– Типа того. К тому же твоя работа завершилась слишком рано. Если только ты не рыбак. – Я помогаю папе. Он хотел, чтобы я закончил составлять для него отчет. – Оу. – Мне понравилось, что он помогает семейному бизнесу. – Это мило. – Да, правда? – в его голосе послышались резкие нотки. Рядом с нами снова возникла официантка и лучезарно улыбнулась Ною. Видимо, она разделяла мое облегчение, что меня не бросили. – Готовы? Ной заказал на завтрак буррито и кофе, а я – блинчики на молоке с ягодами. Как только официантка отошла, Ной глотнул у меня горячего шоколада и скорчил мину. – Это не кофе. – Я бы тебе посочувствовала, если бы ты не забрал у меня напиток. На лице Ноя не было и тени раскаяния. – Ладно, Эбигейл Шенберг. В чем дело? – То есть? – Я ничего о тебе не знаю. – Вообще-то я тоже о тебе ничего не знаю. – Кроме того, что уже знаешь, так ведь? Ты приехала на Нантакет, просочилась в мой дом и сунула нос в жизнь моих бабушки с дедушкой. – В их жизнь, не в твою. И это очень агрессивный метод перемирия. Его улыбка снова стала напряженной. – Считай это предварительным перемирием. Кто ты? Я смущенно и робко заерзала на стуле. Я думала, мы обсудим письма и наших родственников, а не меня. – Никто. Жизнерадостная официантка снова подошла к нам и поставила дымящуюся кружку перед Ноем. – Ваш кофе! Он поблагодарил ее и, когда она ушла, снова повернулся ко мне. – Попробуй еще раз. – Я серьезно. Не о чем говорить. – Значит, ты считаешь нормальным проводить лето на небольшом острове, чтобы узнать побольше о прошлом своей семьи? И чтобы убежать от своего бывшего? – Он тут вообще ни при чем! – выпалила я и с удивлением отметила, что за прошедшую неделю ни разу не вспомнила про Мэтта. – Это вообще не твое дело. Ной наклонил стул на двух ножках и, закинув руку на спинку, смерил меня пристальным взглядом. – Я почти уверен, что теперь наши дела неразрывно связаны. Я почувствовала, как то ли от гнева, то ли от чего-то еще начинают гореть щеки. – А что ты хочешь от меня услышать? Никакой выгоды, кроме семейной истории, я не получу. – Я старалась говорить бойко – это один из любимых видов защитного механизма. – Если только мне повезет, я напишу хорошее эссе для поступления в колледж. Ножки его стула с грохотом приземлились на землю, и Ной в ужасе уставился на меня. – Ты лезешь к моей семьей из-за эссе в колледж? – Нет! Господи! Я лишь говорю, что больше ничего из этого не получу. – Да твое эссе вообще роли не играет. Только твои оценки и кругозор. Его слова меня задели, ведь я боялась, что он прав. Да, у меня были хорошие оценки, но они гроша ломаного не стоили, а, присоединившись к какому-нибудь клубу, я разве расширю свой кругозор? Вряд ли. Чтобы убедить колледжи предоставить мне стипендию, я должна написать хорошее эссе. Поэтому я ужалила его в ответ: – Неужели? А тут я начинаю прикидывать, сколько денег пожертвовала твоя семья. Ной резко выпрямился. – Я поступил в колледж не из-за денег семьи. – Я такого и не говорила. – Намеренно безразлично я пожала плечами. – Хотя мне попадалась статья о том, что некоторые выдающиеся учебные заведения часто принимают детей благотворителей. – Моя семья жертвует деньги колледжам, в которых они учились. Пожертвования выпускников. – Верно. – Я с невинным видом вытаращила глаза. – И, я так понимаю, ты поступаешь не в одно из таких заведений? – Ну ты и… – Ной поджал губы и покачал головой. Стерва? Зараза? Та еще штучка? Возможно. Я вздохнула. – Извини. Я не хотела набрасываться на тебя с обвинениями. Ты меня напрягаешь. – Я напрягаю тебя? – Да! Я не думала, что встречусь с такой враждебностью, если я загляну в бабушкино прошлое. И я не хотела грубить насчет колледжа. Я… не знаю… нервничаю из-за учебы, поступления и денег. Ты прав. Может, мое эссе вообще не важно. – Я робко и виновато улыбнулась. Ной не смотрел на меня. Вот тебе и перемирие. Я опустила глаза. – Я поступаю в Гарвард, – после длительной паузы произнес Ной. Я оторвала глаза от своей кружки и увидела, что он упрямо смотрит в сторону, а на щеках у него появились два ярко-красных пятна. – Моя семья вносит пожертвования. Оу. Я наступила на больную мозоль. – Но у меня правда хорошие отметки. – Наконец Ной снова на меня посмотрел. – Я лучший выпускник. Ну еще бы. – Учеба начинается осенью? – в знак примирения спросила я. – Что будешь изучать? – Экономику. – Класс. А ты хочешь заниматься… экономикой? – Ого, блестяще. За навыки светской беседы я получу пулитцеровскую премию. У него дрогнули губы. – В планах экономика на старших курсах, а потом школа бизнеса. Да уж, все мои познания о школах бизнеса исходили от старшей кузины Сары в виде ее презрения к учащимся в бизнес-школах, с которыми она знакомилась в Тиндере. – Выходит, ты хочешь вести бизнес? – Это своего рода сделка. С минуту я обдумывала его слова. – О. То есть… компания твоего отца?.. Ной резко кивнул. – Хм. – Я попыталась уложить это в голове. Мой жизненный план содержал немного пунктов. Поступить в колледж. Получить диплом. Найти работу. Обеспечивать родителей в старости (и брата, если появится необходимость). – А ты хочешь работать на «Барбанел»? – Желание тут ни при чем. Я обязан. – То есть ты ведь не обязан быть обязанным. – Ноя не развеселили мои шарады. Я медленно сложила дважды два. Эдвард Барбанел, председатель правления, унаследовал фирму от своего отца и к сегодняшнему дню превратил ее в империю. Гарри Барбанел, отец Ноя, сейчас был президентом этой компании. Я моргнула. – Они ведь не рассчитывают, что ты… – Ной приподнял брови. Я нервно рассмеялась. – Ты же не должен брать на себя бразды правления огромной фирмой, если не хочешь.