Из всех этих фактов мы видим, что зрительные проблемы намного более тесно связаны с проблемами образования, чем мы могли предполагать. И они ни в коем случае не могут быть решены с помощью вогнутых, выпуклых или астигматических линз. Глава XXX. Нормальное зрение и устранение боли у солдат и моряков Первая мировая война закончилась, и среди миллионов храбрых мужчин, которые отдали свои жизни в жестокой схватке, были те, которые думали, что делают всё, чтобы войн больше не было. Но земля всё ещё наполнена войнами и слухами о войне, и в странах-союзниках не угас дух милитаризма. В Соединённых Штатах нас убеждают в необходимости увеличения военно-морских и военных расходов и высокой потребности в универсальной военной подготовке. Необходимо ли нам участвовать в гонке вооружений, результатом которых было то ужасное потрясение, через которое мы только что прошли? Это тот вопрос, которого не должно быть. Но если мы всё же сделаем это, у нас могут также быть солдаты и моряки с нормальным зрением. И если мы достигнем этого, то не будем переносить трудности милитаризма в целом напрасно. Когда Соединённые Штаты стали частью недавней войны, я смог дать возможность многим молодым людям, зрение которых не соответствовало норме для допуска в армию и флот или любимые подразделения этих служб, получить нормальное зрение. И не видя никакой причины, по которой лишь немногие могли воспользоваться такой возможностью, я дал начальнику медицинского управления армии план, благодаря которому с гораздо меньшими проблемами и расходами, мы могли бы дать молодым людям с самым слабым зрением возможность служить на фронте. Каждый солдат и моряк мог стать обладателем хорошего зрения без очков. Но этот план не задействовали, и теперь я представляю его общественности, внеся некоторые поправки, в надежде, что многие люди смогут увидеть его военную ценность, чтобы его внедрили. Если мы хотим, чтобы у нас была универсальная военная подготовка, то, как и страны Европы, мы должны понять, что необходимо принять меры для подготовки и обеспечения соответствующим материалом. В Европе результатом удовлетворения этой потребности стали широкомасштабные проекты заботы о детях, но в этой книге мы говорим о вопросах, касающихся только зрения. В первом проекте для недавней войны плохое зрение было единственной, самой главной причиной признания юноши негодным для службы, в то время как в более поздних проектах это стало одной из трёх главных причин только из-за огромного понижения уже и так низкого стандарта. Всё же нет ни одного препятствия для подъёма армии, которое могло бы быть устранено ещё проще. Нам придётся нанять школьных врачей на полный рабочий день и заплатить им достаточно, чтобы компенсировать их потерю частной практики. Мы должны будем также убедиться, что дети не стали жертвами невежества или бедности своих родителей ещё до того, как впервые пойдут в школу. А чтобы сохранить их зрение, необходимо лишь поместить проверочные таблицы Снеллена в каждый школьный кабинет и следить, чтобы дети читали их каждый день. С помощью этой простой системы воспитания культуры зрения, начинающейся в детском саду и продолжающейся вплоть до университета и профессиональной школы, вскоре было бы обнаружено, что молодые люди со всей страны по достижении военного возраста, фактически были избавлены от проблем со зрением. Но должно пройти несколько лет прежде, чем этот результат будет достигнут. Эти ежедневные зрительные тренировки принесут пользу всем, независимо от того, насколько у человека хорошее зрение. А те визуальные ошибки, которым подвергается каждый глаз и которые особенно опасны в военных и военно-морских операциях, предотвращаются или минимизируются. Поэтому система воспитания культуры зрения так же должна быть обеспечена для фронта и тренировочных лагерей. С этой целью метод, используемый в школах, может быть изменён. В условиях текущей войны или на плацах тренировочных лагерей таблица Снеллена, вероятно, не сможет использоваться, но подойдут и другие маленькие