И широко перекрестился. - На след стаи мы вышли, - развивать неприятную тему Демьян не стал. – И окружить ее окружили. Решено было уничтожить всех животных с тем, чтобы они не разносили заразу и дальше. Ко всему, местные пребывали в уверенности, что волк, единожды попробовав на вкус человеческую плоть, никакой другой есть не сможет. - Знамо дело, - согласился Аким. – Годков пять тому туточки, недалече, верст сорок как, медведь, сказывали, завелся. Людожор. И такой, что прям спасу ни было. А хитрющий, демоново семя… Он осекся и пробурчал что-то маловнятное. - Волки шли. И на флажки. И на загонщиков. Они не боялись ни шума, ни огня. Они кидались на всех, кого видели… - И на вас? - И на меня… то есть, когда стало понятно, что стая куда больше, чем казалось, что звери вовсе утратили и тень страха, что движет ими лишь одно желание – убивать, я велел уводить людей. Поставил огненное кольцо… тогда еще мог, - вдруг подумалось, что сейчас Василиса решит, будто он хвастается. – Только и огонь их не испугал. А сила, которая обычно заставляет зверей отступать, напротив, будто манила. Демьян поежился, вспомнив треклятую ту поляну. Огромные сосны, обындевевшие стволы которых напоминали мраморные колонны. Белесое примороженное небо. Хруст и скрип снега. Крики… люди бежали. Звери рычали. И кольцо развернулось не сразу. На этом морозе и сила-то откликалась с трудом. Вспомнилось, как боялся он не успеть. И в то же время прикидывал, что придется-таки запрягать обоз, везти покусанных туда, где им смогут помочь… если выживет. Пламя взметнулось и опало, установившись на половине человеческого роста. Тогда казалось, что этого хватит. Слева и справа зачастили выстрелы. В воздухе запахло порохом. Дым пополз по лесу. И что-то загудело, зашумело в ветвях. Завыли волки. И в какой-то миг голоса их многие сплелись в один. Звери еще метались по поляне, подлетая к огню и отскакивая, ибо от жара его и Демьянов тулуп тлеть начал. - Давай, барин, держи! – с восторгом крикнул кто-то из мужиков, перезаряжая ружье. И Демьян кивнул, показывая, что будет держать, хотя сил уходило изрядно, уж слишком широким вышел круг, а места чужие и на энергию небогатые. Подумал было, что стоит сузить, но не решился, чувствуя всем нутром нестабильность структуры. А волки падали. И снег, взрытый лапами, становился красен. Он таял и мешался с кровью, образуя буро-черное месиво. В какой-то момент стена огня покачнулась. И тогда Демьян увидел зверя. Огромного. С широкой грудью и могучей шеей. Лапы его казались тонкими. А вот голова – большой и какой-то неправильной. Волк зарычал. И голос его заставил остатки стаи замереть. А потом он пошел. На огонь. Сквозь огонь. На Демьяна, будто понял, что из всех людей именно этот виноват. И стая, разом собравшись, хлынула следом. - Мне пришлось поставить щит. Честно говоря, я испугался, когда звери потекли. Это походило на реку. Живую. Злую. И даже почудилось, что они вот-вот прорвутся… по ним стреляли, но толи меткости недоставало, то ли пули их не брали… думаю, дело в том, что в том состоянии звери просто не чувствовали боли. Если это было и бешенством, то каким-то… не таким. - Но вы выстояли? - Как видите. Правда… магией спасся. Силой. Но тот зверь, тупорылый, какой-то полосатый, больше походивший на гиену, чем на волка, он дошел. И оставил свой след. - Потом… пришлось собирать обоз, ехать до ближайшей станции, оттуда в Петербург, чтоб кололи… признаюсь, опасался, что не доеду или не поможет. Все ж так… - Демьян потер левую руку, на которой остались шрамы от