Ренн вздрагивала от тихого постанывания сосен, представляла, как Избранные беззвучно крадутся по Лесу. Каждое попадающееся на пути молодое деревце могло оказаться высоким и худым охотником. Волк побежал за Тораком, но в глубине души Ренн жалела, что он не остался с ней, – он видел в темноте и чуял Избранных еще до их появления. К середине ночи она поняла, что потеряла ориентиры. Щит, так долго возвышавшийся на севере, постепенно превратился в невысокий отрог, а потом его проглотил Лес. Оглушающе громко и резко свистнул встревоженный вьюрок. Маленькая разгневанная птичка прыгала с ветки на ветку в лещиннике. «Фьють! Это мой куст! Уходи отсюда!» Ренн прошла мимо, а вьюрок еще долго отрывисто свистел в спину. Заурчало в животе. Ренн так проголодалась, что могла, не задумываясь, съесть лемминга. Они с Тораком только утром доели последние припасы, а казалось, что месяц назад. Из-за деревьев впереди послышалось размеренное чавканье. Крупный, как лодка, кабан вынюхивал, выкапывал и пожирал оставшиеся с осени желуди. У кабанов чутье почти такое же острое, как у волков, значит этот давно знал о приближении Ренн. Он жевал и равнодушно смотрел на нее, пока она проходила мимо. Снег перестал идти, над рекой стелился подсвеченный звездами туман. Ренн заметила на противоположном берегу стадо бизонов. Окутанные сверкающими облаками собственного дыхания гиганты спустились на лед и иноходью пошли вверх по течению реки. Она наткнулась на поваленный ствол дерева, на котором совсем недавно ела белка, перед тем как устроиться на ночлег. Не повезло – белка оставила только пустую скорлупу буковых орехов. С другой стороны ствола Ренн нашла маленькие черные сморщенные грибы, которые люди лесных племен называли «пометом демона». Говорили, что на вкус они, как слизни, а Ренн еще не настолько проголодалась, чтобы в этом убедиться. Заметив на стволе трутовик, разрезала его на мелкие кусочки. Гриб был жестким и безвкусным, как сыромятная кожа, но этими мелкими кусочками можно было хотя бы набить желудок. Со стороны реки донесся равномерный гул – стадо бизонов было совсем рядом. Ренн сверху вниз смотрела на движущиеся при свете луны горы мускулов и бородатых голов. Бизоны, как и кабаны, знали, что Ренн для них не опаснее мыши. Их дыхание и мускусный запах как бы говорили: «Иди дальше, мы рядом». Где-то неподалеку росомаха спрыгнула с берега на лед и, встав на задние лапы, оглядела стадо бизонов. Росомахи не знают страха и способны напасть на добычу, даже если та крупнее их раз в десять. Эта росомаха решила, что стадо ей не по зубам, и растворилась в темноте. Впереди река огибала остров с чахлыми, покрытыми инеем березами. Стадо бизонов разделилось и огибало остров, словно два темных потока воды. Зубры – настоящие гиганты, но двигались быстрее, чем Ренн. Они пропали из виду, и Ренн больше не слышала их дыхания. И, только поравнявшись с островом посередине реки, она поняла, что стадо бизонов затоптало следы нарт Избранных. Не веря глазам, спрыгнула с берега на замерзшую реку, но, кроме еще теплого, дымящегося на морозе навоза зубров, ничего не нашла. Всхлип отчаяния застрял в горле. В какую сторону от острова Избранные повезли Торака? Ренн снова забралась на берег реки и невольно спугнула укрывшихся в подлеске лесных голубей. Не задумываясь, выхватила из колчана стрелу и пустила в цель. Голубь камнем полетел вниз, но ликование Ренн было недолгим – тушка застряла высоко в еловых ветках. Эта ель оказалась дружелюбнее большинства деревьев в Глубоком Лесу, она, позволяя взобраться к своей вершине, подставила Ренн сильные ветви. Ренн привязала шлепанцы для снега к заплечному мешку и быстро, как белка, вскарабкалась по стволу. Ренн так проголодалась, что съела голубя, не спускаясь на землю. Теплые сладкие потроха, жесткое сердце… Оставила перья как