Ной уставился на меня. – Что? Повисла странная тишина, когда люди не закончили говорить то, что хотели сказать; тишина, когда тебе приходится взвешивать, как поступить: настаивать или затаиться. Я положила вилку и посмотрела на Ноя. Стала ждать. – Моя семья из Нью-Йорка. – Он смотрел прямо мне в глаза. – Они приняли немецкую девочку. Во время войны. Я чуть не подпрыгнула от чистого удовлетворения, похожего на удовольствие, когда пытаешься сложить мозаику и наконец находишь правильный фрагмент. «Они приняли немецкую девочку во время войны». Конечно, бабушка приехала на Нантакет, потому что семья, с которой она жила, проводила здесь отпуск, и влюбилась в сына хозяев этого дома. Иначе как еще ее фотография оказалась в альбоме? – Ну, вот и все. Ной покачал головой. – Это просто совпадение. – Нет. Как раз для этого я и приехала. Она выросла в твоей семье. Поэтому ее фотография в одном из ваших альбомов. – Что? Почему ты не упомянула об этом? – Я забыла! Ной сжал переносицу. – Если она переехала к ним в детстве, значит, они были как брат и сестра. – Мне неприятно тебя разочаровывать, но братом и сестрой они никогда не были. Ной наклонился ко мне, словно одна его демонстрация грубой силы могла заставить меня отступить. – Они вместе выросли. Братья и сестры пишут друг другу письма. – Не такие письма. Только не за пределами Вестероса. – Ты уверена? – Абсолютно. – Ты могла неправильно их истолковать. – Черт. Нет. Хочешь сам прочитать? – Да. Нет. Может быть. Со своими чувствами пусть разбирается в свободное время. – Тогда давай спросим твоего дедушку. – Точно. Давай. Но… – Ной запустил пальцы в свои кудри. – Мы не можем. – Ты серьезно? Он потер лоб. – Слушай. Моя семья тяжело трудилась, чтобы добиться того, что они сейчас… – Если ты собираешься прочесть лекцию об американской мечте или о том, что в жизни нужно самому пробивать себе дорогу… – Я про антисемитизм. – А. – Да. Люди с радостью нанимали Барбанелов, но не хотели водить с нами дружбу. Мы не были христианами, были недостаточно белыми, нам недоставало слишком многого. Моя семья хлебнула горя, чтобы прижиться на этом острове. Если у моего дедушки был роман, пока он был помолвлен с бабушкой, то людям лучше не знать об этом. – Ной уронил голову на руки. – А что касается этого странного псевдоинцеста… – Эй. – Мне стало странно обидно за бабушку. – Это не инцест. Может, они вообще не считали себя братом и сестрой! На самом деле очевидно, что так и было, раз они влюбились. Может, остальные тоже не считали их родственниками. И… я понимаю, что в сороковых и пятидесятых годах такое трудно было принять, но сейчас вряд ли это кого-то волнует. – Да, но после этого ты покинешь остров, и на тебе это не скажется, согласна? Люди здесь любят скандалы. – Но в этом скандале нет ничего интересного! – Боюсь, моя бабушка не согласится с этим. Я задумалась над его словами. – Так вот почему ты не хочешь, чтобы я говорила с твоим дедушкой? Потому что считаешь, что твоя бабушка разозлится? Из-за того, что у Эдварда был роман, или из-за того, что другие о нем узнают? Ной проигнорировал мой вопрос, что, похоже, было ему свойственно. – Мы можем все разузнать без участия моих бабушки и дедушки. Ты приехала на все лето? Я тебе помогу. И моя помощь будет полезнее разговора с дедушкой. Ты сказала, что твоя бабушка отказывалась рассказывать о своем прошлом? Да. Мои бабушка и дедушка тоже о нем не слишком распространялись. В этом что-то есть. Я подумала о парне, который писал: «Минуло слишком много времени с нашей последней встречи», но потом вспомнила, что вместе с тем он писал: «Ты ведешь себя нелепо». – Я могу провести тебя в дом. Я могу предоставить тебе доступ к альбомам. – Ной наклонился ко мне, пригвоздив к стулу взглядом. – Ты же хочешь моей помощи, Эбигейл. Он был прав. А если его бабушка с дедушкой, как мои, откажутся говорить о прошлом? Но так я хотя бы поищу еще фотографии бабушки и посмотрю сад в «Золотых дверях». «Если ты так сильно скучаешь по розарию, то возвращайся, – писал Э. – Розы в этом году цветут как сумасшедшие, а моя мать посадила новый сорт. Ты же знаешь, как она любит их тебе показывать. Ты же знаешь, как и я люблю видеть тебя в саду…» Я прочистила горло. – Но если я спрошу у твоего дедушки… – Дай мне месяц. Один месяц. А потом можешь с ним поговорить, если у тебя еще останутся вопросы. А тем временем получишь от меня помощь. Я распахну тебе двери. – Золотые двери? – Это значит «да»? – Наверное. – Хорошо. – Ной улыбнулся, и его улыбка напомнила солнце. Он подцепил вилкой кусочек моего блинчика. – Ты права. Отменные блинчики. Глава 8 На несколько дней на остров хлынула удушающая жара. Мы с Джейн спали с открытым окном, включив вентилятор между нашими кроватями и положив на лица мокрые полотенца. По возможности старались проводить как можно больше времени на пляже, где стягивали с себя мокрую от пота одежду и отдавались стихии, всецело надеясь, что солнцезащитный крем убережет нас от рака и ожогов. Когда становилось нестерпимо жарко, я плюхалась в воду, смывая с себя пот, грязь и жару. Я дрыгала в воде ногами, плавала и плескалась до изнеможения, а потом снова валилась на полотенце, только чтобы повторить весь цикл сначала. Работа в книжном магазинчике под кондиционером стала подарком судьбы: заходя с душной улицы, я жадно втягивала в легкие прохладный, пригодный для дыхания воздух. Дорога от дома миссис Хендерсон занимала всего пятнадцать минут, но когда я добиралась до работы, потная одежда всегда прилипала к спине. Покупатели тоже забегали в магазинчик, чтобы спрятаться от разгоряченного воздуха, снова и снова приговаривая: «Как вы, наверное, рады кондиционеру!» Во вторник, после Дня независимости, мы с Джейн вернулись со своих смен, как вдруг раздался сигнал телефона. Она повернула его экраном ко мне, чтобы я прочитала сообщение от Лекси: «Мы идем купаться голышом. Вы с нами? Заедем за вами в любое время». Когда я посмотрела на Джейн, она сделала восторженное лицо. – Поедем? Я никогда не купалась голышом. Но знаете что? Это же лето хуцпы. – Черт, еще спрашиваешь! Лекси и Стелла заехали за нами, и мы направились к скрытому в темноте озеру, окруженному деревьями. Складывалось впечатление, что это сообщение разлетелось между всеми парнями и девушками на острове, предупредив их о нашей встрече. На берегу роились толпы людей, которые смеялись и выпивали при лунном свете. Мы с шумом спустились к кромке воды, где тихие волны плескались о берег. – Давайте сначала махнем по шоту, – сказала Стелла. – Ты где-то видишь стопки? – спросила Лекси. – Не будь такой занудой, – сказала Стелла своей девушке и вытащила из своей украшенной яркой вышивкой сумки бутылку с янтарного цвета жидкостью. Лекси простонала, а Джейн засмеялась. – Что это? – спросила я, желая поучаствовать в шутке. – Это «Огненный шар» со вкусом корицы, – ответила Джейн. – Автор многих жарких ночей, – добавила Лекси.