объекты и буквы: на униформе, оружии, фургонах или любом другом месте. Буквы или объекты, которые требуют зрения 20/20, должны быть отобраны кем-то, кто был обучен и знает, что означает 20/20. Мужчины должны рассматривать эти буквы или объекты два раза в день. После чтения букв, им следует накрыть закрытые глаза ладонями рук, чтобы не было видно света, и помнить какой-нибудь цвет, лучше чёрный, так же хорошо, как если бы они в действительности его видели, в течение половины минуты. Затем им нужно прочесть буквы снова и отметить любое улучшение зрения. Вся эта процедура заняла бы не больше минуты. Это должно стать частью ежедневных утренних и вечерних тренировок, и мужчины с несовершенным зрением должны повторять их так часто, как только это возможно. Их не придётся к этому принуждать, поскольку плохое зрение — преграда для продвижения и причина их возможного исключения из любимого подразделения службы, а именно, авиации. У одного человека должны наблюдаться десять человек из одного полка. Специалист должен понимать метод и хорошо видеть без очков. Так же он должен иметь при себе карманные проверочные карточки, на каждой из которых написаны буквы поменьше, и проверять зрение мужчин в начале тренировок и после, каждые три месяца, сообщая о результатах ответственному медицинскому работнику. Так как ошибки рефракции излечимы, нельзя позволять солдатам носить очки. Но, если использование этих средств для видения разрешается, мужчинам, носящим их, должно быть запрещено принимать участие в глазных тренировках, поскольку при таких условиях, упражнения лишь ухудшат положение. Когда они увидят выгоду системы культуры зрения, то могут захотеть использовать её и, без сомнения, будут готовы испытывать временные неудобства и не носить очки. Тот же метод, что и в школах, мог бы использоваться в военных училищах. Но ежедневные занятия для глаз должны стать частью учений на плацу, чтобы студенты научились их делать и занимались уже позже, в тренировочных лагерях или на фронте. Для лётчиков, занимающихся военными, гражданскими операциями или летающих просто для удовольствия, система культуры зрения имеет особое значение. Странные несчастные случаи, которые происходят с лётчиками, легко объяснить, если понимать, насколько сильно лётчик зависит от своего зрения, и как легко его можно потерять в непривычной обстановке, при опасности и трудностях в воздухе. Предполагалось, что лётчики сохраняли своё равновесие в полете при помощи среднего уха. Но теперь стало очевидно из наблюдений лётчиков, которые вылетали из облака одним крылом вниз или в полностью перевёрнутых самолётах, что равновесие почти полностью, а может и целиком, поддерживается именно зрением. Если лётчик теряет зрение, он теряется в пространстве. Вот мы и объяснили один из тех «необъяснимых» несчастных случаев, которые во время войны, к несчастью, были так распространены в авиации. Поэтому все лётчики должны делать ежедневные упражнения, читая маленькие, знакомые буквы или рассматривая, другие маленькие, знакомые объекты на расстоянии десяти футов или больше. Кроме того, в их самолётах должны быть таблицы с несколькими строчными буквами или единственной буквой на расстоянии пяти, десяти или больше футов от глаз. Эти приготовления нужны для того, чтобы тренировать лётчиков для полётов в ночное время и в тумане, и им следует неоднократно читать их во время полёта. Это значительно сократило бы опасность зрительных ошибок, обычно сопровождающихся потерей равновесия и ясности суждения. Как уже было сказано, система культуры зрения не только улучшает его, но и даёт возможность облегчить боль, усталость, симптомы болезней и другой дискомфорт. Последнее имеет самую большую ценность для солдат и моряков. И если бы во время недавней войны они знали простой и доступный метод избавления от боли при помощи памяти, можно было бы избежать многих страданий, и, возможно, было бы предотвращено множество смертельных случаев от последствий губительной боли. Если солдат, находящийся в затопленной