подношение, несъеденное мясо затолкала на потом в заплечный мешок. Голод отступил, его вытеснила реальность. Ренн не знала, в каком направлении увозили Торака Избранные. Где-то неподалеку тревожно свистнул еще один вьюрок. Она замерла на месте. Увидела шагах в двадцати между деревьями тонкие серые фигуры. Еще одна группа Избранных. Охотники беззвучно двигались в сторону Ренн. Они поворачивали друг к другу белые от мела головы и разговаривали на языке жестов. Прошли мимо и скрылись в тени. Очень скоро перебрались с берега на замерзшую реку. Ренн выдохнула – она поняла, что Избранные могут вывести ее к Тораку. Но даже если повезет и ее не заметят, у них наверняка где-то оставлены нарты, и она, как ни будет стараться, не сможет их нагнать. В какое-то мгновение Ренн чуть не сдалась. Неужели не осталось выхода? А потом поняла – пусть один, но выход есть. Она слезла с ели и пошла за охотниками. Плетеные широкие шлепки привязывать к башмакам не стала, побрела, утопая по колено в снегу, пока не вышла на следы Избранных, и дальше уже побежала. Выскочила из-за деревьев на берег и крикнула как можно громче: – Вот она я! Я здесь! Глава 17 Осознание, что совершила ошибку, пришло почти сразу. Наигинн не только обманом вынудил Избранных признать себя вождем, но и внушил им, что она, Ренн, одна из Сдирающих Кожу. – Но если я одна из них, зачем мне было вам кричать? – пыталась втолковать Избранным Ренн, пока они связывали ей руки. – Зачем я себя выдала? – Не слушайте, это все уловки! – брызгая слюной, сказал тощий охотник из племени Лесной Лошади с хитрым, напоминающим мордочку куницы лицом. Ренн повернулась к охотнику из племени Летучей Мыши, который по всем признакам был главным: – То есть кричать: «Вот она я!» – уловка? Этот охотник по виду был старше других и сложен как бизон – широченные плечи и короткие ноги. Волосы и борода у него затвердели от дегтя, под густыми бровями сверкали темные проницательные глаза. – Если ты не одна из Сдирающих Кожу, – прорычал он, – что здесь делаешь? – Лес к северу от Щита уничтожен, – ответила Ренн. – Выжившие разбили лагерь у пещер Воронья Вода. Фин-Кединн, вождь племени Ворона… – Я знаю, кто он, – перебил Ренн охотник. – Он – мой кровный родственник, и он послал меня разведать, вдруг какая-то часть Леса осталась жива. – Ты, еще поднявшись на Щит, легко могла в этом убедиться. Зачем забралась в такую даль? Ренн заколебалась и соврала, потому что рассказывать об обряде совсем не хотелось: – Фин-Кединн попросил меня передать послание вашему вождю. – Что за послание? – с подозрением спросил охотник. – Скажу только вашему вождю. – Я тебе не верю. Если не хотела навредить, почему не пошла открыто, а прокралась на наши земли? – Но я же к вам вышла и сама вас позвала! – Откуда узнала, в каком направлении идти? – Мы не знали… – Кто это мы? – подловил Ренн охотник. Врать о Тораке не имело смысла. Решила – если эти Избранные еще не знают о том, что Торак захвачен в плен, то все равно скоро узнают. – Я и мой мужчина, – призналась Ренн. – Его поймали Зубры, они… – Избранные, – поправил Ренн охотник из племени Лесной Лошади. – Теперь мы – одно племя! Глаза у него налились кровью, он не переставая сжимал и разжимал кулаки. Ренн видела, как в нем и в других охотниках бурлит и нарастает злоба. Двое были из племени Лесной Лошади, трое из племени Летучей Мыши, и все гораздо моложе того, кто был их предводителем. Глядя на них, можно было подумать, что эти мужчины получат удовольствие, если запинают ногами какую-то девку. Ренн повернулась к старшему: – Мы теряем время. Я должна добраться до вашего лагеря и передать сообщение! Это разозлило главного охотника: – Не тебе указывать, что мне делать. Тот, который был похож на куницу, нетерпеливо переминался с ноги на ногу. – Зачем вообще с ней говорить, Йаким? Она же все врет!