Когда учительница вернулась, она спросила о зрении одного конкретного мальчика, очень нервного ребёнка и, пока я продолжал осматривать его, она встала перед ним и сказала: «Прочитай таблицу, как велит доктор». Мальчик не смог ничего увидеть. Затем она встала позади его и эффект был тот же самый, как и когда она покидала комнату. Мальчик прочитал всю таблицу. Все же результаты могли бы быть лучше, если бы мы могли реорганизовать систему образования таким образом, чтобы создать её на рациональной основе. Тогда мы могли бы ожидать всеобщее возвращение той первобытной остроты зрения, которой мы восторгаемся так сильно, когда читаем о ней в мемуарах путешественников. Но даже при существующих условиях было подтверждено без малейшего сомнения то, что аномалии рефракции необязательно являются частью той цены, которую мы должны платить за образование. В конце концов, школы Соединённых Штатов посещают десять миллионов детей, имеющих дефектное зрение. Это состояние не даёт им в полной мере пользоваться всеми возможностями, которые даёт образование, предоставляемое Штатами. Это подрывает их здоровье, и деньги налогоплательщиков тратятся впустую. Если этому будет позволено продолжаться так же, это станет платой за их жизнь и постоянной помехой на протяжении всей их жизни. Во многих случаях это будет жизнь, полная несчастий и страдания. А ведь практически все эти случаи могут быть излечены, а развитие новых проблем предотвращено путём ежедневного чтения проверочной таблицы Снеллена. Почему мы заставляем наших детей страдать и носить очки, когда есть такой простой способ облегчения их состояния? Это практически ничего не стоит. На самом деле, в некоторых случаях вовсе необязательно, как в школах Нью-Йорка, даже приобретать проверочные таблицы Снеллена, поскольку они уже используются для того, чтобы проверять зрение детей. Это не только не доставляет учителям дополнительных забот, но, улучшая зрение, здоровье, характер учеников и их умственные способности, он в значительной степени снижает нагрузку на них. Даже никто не рискнул бы подумать, что это может принести вред. Зачем тогда откладывать на потом введение её в школах? Если необходимо более глубокое изучение и обсуждение, мы можем реализовать это лишь после того, как у детей будет прежний доступ к таблице. Приняв этот курс, мы не понесём риска обречь следующее поколение на это мучение, которое до этого всегда следовало по стопам цивилизации, а именно, дефектное зрение. Я обращаюсь ко всем, читающим эти строки, вне зависимости от возможностей, которым они обладают, относительно достижения этого результата. Указания для использования проверочной таблицы Снеллена в целях профилактики и лечения несовершенного зрения в школах Проверочная Таблица Снеллена всё время находится на стене в классе. И каждый день дети молча читают самые маленькие буквы, которые они могут видеть со своих мест каждым глазом по отдельности, а другой, прикрывая ладонью руки таким образом, чтобы избежать давления на глазное яблоко. Это не требует временных затрат и существенно улучшает зрение всех детей через одну неделю, а для излечения всех аномалий рефракции это нужно делать в течение месяцев, года или более длительное время. Дети со значительными дефектами зрения должны читать таблицу чаще. Дети, носящие очки, в этом участия принимать не должны в течение всего времени, которое они предполагают быть под контролем врача. Практика с таблицей не даст им ничего, пока они носят очки. Хоть и не столь существенную, но очень хорошую помощь оказывает ведение записей параметров зрения каждого ученика вначале использования метода и после с удобными промежутками — ежегодно или чаще. Это может сделать учитель. Записи должны включать возраст учеников, проверку зрения каждого глаза с расстояния двадцати футов и дату. Например: Джон Смит, 10, 15 сентября 1919 г. R. V. (зрение правого глаза) 20/40 L. V. (зрение левого глаза) 20/20 Джон Смит, 11, 1 января 1920 г. R. V. 20/30 L. V. 20/15 Определённый контроль абсолютно необходим. Хотя бы раз в год кто-то, знающий данный метод, должен приходить в каждый класс и расспрашивать, приободрять учителей продолжать использование метода и готовить некого рода отчёт для соответствующих руководящих органов. Ни проверяющему, ни учителям, ни ученикам нет необходимости понимать что-либо в физиологии глаза. Глава XXVIII. История Эмили Эффективность метода лечения несовершенного зрения без очков, представленного в этой книге, была продемонстрирована во множестве случаев, не только на моей собственной практике, но и на опыте многих людей, о которых я мог даже никогда не слышать; почти все вылеченные пациенты начинают лечить других. Однажды вечером, на общественном собрании, одна женщина сказала мне, что встретила много