Стася стала вырываться, но Кирилл ловко ее скрутил, заломив руки за спину. Она вскрикнула от боли, и только тогда он понял, что у него в руках не преступник. — Прости, профессиональное, — пробубнил он и чуть разжал руки, но в этот момент Стася со всей силы ударила его по ноге. Она попыталась вывернуться, но у нее снова ничего не вышло. — Стоять, если не хочешь, чтобы снова сделал больно. Повторяю, мы не хотим тебе зла. Кирилл повел Стасю в ее комнату. Шура, Лена и Ваня направились за ними, а Карина скрылась на кухне. Она взяла ампулу с успокоительным и набрала полный шприц. Нельзя было допустить, чтобы у Стаси случился приступ. — Кто вы такие?! Что вам от меня нужно?! — закричала Стася, как только Кирилл отпустил ее в спальне. — Послушай, мы хотим тебе помочь. Все это время, что ты жила в Солнечном, тебе врали. У тебя была совсем другая жизнь. Но, Стася, не мы тебе должны обо всем рассказать. Пожалуйста, дождись вечера, — спокойно заговорил Ваня. — Ты не запудришь мне мозги! — Стася схватила с тумбочки ночник и запустила им в Ваню. Он не успел как следует увернуться, и керамический осколок рассек ему бровь. — Я в порядке, — пробормотал он, — в порядке. Ее держите. Стася не понимала, что происходит. Ей хотелось кричать и крушить все вокруг. Неконтролируемая ярость превратила ее в обезумившую фурию. Она со всей силы ударила ладонью по окну. Стекло разбилось, поранив Стасе руку. — Черт! Лена кинулась к Стасе. Нужно было срочно что-то делать с рукой. Кусок стекла торчал из раны, а по руке поползла кровь. Стася словно отключилась. Ее взгляд, устремленный в одну точку, ничего не выражал, губы нервно подергивались, а лицо стало бледным, как лист бумаги. — Это нечто типа ломки. Первое время так будет, — сказала Карина. Она подошла к Стасе, проверила ее пульс, а потом сделала укол успокоительного. — Шура, перекись, вату и бинт. Лена, обработаешь рану. Парни, контролируйте Стаську. Скорее всего, она сейчас отключится, но мало ли что. А я пока позвоню нашим ребяткам. Им следует поторапливаться. Как и сказала Карина, Стася вскоре отключилась. Ее сон был глубоким, но тревожным. Чувство беспокойства так и не отпустило ее, и когда она проснулась, то задрожала всем телом, словно была не в комнате, а в подвале с крысами. Она попыталась встать, но, облокотившись на руку, негромко вскрикнула. Перебинтованная ладонь сильно болела, но Стася не знала, как ее поранила. Она взглянула на окно, за которым плавно опускались сумерки, увидела разбитое стекло, но так ничего и не вспомнила. Только ее портрет с ребенком на руках ясно был перед глазами. Стася все-таки поднялась с постели и подошла к окну. Она понимала, что не свяжет веревку, чтобы спуститься, но может быть, там не так высоко? Было все же высоко, но не это ее напугало. Во дворе стояла знакомая «Хонда». В ней Беркут пытался ее увезти. Значит, все эти люди с ними заодно? В горле встал ком, а на глаза навернулись слезы. Перевязанная рука болела. Сквозь бинт проступило неяркое пятно крови. Нужно бежать! Стася решила сделать последнюю попытку вырваться — прыгнуть из окна, пусть даже переломает ноги. Травмой больше, травой меньше — какая теперь разница? Но ручка была выкручена из рамы. Тогда она побежала к двери. Она оказалась открытой, а под ней на стуле сидел Беркут. — Стася! — Он поднялся и шагнул к ней, но она выставила перед собой здоровую ладонь, пытаясь хоть как-то защититься. — Не подходи! — процедила Стася и бросилась обратно в спальню. Она успела закрыть дверь перед носом Беркута, но слабая щеколда не могла долго выносить его напор. Послышались голоса и шаги. Стася поняла, что вся их шайка теперь здесь. Бежать некуда. Укрыться негде. Дверь с хрустом распахнулась, и все ввалились в