траншее, сможет идеально помнить чёрный, то, даже зная температуру воды, он не будет страдать от холода. В тех же самых условиях, он может умирать от усталости во время марша, но не будет чувствовать слабости. Он может умирать от кровотечения, но умрёт без боли. Не будет никакой необходимости давать ему морфин, чтобы облегчить боль. Таким образом, к опасностям битвы на поле не будет добавлена опасность возвратиться к гражданской жизни с такой проблемой, как зависимость от морфина на всю оставшуюся жизнь. Есть повод верить, что во время войны эта угроза стала повсеместной. Используемая немцами пуля, которая разрывалась от удара в кость, вызывала сильнейшую боль. Люди часто умирали от этой боли прежде, чем прибывала помощь. Если они были спасены, то врач сразу же давал им морфин. Несколько часов спустя инъекцию делали повторно. Затем лекарственный препарат давали реже, но в большинстве случаев, пока человек пребывал в больнице, полностью его приём не прекращали. Врач Скорой Помощи на встрече Медицинского Общества округа Нью-Йорк заявил, что он был ответственен за появление зависимости от морфина у тысяч солдат, и что каждый врач на фронте сделал то же самое. С помощью такого простого упражнения, как пальминг, всё это могло бы быть предотвращено. Если мы хотим, чтобы у нас было универсальное военное и военно-морское обучение, то основная его часть должна быть направлена на развитие у будущих солдат и моряков навыка избавляться от боли. И в случае войны, каждый, кто пойдёт на фронт, от генералов и адмиралов до водителей машин скорой помощи, должен уметь делать пальминг. Каждому, кто находится в зоне боевых действий, независимо от того, как далеко от границы он находится, может понадобиться это знание, чтобы облегчить собственную боль или облегчить боль других. Глава XXXI. Письма от пациентов Следующие письма были отобраны практически случайным образом из всей корреспонденции автора, и являются лишь примером гораздо большего количества подобных писем, также представляющих интерес. Они опубликованы, потому что персональные истории пациентов, рассказанные их собственными словами, должны быть более интересны и полезны для многих читателей, нежели более формальное представление фактов в предыдущих главах. Офицер излечивает себя сам Как уже отмечалось в главе «Что с Нами Делают Очки», зрение всегда улучшается, когда человек прекращает носить очки, хотя это улучшение может быть настолько незначительным, что его можно не заметить. В нескольких необычных случаях с пациентами, когда они освобождались от сковывавшего их состояния, которое заставляло их держать глаза постоянно в напряжении, находились пути, позволявшие им избегать напряжения, и таким образом возвращали большую или меньшую степень их нормальной зрительной силы. Автор следующего письма смог без чьей-либо помощи открыть и положить это открытие в основу практики главных принципов, представленных в этой книге, и таким образом обрёл способность читать без очков. Он инженер, и во время написания письма ему было пятьдесят пять лет. Он носил очки с 1896 года, сначала от астигматизма, меняя их на более сильные каждую пару лет, а позже — от астигматизма и пресбиопии. Однажды он спросил своего окулиста и нескольких оптиков, не могут ли его глаза быть усилены упражнениями так, чтобы не было необходимости в ношении очков, они сказали: «Нет. Однажды надев очки, Вы должны их носить». Когда развернулась война, он был практически дисквалифицирован из экспедиционных войск армии из-за зрения, но смог пройти требуемые тесты, после чего его направили за границу в качестве офицера Химической Службы. Будучи там, он увидел в Литературном Дайджесте за 2 мая 1918 года ссылку на мой метод лечения дефектного зрения без очков и 11 мая он написал мне следующее: «На фронте я обнаружил, что очки стали для меня ужасно невыносимыми, я не мог их надевать вместе с противогазом. После того, как я провёл шесть месяцев за границей, я спросил офицера военно-медицинской службы, могу ли я обходиться без очков. Он