Торак зарычал и, оторвавшись от ствола, запрыгнул в нутро медведя… …и хотя мысли его были простыми и притупленными, души переполнились силой, а чувства напоминали мощный горячий поток, который мгновенно поглотил Торака. Медведь был зол буквально на все! На землю, которая разбудила его, встряхнув уютную берлогу, и теперь он вынужден бродить в холодной темноте. На Лес – за то, что сгорел. И на других медведей – за то, что заняли все подходящие дыры в земле и теперь он тщетно пытается найти новую берлогу. А сейчас еще злился на этот слабый и назойливый гул, как будто москит залетел в голову через ухо и никак не мог выбраться наружу. Торак утерял острое, словно иголки, зрение сосен, он стал близоруким, как медведь, силуэты деревьев и засыпанных снегом кустов размылись, но это было не важно – теперь он видел носом. За горьким запахом разодранной сосновой коры и пепла он «видел» хитро сплетенную сеть запахов: лишайник, лемминг, ворон, барсук, белка, олень, лошадь, собака. И еще – запах пота взбирающегося по склону горы парня и запах нежной плоти девушки… Медведь зарычал. Торак почувствовал, как напряглись звериные лапы. Дрожь пробежала по холке между лопатками. Медведь почуял демона. Медведь ненавидел демона. И вот он, с Тораком внутри, наслаждаясь быстротой и силой, уже широкими прыжками бежит вниз по склону. Они молниеносно достигают священной рощи, и медведь по следам мерзкого, вонючего демона начинает забираться по скользким ото льда камням. Для примитивно думающего существа медведь был очень даже хитер – он держался с подветренной стороны от будущей жертвы, использовал для подхода впадины между камнями, ступал мягко и беззвучно. Над долиной громко закаркали вороны. Рип, Рек и Арк перекликались друг с другом и призывали еще одного зверя. Медведь приостановился, пробуя языком запах воронов. «Нет, – скомандовал Торак, – иди за Наигинном!» Но медведь был слишком силен, чтобы подчиниться, и к тому же уловил новый, поднимающийся с долины запах. Это был запах врага всех медведей… Волк. * * * Волк с презрением пробежал мимо привязанных к скользящим веткам собак и резко остановился возле неподвижного тела Большого Бесхвостого. Залаял в ухо брата по стае, но не смог его разбудить. Дыхание Большого Бесхвостого умело ходить само, и сейчас оно было далеко, так далеко, что Волк не мог понять где. А потом он почуял сестру по стае и дружелюбного белого бесхвостого. Они совсем недавно были рядом с Большим Бесхвостым, но ушли. Волк не мог в это поверить. Сестра по стае оставила друга? Одного и совсем беззащитного? Ничто и никогда не могло заставить Волка бросить Большого Бесхвостого. Но тут он почуял демона. Это был тот самый демон, который ранил его и пытался убить Большого Бесхвостого. Волк чуял, что демон охотится не на Большого Бесхвостого, а идет за сестрой по стае. Волк посмотрел на спящего Большого Бесхвостого, потом в сторону гор. Он не мог понять, как следует поступить. Его долг – защищать брата по стае… Но как же сестра по стае? И охота на демонов – это то, для чего он создан. Волк запрыгнул на поваленный тис и пробежал по стволу, чтобы как следует оглядеться. Демон продолжал подкрадываться к сестре по стае и белому бесхвостому… Но это было еще не все. Следом за волком по обрушившемуся склону горы забирался враг всех волков – медведь. Глава 27 – Тише! Ты это слышал? – Что? – Мне показалось, я что-то услышала. Там внизу… Ренн с Дарком замерли и прислушались. Ничего. Даже вороны перестали каркать. У Ренн на запястье зачесались татуировки. Она глубоко задышала, но воздуха все равно не хватало. Грудь сдавливало, а воздух словно стал густым. – Наигинн совсем близко, – шепотом сказала Ренн. Дарк кивнул и откинул капюшон. Его белые брови и тонкие, как паутина, волосы блестели от лунного света. – А еще я чую демонов помельче, – сказал он. – Он притягивает их силой воли. Тени, словно почуяв их разговор, отступили в темноту, и Ренн услышала злорадное хихиканье. Плита, на которой стояли они с Дарком, была всего три шага в ширину и к тому же кренилась под опасным углом, а над ней к небу вздымался склон, грозящий оползнями и камнепадом. Они быстро очистили себя, втерев