комнату. Стася испугалась, но это был не обычный страх, а ужас, пронизывающий до костей. Ее снова стало трясти, и она, как загнанный зверь, забилась в угол. Ее мучители оказались перед ней. — Стась, послушай, тебе сейчас тяжело. Но ты у нас сильная девочка, со всем справишься, — заговорил Беркут, но Стася не понимала его. — Послушай, тебя совершенно запутали, все совсем не так, как ты считаешь! — К ней шагнула брюнетка, и тогда Стасин страх резко сменился злостью. — Я тебя ненавижу, Вика! Ненавижу! Ты — гадина! Обманщица! Стася кинулась на девушку, но Беркут успел ее перехватить. А брюнетка прикрыла рот рукой, и на ее глазах заблестели слезы. Ей было так же тяжело, как и Стасе, так же больно и страшно. — Не говори так, пожалуйста. Послушай. Я не хотела тебя обманывать, но нам пришлось, чтобы ты вспомнила. Посмотри на меня. — брюнетка чуть приблизилась, и Стася снова сделала попытку на нее броситься, но Беркут удержал. — Посмотри внимательно, ты совсем не помнишь? Я не Вика. Я Галя. Галя Александрова, мы с тобой дружим уже десять лет… — Врешь! Вы все мне врете! Я вас ненавижу! — Идем, Галчонок, оставь их с Темой, — Ваня взял за руку жену и кивнул остальным на дверь. — Тема, я за дверью, если что, — сказала Карина и, бросив строгий взгляд на Стасю, вышла вслед за остальными. Беркут продолжал крепко держать Стасю. Они оба молчали, боясь заговорить, словно первое сказанное слово может причинить обоим физическую боль. Вдруг Стася почувствовала, как слабеет. Злость прошла и забрала с собой все силы. Она стала оседать, но Беркут подхватил ее на руки. — Пусти, — с трудом проговорила она. — Ни за что, — улыбнулся он, укладывая любимую на кровать. — Я все знаю. Ты и Вика. Вы женаты. — Нет. Она Ванина жена. И ее зовут не Вика. — Врешь. — Ее зовут Галя, она твоя лучшая подруга и очень тебя любит. Ей тяжелее всех, потому что роль выпала неприятная, но нам пришлось… Вот только Стася не понимала того, что говорит Беркут. Ее сознание рисовало иные картины, в которые верилось куда проще: ее похитили, кругом враги, им нужны дедовы деньги… — Почему ты меня не отпустишь? Пожалуйста, отвези меня к дедушке. Он в больнице. Ему нельзя волноваться. — Отвезу, как только буду уверен, что с тобой все в порядке. — Зачем ты все это делаешь? Зачем похитил? Что тебе нужно? Деньги?.. — Стася, мне только ты нужна. — Не верю! Зачем? Зачем тебе я нужна? На Стасю накатила новая волна злости. Она почувствовала прилив сил и оттолкнула Беркута. Он не успел ее ухватить. Стася стала озираться, чем можно было бы запустить в него, но в комнате не было ничего, кроме постельного белья. «Мерзавцы обо всем подумали…» — догадалась Стася. — Милая, пожалуйста, послушай, — Беркут подошел к ней сзади и крепко обнял. — Милая?! Да ты знаешь вообще кто я такая? Думаешь, я Станислава Орлова — внучка богатенького старичка?! А вот и нет! — Стася попыталась развернуться, но Беркут не дал, он легко поцеловал ее в затылок. — Я спала со всеми подряд, сбегала из дома, пила, а потом у меня родился сын, но он умер! Из-за меня умер! — Нет… — Что нет?! Стасе удалось вырваться, она хотела ударить Беркута, но почувствовала, как закружилась голова. Она пошла по стене и, дойдя до угла, опустилась на пол. Снова дикий страх. Ей хотелось исчезнуть, а может, даже умереть. Все, что угодно, только бы это прекратить. — Ты никогда не была гулящей. — Беркут присел рядом с ней и нежно убрал с ее лица волосы. — Ты не пила, разве только по праздникам. И ты не Станислава Орлова. — Что? — Стась… Уже четыре года ты — Станислава Селезнева, моя жена и мать моего сына. Я обещал Сереже, что верну ему маму. Пожалуйста, если не ради меня, то хотя бы ради нашего ребенка… вернись. 