моих пациентов; но когда она упоминала их имена, я понял, что не помню ни одного из них, о чем ей и сообщил. «Это потому что Вы вылечили их заочно», сказала она. «Вы непосредственно не вылечивали г-жу Джонс или г-жу Браун, но Вы вылечили г-жу Смит, и г-жа Смит вылечила других женщин. Вы не принимали г-на и г-жу Симпкинс, или мать и брата г-на Симпкинса; но возможно Вы помните, что вылечили мальчика г-на Симпкинса от косоглазия, и он вылечил остальную часть семьи». В школах, где использовалась проверочная таблица Снеллена, чтобы предотвратить и вылечить плохое зрение, дети, сами восстановив себе зрение, часто принимались практиковать офтальмологию с огромным энтузиазмом и успехом, вылечивая своих сокурсников, их родителей и их друзей. Они создали из лечения своего рода игру, и успех каждого школьного случая наблюдался с большим интересом всеми детьми. В благоприятный день, когда пациенты видели хорошо, была большая радость, и в печальный день всех одолевало уныние. Одна девочка вылечила двадцать шесть детей за шесть месяцев; другая вылечила двенадцать — за три месяца; третья развила довольно разнообразную офтальмологическую деятельность, и делала вещи, которыми и более опытные практики старшего возраста могли бы действительно гордиться. В один день, двигаясь к школе, в которой училась эта девочка, я спросил её о зрении, которое у неё было далеко не идеальным. Она ответила, что видит теперь очень хорошо, и головные боли её больше не беспокоят. Я проверил её зрение, и оно действительно было в норме. Потом другой ребёнок, зрение которого также было очень слабым, заявил: «Я могу видеть так же хорошо», сказала она. «Эмили» — указывая на девочку № 1 — «вылечила меня». «Правда?» ответил я, «Как она это сделала?» Вторая девочка объяснила, что Эмили просила её читать таблицу, которую она совсем не видела даже из дальнего конца комнаты, на расстоянии нескольких футов. На следующий день она переместила её немного дальше, и так далее, пока пациентка не смогла прочитать таблицу из дальнего конца комнаты, прямо как делали остальные дети. Потом Эмили сказала ей прикрывать правый глаз и читать таблицу левым, и обе девочки были весьма расстроены тем, что открытый глаз, по-видимому, был слепым. Школьный доктор проконсультировал их и сказал, что с этим ничего нельзя поделать. Глаз был слепым с рождения, и никакое лечение не даст результатов. Однако нисколько не обескураженная Эмили взялась за лечение. Она сказала девочке прикрыть видящий глаз и приблизиться к карте, и на расстоянии фута или меньше они обнаружили, что она могла прочитать даже строчные буквы. Тогда маленький практик уверенно продолжил заниматься, и после многих месяцев тренировок пациент стал счастливым обладателем нормального зрения обоих глаз. В данном случае, фактически, была просто сильнейшая близорукость, но школьный доктор, не будучи специалистом, не заметил различия между этим заболеванием и слепотой. В том же самом классе была маленькая девочка с врождённой катарактой, но после моего визита этот недостаток был устранён. Это также, как оказалось, была работа Эмили. Школьный доктор сказал, что ничто не сможет помочь этому глазу, кроме операции, и поскольку второй глаз видел достаточно хорошо, он, к счастью, не стал настаивать на таком варианте. Эмили, соответственно взяла вопрос на рассмотрение. Она поставила пациентку близко к таблице, где прикрыв хорошо видящий глаз, та была неспособна видеть даже большую C. Эмили стала держать таблицу между девочкой и светом, и перемещала её назад и вперёд. На расстоянии трёх или четырёх футов это движение могло остаться незамеченным для пациентки. Таблица была перемещена ещё дальше до тех пор, пока девочка не стала видеть, что она двигается на расстоянии десяти футов и не начала видеть некоторые из больших букв на меньшем расстоянии. Наконец, по истечении шести месяцев, она смогла читать таблицу больным глазом так же хорошо, как и здоровым. Когда я проверил оба её глаза, и зрение обоих оказалось хорошим, то сказал Эмили: «Ты — прекрасный доктор. Ты превзошла их всех. Ты сделала ещё что-нибудь?» Девочка покраснела и, повернувшись к одному из одноклассников, сказала: «Мейми, подойди сюда». Мейми вышла вперёд, и я посмотрел ей в глаза. Казалось, с ними было все в порядке. «Я вылечила её», сказала Эмили. «От чего?» последовал мой вопрос. «От косоглазия,» — ответила Эмили. «Как?» спросил я с возрастающим удивлением. Эмили описала порядок действий, очень похожий на тот, что применялся в других случаях. Обнаружив, что зрение косого глаза было очень слабым, настолько, что бедная Мейми буквально ничего не могла им видеть, девочке стало очевидно, что зрение нужно восстановить. Она никогда не читала медицинскую литературу и не подозревала, что это было невозможно.