- Нужна, - Василиса выдохнула. – Еще как нужна… а бумаги… Она его и застала, эти бумаги читающим. Демьян Еремеевич устроился у окна, развернув тяжелое кресло с синею гобеленовой обивкой, к этому окну. Он и столик подвинул вплотную, на котором бумаги и разложил. Тут же на столике обнаружилась и потемневшая чернильница, и подставка для перьев, и стопка пожелтевших листов. Демьян Еремеевич читал. И хмурился. Поднимал руку, касался костяной ручкой пера губ. Хмыкал. Качал головой. И… вновь обличье поплыло, будто истинное пыталось выглянуть из-под маски. И Василисе стало вдруг донельзя любопытно, каким он выглядит на самом-то деле. Захотелось потянуться. Помочь избавиться от лишнего, но она сдержалась. А вот вошла тихонько, как умела. И стала в дверях, наблюдая за мужчиной, который… Нравился? Пожалуй. И странно было самой в том признаться. Однако… и вправду нравился. Чем? Спокойствием своим? Или просто тем, что оказался вдруг рядом, когда Василисе понадобилась помощь. Даже не сама помощь. В конце-то концов, справится она. И управляющего найдет толкового. Спросит совета у Сергея Владимировича на худой конец. И рабочих. Конюхов… лошадей тоже… и вдруг сама поверила, что у нее все-то получится. А поверив, вздохнула. И на вздох этот легчайший Демьян Еремеевич обернулся. А после встал, приветствуя ее. - Вы чудесно выглядите. - Скорее обыкновенно, - она пожала плечами, и подумалось, что портниху тоже надобно будет подыскать из местных, все одно на ней, Василисе, любое платье сидит мешком, так стоит ли тратиться попусту. - Неправда, - возразил Демьян Еремеевич. – Необыкновенно. Василиса почувствовала, как вспыхивают щеки. А ведь… помнится, ей такое говорили. И еще про глаза, которые подобны звездам, и про легкость походки, горделивость осанки. Про то, что она, Василиса, подобна богиням античным. Чушь какая. - И… что вы нашли? – спросила она, не желая продолжения беседы. – Если, конечно, нашли? - Нашел. Несколько интересных моментов. Если позволите… Он огляделся, отступил, указывая на кресло. А Василиса приглашение приняла. И присев, взяла лист, который ей протянули. Но ничего-то не поняла. Буквы. Стрелочки. Стрелочки ровные, а буквы аккуратные до крайности, округлые даже, пусть и лишенные завитушек, но крепкие. - Вот, смотрите… - перед ней появился второй лист. – Это список лошадей, проданных якобы с аукциона, однако я точно знаю, что аукцион не проводился. Аукцион? Для чего? - Вот этих лошадей приобрели люди, которые частично ими владели. То есть, тем, кто имел долю, очевидно, было предложено выкупить остальные. И судя по заявленной цене, предложение было выгодным, - палец уперся в цифры. – Однако таких было немного, всего-то семь кобыл и три жеребца. Большая же часть ушла именно с аукциона. И надо будет проверить, давалось ли о нем объявление в газеты, как того требуют правила. Опротестовать вряд ли получится, но уж больно суммы… низкие. Демьян Еремеевич подвинул несколько папок. - Я взял на себя смелость попросить вашу… компаньонку. Она принесла родословные карты. Василиса кивнула, чувствуя себя найглупейшим образом. - Копии. Оригиналы в ряде случаев отошли новым хозяевам, но не все… - он показал на другую папку. – Здесь остались именно оригиналы. И с пометкой, что данная лошадь пала. Вот, посмотрите. На колени Василисе опустился еще один лист с перечнем кличек. Таран. Она помнила, молоденький жеребчик с весьма достойными данными. Тетушка, кажется, говорила, что он должен быть ходким и выносливым. Исида. Искра. Мушка. Имен две дюжины. И это много. - Да, судя по докладу, спустя полгода после передачи конюшен под управление господина Ижгина, случилась эпидемия, унесшая без малого три десятка лошадей. Но вот, что интересно, все они стояли на разных конюшнях… у вас там есть метки. Василиса кивнула. Тетушка большое внимание уделяла размещению, утверждая, что лошади любят перемены еще меньше, чем она сама. - Я примерно набросал план. Я не целитель, но что за эпидемия, которая трогает пару лошадей в ряду? Добавьте, что отчетов ветеринара, как оно полагалось, нет. Как нет и информации о работах, которые должны были бы проводиться. И о лечении. Нужно еще запросить счета… - Есть счетная книга, - тихо произнесла Василиса. - Отлично. Стало быть, там должны быть отражены траты. В том числе на ветеринара… еще один момент. Все погибшие – лошади двух и трех лет, хороших кровей и помечены, как перспективные. - Они ведь не умерли? - Скорее всего, были проданы, - Демьян Еремеевич отступил. – Доказать этот факт будет сложно. Боюсь, продавали их вовсе не тем, кто занимался племенной работой, отсюда и оставленные родословные. Да, пожалуй. Без них ни один завод лошадь в работу не примет. - А вот кому-то не слишком брезгливому, кто хотел бы получить хорошую лошадь да за небольшие деньги… родословную тоже купить можно, но порой и она не нужна. - Клеймо… Тетушка ставила его сама. - Смотря какое. Если обычная метка, то есть умельцы, что перебьют. Василиса покачала головой. - Родовое. С силой. - Тогда дело другое. Такое выправить сложно. Что ж, это меняет дело. Вы можете попробовать договориться с мерзавцем. - Договориться? - Можете просто подать жалобу, начать расследование, но… поймите, лошади, конечно, животные благородные, но вряд ли кто отнесется к делу серьезно. А Ижгин станет отпираться, наймет адвокатов, благо, человек небедный. И чем оно закончится, не понятно. Главное, что замолчит и будет стоять на своем. Вероятно, признается, что не уделял достаточно внимания хозяйским делам, а в остальном… Василиса перечитала список кличек. Некоторые были незнакомы, другие… Морошка, кобыла того солового окраса, который на первый взгляд кажется золотым. И была она тогда, много лет тому, жеребенком, брыкливым да непоседливым. Угорь. Редкой масти, с угольно-черной шерстью да серебряной гривой. Самый старший из проданных… а ведь его тетушка планировала на племя оставить. - Если же пригрозите судом, но пообещаете дело до оного не доводить, то, возможно, он выдаст список покупателей. Там же нужно будет лишь доказать, что лошадь ваша, а купчая на нее отсутствует. - А я докажу? - Родословные у вас имеются. Клейма, как вы говорите, тоже были поставлены. Стало быть… Получится. Но до чего же мерзко. - Вполне возможно, что к этому времени лошади сменят хозяев, некоторые и не по разу, но… суд и правда будут на вашей стороне. Только вот судиться у Василисы никакого желания нет. - Что бы вы ни решили, я помогу, - тихо произнес Демьян Еремеевич. - Спасибо… Домой Демьян вернулся затемно, на сей раз добравшись до конюшни без приключений. И жеребчика отдал, предупредив: - Сытый он.