20. Исчезнувшая Существует старая притча о мальчике-пастушке, который ради забавы решил подшутить над взрослыми. Он пас овец, а рядом в лесу работали дровосеки. Внезапно мальчишка стал кричать: «Волки! Волки! Помогите!» Дровосеки тут же кинулись ему на помощь, но никаких волков не оказалось. Мальчишка громко рассмеялся, глядя на озадаченных мужчин. На следующий день пастушок снова заскучал и опять решил разыграть дровосеков. Мужчины бросили работу и поспешили к мальчишке, но и в этот раз никаких волков не было. Пастушок был очень доволен своей веселой выдумкой: не каждому удается так разыграть взрослых, да еще два раза подряд! И тут на поляну действительно вышли волки. Мальчик испугался и стал звать на помощь, но дровосеки больше ему не верили. На этот раз они не пришли. Так и Стася, привыкшая к обману, не смогла поверить словам Беркута. — Что ты несешь? Твоя жена? Мать твоего сына?.. — Да, Стась, наш Сережа… — Нет! Нет никакого нашего Сережи! Мой сын умер, а ты пытаешься заставить меня поверить, что это не так! Я тебе не верю! Ненавижу! Всех вас ненавижу! — Стася вскочила на ноги и стала озираться, чтобы понять, куда бежать. — Стася! Артем шагнул к ней и попытался обнять, но она оттолкнула его, вскрикнув от боли из-за пораненной ладони. Вдруг Стася резко зажмурилась. Снова голову пронзила адская боль, а потом все тело будто свело судорогой. Перед глазами потемнело, и она упала, словно в эпилептическом припадке. — Сюда! Карина! — Артем опустился перед женой на колени, но не осмелился притронуться, боясь сделать хуже. — Отойди! — Карина оттолкнула Артема и ловко всадила Стасе в шею шприц. — Как только ее перестанет трясти, положишь на кровать. Она проспит какое-то время. — А что будет, когда она проснется? — Тем… Я не хочу давать ложных надежд. Может быть все, что угодно. Время текло медленно, а напряжение в доме возрастало. Артем уложил Стасю в кровать, переодел в ее ночную рубашку, а сам устроился рядом на кресле. Он ни за что не хотел уходить, пока она не проснется, и это очень тревожило Карину. Она понимала, что Стасин сон в лучшем случае продлится несколько часов, но есть вероятность долгой комы. Теме она решила об этом не говорить, а вот остальным врать не могла. К обеду следующего дня Стася так и не проснулась. За это время Артема пытались несколько раз безуспешно сменить на его посту, но он отказывался оставить Стасю. Когда жена проснется, он должен быть первым, кого она увидит. — Я переживаю, что Стася только сильнее разнервничается, если увидит рядом Тему, — поделилась с Галей своими опасениями Карина. — У нее снова может случиться приступ? — Не думаю. Я колю ей лекарство раз в четыре часа. Доза в крови достаточная, чтобы предотвратить подобные последствия, но я не могу ни за что ручаться. Ты же видишь, это уже не наша Стаська. Мне страшно, что мы ее не вернем. — Нет! Нет! Нет! — Галя запустила пальцы в волосы, а по ее щекам покатились слезы. — Не смей так говорить! Нам таких трудов стоило ее вернуть… — Галчонок. Нужно быть готовыми ко всему. Стася проснулась к вечеру. Боль ушла вместе с воспоминаниями о вчерашнем дне. Только увидев спящего в кресле Беркута, она стала припоминать весь тот бред, что он нес. Но нет, больше никому не удастся обмануть ее. Нужно бежать. Аккуратно приподняв одеяло, Стася бесшумно встала с кровати и только сейчас заметила, что на ней была короткая ночная рубашка. Но она не помнила, чтобы переодевалась. Неужели это был Беркут? В любом случае в таком виде у нее не получится далеко уйти, но где взять одежду? Стася сделала несколько шажков к большому деревянному комоду, но когда попыталась открыть ящик, тот предательски заскрипел, разбудив Беркута. — Ты проснулась! — взволнованно сказал Артем. — Как ты? Голова не болит?