Румянцев задумался. — Не так, чтобы напрямую, но могут. Лишних вопросов задавать не будут. А если ещё и Скобцев попросит! Без проблем. — А не знаешь, кто наиболее дружен с начальником ГАИ? — Да все они там, — капитан ткнул пальцем вверх, — дружат. — Сергей Сергеевич, а что можешь сказать о Поплутине? — Майор — мужик нормальный. Опыта, конечно, у него мало. А что вы хотите? Ему майора-то дали совсем недавно. Я сам не видел, но говорят, когда проверяющий из главка приехал, то Поплутин был на территории. Мелкого карманника ловил. Его к расследованию после первого эпизода не допускали. Тут своя команда была. Так вот. Проверяющий команду песочил на всё управление, а тут капитан Поплутин карманника привёл. Этот из главка оперов разогнал, а Саше майора дал и поставил начальником. А на следующий день и меня с моим пионером подтянули. — Пионер — это Нодия? — Да. Георгий — мальчишка правильный, только горяч иногда. Больше, знаешь, чувствами думает, чем головой… В это самый момент Нодия вернулся. Ткачёв прервал беседу с Румянцевым и обратился к лейтенанту: — Георгий, у меня для вас очень сложное задание. — Я готов! — моментально приосанился лейтенант. — Что нужно сделать? Ткачёв взглянул на часы. — В одиннадцать мы с капитаном будем производить обыск на квартире подполковника Шмелёва. Вы, в это время, выдвигаетесь к кафе «Ландыш». Два часа за кафе наблюдаете. Можете зайти внутрь и выпить чашечку кофе… — Я не пью кофе. — Тогда чаю, — поморщился Ткачёв. — Купите себе булочку. И внимательно смотрите. Только не изображайте из себя секретного агента — ваше поведение не должно бросаться в глаза… У вас девушка есть? — Нет! — Плохо, — улыбнулся полковник. — Возьмите с собой девушку из нашего управления. Опера переглянулись. — Что?! — не понял полковник. — В управлении нет девушек, — ответил Нодия. — А инспектора по несовершеннолетним? — У них свои помещения на участках, — Лейтенант явно был против компании с девушкой, но Ткачёв настаивал. — С девушкой будет естественно посещение кафе. Лейтенант — это приказ! У вас полчаса, чтобы одеться подобающе, найти спутницу и прибыть в кафе. В половине второго жду вас здесь с отчётом. Запоминаете всех, кто будет заходить в кафе с одиннадцати до часу дня. Обратите особое внимание на поведение бармена, директора… Как ведут себя, куда звонят и так далее. Приказ ясен? — Так точно! — Выполняйте… Нодия сорвался с места так стремительно, что Ткачёв не успел закрыть рот. Румянцев хихикнул. Глава 13 Ткачёв с Румянцевым проводили обыск на квартире Шмелёва. Андрей Викторович в общих чертах предполагал, что они могут найти, но вот на такую удачу надеялся мало. Хорошо, Хмель тогда подсказал, где надо искать, а то бы до утра провозились. На столе, в присутствии понятых и совершенно пьяного подполковника, были разложены пачки денег, фото любовных игр Козырева и Шмелёвой, копии распоряжений из Москвы для первого секретаря горкома Зареченска и свернутые пленки негативов чертежей ракетных отсеков. Румянцев под мутным взглядом Шмелёва составлял опись. — Вы знаете что теперь с вами будет, Василий Ефремович? — Ткачёву было жалко подполковника. Тот поджал губы, дёрнув подбородком. — Да наплевать… Что будет, то и будет. Если я полный идиот, то отвечу за это. Андрея Викторовича такой ответ не устроил. И причин для этого было несколько. Первая — не мог Шмелёв не знать о тайнике в квартире. Какие бы отношения с женой у него не были, но он здесь жил. Тайник, конечно, мудрёный, но не настолько, чтобы его совсем не замечать. Вторая причина — это то, что Шмелёв на вопросы: «это ваше?» отвечал коротким «да» и кивком головы. И делал это при понятых. Пусть