря почти сердито. – Ладно. Давай. – Что? – Опешив, я уставилась на него. – Но ты же не хочешь. – А ты хочешь. И нам стоит рискнуть, Эбигейл Шенберг. – Значит, мы можем с ним поговорить? – Я хотела, отчаянно хотела получить еще один шанс спросить у Эдварда Барбанела о бабушке, ее семье и ожерелье. Но из-за настроя Ноя уже почти передумала. – Ты произнес это так, будто он взбесится. – Значит, так тому и быть. Разве не ты пару минут назад сказала, что я не в ответе за его чувства? Приходи на шаббат. – Шаббат? Ты серьезно? К тому же я думала, твои родители ходят на службу. – Не на этой неделе. Приехало много родственников, поэтому все останутся дома. Я засомневалась. – Может, я лучше приду, когда дома у вас народу будет поменьше? Или встретимся на нейтральной территории? – Если мы решили с ним поговорить, думаю, место уже неважно. – Хм… – Я была скептически настроена, но кто я такая, чтобы смотреть дареному коню в зубы? – Тогда ладно. Сегодня пятница. – Хорошо. – Ной потянулся, а потом ухмыльнулся. – Это сериал «Викинги». Введешь меня в курс дела, чтобы мы посмотрели следующую серию? – Да, – улыбнулась я ему. – Это я точно смогу. – И добавила скучающим тоном: – Знаешь, я рада, что ты позвонил. И пришел. Ной не пошевелился и ничего не сказал, но его неподвижность говорила не о равнодушии, а о настороженности, словно ему нужно больше контекста. Я сглотнула. – Потому что ты можешь прийти в любое время. – Ладно, – ответил Ной. Он не сказал «спасибо, да, это много для меня значит», но посмотрел мне в глаза и робко улыбнулся. Я улыбнулась в ответ и выпрямилась. – Хорошо. Итак, викинга зовут Ухтред, он сын Ухтреда… Глава 18 Иногда, засиживаясь допоздна в кровати с книгой, я не могла устоять, чтобы не узнать, что в ней произойдет. Я пропускала сотню страниц и прочитывала ее по диагонали. Мне не нужны были спойлеры как таковые, но хотелось прочувствовать книгу, узнать, смогу ли я с ней совпасть: убедиться, что симпатизирую верному любовному интересу, узнать, каким будет сюжет десять лет спустя, умрет или выживет лучший друг героя. Потом, оказавшись совсем близко к настоящим спойлерам или случайно на них наткнувшись, я закрывала книгу и ложилась спать. В дальнейшем это вызывало у меня путаницу при чтении. Я переживала дежавю из-за таких эпизодов и задавалась вопросом: автор уже описывал в книге такое предложение, как вилланель[14], или эти строки мне просто приснились? Нет, я читала их перед сном, а потом помнила только половину. Вот это уже реальнее. Но притом у меня возникало странное ощущение, будто надо мной взмахнули пугающим заклинанием. От «Золотых дверей» исходила та же энергетика. Сколько раз вам приходилось бывать где-то, пока это не становилось обычным явлением? Пока вы не переставали вертеть головой, чтобы хорошенько осмотреть просторный особняк с его серой обшивкой и темными окнами? Сколько пройдет времени до того, как это место станет тебе настолько знакомым, что перестанешь замечать его великолепие? Пока не прочувствуешь, что здесь тебе самое место? Когда в пятницу вечером я позвонила, дверь мне открыла девочка – одна из десятилетних тройняшек. Она уставилась на меня и молча удрала. Класс. В прошлый раз здесь было много народу, но ужин все равно казался семейным. Теперь же масштаб сборища потрясал. Гости бродили через французские двери на лужайку, где было накрыто множество столов. Я подошла к тому, за которым расположился Ной и другие юноши и девушки – с некоторыми кузенами я познакомилась на прошлой неделе, у остальных незнакомцев были темные вьющиеся волосы. По центру стояли свечи и хала[15]. Все оказалось до боли знакомым. Мне почти почудилось, что я родом отсюда, потому что тоже блюла эти традиции, а значит, и эти люди тоже мне близки. Но «Золотые двери» были мне чужды, и в любом случае намерение примкнуть к этой семье не было моей истинной целью. Моя цель – разговор с Эдвардом Барбанелом. Хочу узнать, не поделится ли он письмами моей бабушки, знал ли он о каких-нибудь записях, касающихся ее прошлого. Хочу спросить про ожерелье, пока есть такая возможность. Я встала у Ноя за спиной. – Тебя когда-нибудь волновало, что двери-то на самом деле не золотые? Он повернулся и улыбнулся мне радостной, блаженной улыбкой. – Привет. – Привет. – На самом деле стихотворение даже не заканчивалось золотыми дверями. Там было: «Я освещу им путь к двери золотой!» – Выходит, все ошиблись. – Типа того. – Однажды мы пытались раскрасить двери, – сказал сидящий напротив парень. Наверное, кузен. – Не очень удачно. – Они делали это моим лаком для ногтей, – добавила девушка. – Я предупреждала, что затея дурацкая. – В лаке были золотистые блестки, – сказал Ной. – Они решили, что это будет не так заметно.