сказал, что я был прав в плане моих идей и сказал мне, что можно попробовать это сделать. Первая неделя была ужасной, но я не отступал и надевал только очки для чтения и письма. Я перестал курить в то же самое время, чтобы не добавлять нагрузки моим нервам. Я привёз во Францию две пары очков и две дополнительные линзы на смену. Я только удалил дополнительный кусочек линзы для ближнего зрения из этих запасных линз и сделал их по типу пенсне, с шуроновскими оправами, чтобы использовать их для чтения и письма, так, что единственные очки, которые я сейчас ношу, это очки только от астигматизма, возрастные линзы удалены. Три месяца назад я не мог читать обычный текст заголовков в газетах без очков. Сегодня в хорошем свете, я могу читать обычный книжный шрифт, держа его на расстоянии восемнадцати дюймов от глаз. С первой недели в феврале, когда я перестал носить очки, я не испытывал головных болей, проблем с желудком или головокружения и моё общее состояние здоровья хорошее. Мои глаза возвращаются, и я уверен, что это потому, что я выдержал это трудное время. Я уверенно вожу машины и поезда, и как-то в мой ум закралась идея о том, что с каждой поездкой мои глаза становятся сильнее. Это, я думаю, из-за быстрой смены фокуса при рассматривании ландшафта, который движется так быстро. Другие люди пробовали повторить это по моей рекомендации, но бросали спустя два или три дня. Ещё из того, что они говорят, я уверен, они не испытывали такого дискомфорта, как я, в течение недели или десяти дней. Я уверен, что большинство людей носят очки, потому что „потворствуют прихотям“ своих глаз». Пациент был прав, думая о том, что управление машиной и поездом улучшает зрение. Быстрое движение вынуждает глаза совершать быстрые перемещения. История учительницы В этой книге не раз отмечалось то, что несовершенное зрение всегда сопряжено с аномальным состоянием ума, и когда улучшается зрение, умственные способности в большей или меньшей степени также улучшаются. Следующее письмо ярко иллюстрирует этот факт. Написала его сорокалетняя учительница, впервые пришедшая на лечение 28 марта 1919 года. Она носила следующие очки: правый глаз: Sph +0,75, Cyl.+4,00 ахе 105; левый глаз: Sph +0,75, Cyl.+3,50 ахе 105. Девятого июня 1919 года она написала: «Я расскажу Вам о моих глазах, но сначала позвольте мне сказать Вам о другом. Вы были первым, кто открыл для меня Ваши теории, и я тут же признала их достойными моего внимания — точнее, я была приятно поражена с самого начала. Я начала лечение не потому, что другие люди мне рекомендовали это, а потому, что, во-первых, я была убеждена в том же, в чем и Вас убедило Ваше открытие. Во-вторых, в том, что Ваша теория о причинах проблем с глазами была правдой. Я не имею понятия, откуда я знала об этих двух вещах, но я это знала. После недолгого разговора с Вами, Вы и Ваше открытие показались мне имеющими неотъемлемые признаки чего-то без сомнения подлинного. Однако у меня было небольшое сомнение в том, что метод поможет мне. Вы можете лечить остальных, а вдруг случится так, что Вы не сможете вылечить меня. Однако я отважилась на этот шаг, и в результате моя жизнь кардинально изменилась. Для начала скажу, что я наслаждаюсь своим зрением. Я люблю смотреть на предметы, исследовать их неспешно и тщательно, как маленький ребёнок, открывающий для себя мир. Я никогда и подумать не могла об этом, но, когда я смотрела на объекты в очках, то это сильно меня утомляло, поэтому я по возможности старалась этого не делать. Как-то я спускалась на лодке в Сэнди Хуке и наслаждалась самым прекрасным небом без той ненавистной преграды, без этих затуманивающих взгляд очков. И я точно смогла отличить тонкие оттенки цвета, которые я никогда бы не сумела увидеть, даже сквозь самые чистые стекла очков. Смотрясь в зеркало, ты видишь объёмное изображение на плоской поверхности, а плоское стекло не может показать тебе что-либо по-настоящему объёмным. Мои очки, конечно же, никогда не давали мне такого представления, но кому-то они действительно нравятся.