и пьяный, но так поступать нельзя. В квартиру зашел Гриша и кто-то из прокурорских. Подождали, пока понятые распишутся в протоколе и отпустили их. — Шмелёв Василий Ефремович, — официальным тоном объявил старый чекист, — я вынужден вас арестовать. Обвинения вам будут предъявлены чуть позже. Наряд я вызывать не буду. — Гриш, а можно я поговорю с подполковником? — попросил Ткачёв. — Можно. Можете не торопиться, но и не затягивайте. Мы со следователем и капитаном на лестнице покурим. Дверь закрылась и на секунду наступила тишина. — Вы же ведь знали, Василий Ефремович? — тихо спросил Ткачёв. — Зачем всё это? — Толковый ты опер, Андрей Викторович, — почти трезвым тоном ответил Шмелёв. — Но вот от жизни как-то оторван. Да и узнал я всё о Лене недавно — буквально перед твоим приездом. Нашёл ведь тайник… Понимаешь, трудно очень поверить, что любимая женщина не только изменяет, но и делает это в интересах кого-то другого. — Неужели ты думаешь, что она тебя любила? Шмелёв отвернулся, и постарался незаметно от Ткачёва смахнуть навернувшуюся слезу. — Мне трудно что-то думать. Последние полгода, вообще, как сон. Но очень приятный. И представляешь, я хочу, чтобы он не заканчивался. — А последние три месяца?.. Шмелёв грустно улыбнулся. — А знаешь, за что зацепить. Я ведь когда тайник нашёл, то ночь не спал. Ждал её. Она только по выходным домой не возвращалась, но в будни всегда ночью приходила. Когда позже, когда раньше. Веришь, я хотел пристрелить её и содержимое тайника сжечь. Это была ночь прямо перед её убийством. Как она меня умоляла никому не говорить! Обещала сделать всё, что я захочу… — И ты захотел? Ткачёв сел на стул рядом с подполковником. — Да, Андрей Викторович. Это была такая страсть, что я не удержался. А потом мы строили планы, как уедем отсюда, как заживём вместе совершенно другой жизнью… Но утром, когда она уезжала, то я попросил её взять из тайника всё и отнести местному чекисту. А она посмотрела на меня, как на идиота… И тогда я понял, что ничего изменить нельзя и что я сам отнесу. Начал собираться, а тут звонок и Саша Поплутин приехал. — Но почему её убили? Шмелёв энергично пожал плечами, будто в нервном тике. — Не знаю. Я пока дома сидел, не думал об этом. Кто-то по телефону звонил, а я не брал трубку. Кто-то в дверь тихо стучал, но я не открывал. Даже кто-то открыть собирался. Но я же не дурак! Сразу ходить громко начинал, кашлять. — А позвонить мне не мог? — А куда? Ты телефон оставлял?! — Поплутину мог позвонить… Подполковник опустил голову, будто понимая, что совершил ошибку. — Мы же с тобой разговаривали после убийства, — вспомнил Ткачёв. — Почему тогда ты мне всё не рассказал? — А зачем? — Шмелёв посмотрел в глаза полковнику. — Чтобы это изменило? Меня все равно расстреляют. — Не факт… — Да? Это на фоне противостояния милиции и чекистов? — усмехнулся Шмелёв. — Ладно, чего мы в ступе воду толчем? Зови следователя и чекиста. Я виноват — я и отвечу… Полковник осознал, что Василий Ефремович упёрся в свою виновность, как в спасительную соломинку и сделать ничего нельзя. И не расскажет он ничего больше, хотя знал намного больше, чем рассказал. Что подполковника в этой жизни больше ничего не интересовало, даже цена собственной жизни. Ткачёв встал и прошёл к двери, открыл. — Гриш… Послышался щелчок взводимого курка. Ткачёв быстро взглянул на Шмелёва и увидел, как тот подносит к виску пистолет. «И как мы его не нашли при обыске?!» — подумал полковник, мысленно ощущая как спусковой механизм освобождает боёк… Раздался выстрел. Голова Шмелёва дернулась. — Твою мать! — только и сказал Гриша, подбегая к двери. — Уф! Вызывайте экспертов…