в щеки и ладони порошок из «крови земли» и пепла маммута. Ренн неохотно отложила в сторону топор и смазала жиром лук. С этого мгновения она не должна прикасаться к оружию, которое не имело отношения к обряду. Нервы были натянуты, как тетива. Ренн дрожащими пальцами поправила стрелы в колчане за спиной и проверила, как быстро сможет до них дотянуться. «Четыре стрелы, чтобы вернуть Первое Дерево… Мост света между луной и звездами… Голос из Тех Времен станет Песней Настоящего…» «Ты никогда не сможешь это сделать», – злорадно хихикал скрывавшийся в камнях демон. Рип, Рек и Арк уселись на камень над плитой и приготовились подать знак при виде врага. Дарк стоял в двух шагах от Ренн и, сжав в руке дудочку из кости маммута, ждал, когда она начнет исполнять обряд. Ей было чуточку легче оттого, что он, в отличие от нее, мог оставить при себе оружие. «…Если самые яркие души Леса смогут направить стрелы в цель, они вернут Первое Дерево и мир спасется…» «Но у тебя нет самых ярких душ! – прошипел демон. – У тебя ничего не получится!» Арк наполовину расправила белые как снег крылья и поклонилась Ренн. Рек с Рипом последовали ее примеру. Демон ускользнул в темноту. Ренн расправила плечи. Вороны были не просто друзьями, они были духами предков и хранителями ее племени. Ренн снова потрогала стрелы в колчане. Две сделал Фин-Кединн, она на ощупь их узнала – только вождь так наматывал и крепил сухожилия на древке. И он в этот миг был рядом. Ренн мысленно слышала, как он еще маленькую учил ее стрелять из лука. «Главное, думать только о цели и смотреть на нее так, как будто можешь одним взглядом прожечь насквозь». И теперь, когда она должна была исполнить самый важный колдовской обряд в своей жизни, перед ней не было цели, только не в самом начале. Надо было пустить стрелу на восток за Высокие Горы, туда, где рождается солнце… А после этого ее целью станет первая выпущенная стрела, за ней следующая… И так она сотворит в небе мост… «Это невозможно, – злорадно хихикал демон, – ты сама знаешь. Так зачем пытаться?» Дарк поднес к губам дудочку. Ренн кивнула. Мелодия по спирали поднималась к небу, и Ренн начала произносить заклятие: – Синяя стрела для Моря! Красная – для солнца! Белая – для снега! Зеленая – для Леса! На разноцветных крыльях я пошлю вас к Первому, самому Великому Дереву, долетите до него сквозь мрак за звездами и верните его нам… За мгновение до того, как она достала из колчана первую стрелу, вороны сорвались в небо и раскаркались, предупреждая об опасности. Дарк продолжал дуть в дудочку из кости маммута и взглядом умолял Ренн не останавливаться. «Не пытайся отстраниться от того, что происходит вокруг, – предостерегал голос Фин-Кединна в голове Ренн. – Думай только о том, что собираешься сделать. Следи за каждым шагом, следи внимательно, ничего не упускай…» Ренн словно со стороны видела, как натягивает тетиву и выпускает стрелы так быстро, что они словно гонятся друг за другом. Красная за синей, потом белая и прозрачная, как лед, и, наконец, зеленая. Радужный мост перекидывается к утерянным ветвям Первого Дерева…. «Ноги на ширине плеч, стоишь, уверенно опираясь на обе ноги, вкладываешь стрелу в лук, опускаешь плечо руки, в которой держишь лук…» Она делала это тысячи раз, для нее это было так же просто и естественно, как дышать, но сейчас… Сейчас это было словно в первый раз. «Натяни тетиву. Выдохни…» Мерзкий, вызывающий тошноту стук. Мелодия, которую выдувал Дарк, оборвалась. У Ренн сдали нервы. Она кинулась к топору, но не смогла до него дотянуться. Дарк с Наигинном схватились друг с другом. Дарк смог встать на колени, по лицу текла кровь. Он выбил нож из руки Наигинна, потом отбросил вниз по камнепаду его лук и колчан. Наигинн вскочил и замахнулся топором. Дарк подсечкой повалил противника на каменную плиту, а заодно и топор Наигинна улетел вниз, в долину. Демон успел подняться до того, как Ренн схватила оружие. Дарк опустился на колени, а потом повалился лицом вперед и замер. Закашлявшись и сплевывая кровь, Наигинн сбросил с плиты топор Ренн и отцепил с пояса утыканную клыками медведя дубинку. С наслаждением взвесил ее в руке и бросился на Ренн. * * *