волчьих зубов. И тулуп не спас. И форма. И амулет защитный, типовой, который и удар сабли остановил бы. - Но как-то обошлось. Однако волков с той поры побаиваюсь. И… вы бы все ж не ездили одна, Василиса Александровна, - прозвучало это, пожалуй, слишком уж вольно. Кто он таков, чтобы советы давать, но Аким закивал, всем видом показывая, что всецело согласен. - Зверь-то, - добавил он. – Мало ли чего… - Не буду, - сказала Василиса, но отчего-то Демьян ей не поверил. И Аким, кажется, тоже. Но говорить ничего не стали. Глава 24 Глава 24 Ляля ждала. Вышла во двор. Уселась на лавочку, над которой по кружевной железной опоре поднялся виноград, чтобы раскрыться пологом. И ждала. Строгая такая. Ни дать, ни взять – и вправду компаньонка. Правда, стоило ей Василису увидеть, как строгость всякая исчезла, а с нею и кажущаяся степенность. Ляля всплеснула руками, подскочила, едва ль не стянула с коня, который поглядел на нее хмуро, но трогать не стал. Зря, что ли, его Ляля яблоками обихаживала. Хмурый был зверем памятливым. - А измаралися, а запылилися, - Ляля говорила тихо, не забывая стрелять взглядом на Демьяна Еремеевича, который тоже спешился, но застыл в растерянности, верно, не зная, как ему поступить. - На ужин ведь останетесь? – поинтересовалась она прежде, чем Василиса рот раскрыла. Не доверяла? Или опасалась, что хозяйка в нерешительности своей этакую оказию упустит. - А вам сестрица телефонировала, - сказала Ляля уже тихо, так, чтоб слышала одна лишь Василиса. – Злющая была, что тая цитра. Никак Василий Павлович нажаловаться изволил. Пускай. - Велела передать, что завтрего дня прибудет для беседы. - Буду рада, - Василиса поморщилась. Все ж с Марьей она предпочла бы не беседовать вовсе или же беседовать, но по телефонному аппарату, который давал иллюзию возможности неприятный разговор прервать. Но… с другой стороны, заодно уж все прояснится. Надобно будет только за Сергеем Владимировичем послать. Чуяло сердце, пригодится. - А то… и я так сказала, да… а вы не стойте столбом, мужик уйдет. Где потом искать станете? – Ляля подпихнула в бок. – Я туточки договорилась с одною кухаркою, станет приходить, а вы уж сами решайте, на что вам охота будет, а когда нет, чтоб, значит, голодною не оставаться… Демьян Еремеевич поклонился. - И вправду, останьтесь, - попросила Василиса. – Если вам… не сложно… быть может… мне бы хотелось получить взгляд со стороны… вы, кажется, в лошадях разбираетесь… и если вдруг… - Буду счастлив. Он тоже смутился. С чего бы? А вот Ляля обрадовалась. - А то, - не удержалась она. – Посоветоваться с приличным человеком надобно, а то завтра наговорят… такого наговорят… - Не обращайте внимания, Ляля преувеличивает. В гостиной-то ничего с прошлого раза не изменилось. Разве что стены ныне казались особенно бледными, а шкафы – пустыми. И в пустоте этой Василисе теперь виделся укор. Надо будет поинтересоваться, куда подевались куклы. И вернуть их. Или нет? Может, не куклы, но фарфор. Или те забавные статуэтки, которые матушка пересылала из Египта? Хотя их Марья точно не отдаст, она собиралась домашний музей устраивать, как нынче модно. С другой стороны, если матушке отписаться, она и Василисе пришлет. Сама говорила, что в Египте столько древностей, что на весь мир хватит. Но надобно ли оно Василисе? - Я вас оставлю, - она вдруг вспомнила, что и сама-то выглядит не должным образом. – Приведу себя в порядок. Скажу Ляле, чтобы квас подала и… - Быть может, - мягко прервал Демьян Еремеевич, - позволите взглянуть на бумаги? Если и вправду помощь нужна.