Да что же это происходит? – И меня отстраняют? Нет, он… нет, это он – у меня же есть и письма, и сообщения – это именно он… – забормотала я, отчаянно надеясь объяснить ей, что это не я виновата. – Мы должны серьезно относиться к таким жалобам, – она сделала короткую паузу. – К тому же у тебя уже есть один официальный выговор. – Но это же неправда, Джина! Скажи им, что это все неправда! – умоляла я. – И что я просто прихожу сюда и работаю! – Квини, каким образом я могу доказать им, что ты реально выполняешь свои рабочие обязанности? Ты опаздываешь. Когда ты являешься, ты постоянно отвлекаешь Дарси, которая, между прочим, все равно ухитряется справляться с работой, несмотря на вашу болтовню. Ты несобранная, ты безответственная, и когда я попросила тебя внести хоть какой-то вклад значимый вклад в газету, как ты давно хотела, ты ничего не сделала. А когда я поручила тебе минимально ответственное задание – поработать со стажером – ты даже с этим не справилась. Мир круглый, Квини, отец Чака управляет нашим американским отделением, ну как так? – Джина, мне так стыдно, на меня просто много всего сразу навалилось. Я поддалась обстоятельствам, я отвлекалась, но теперь я возьму себя в руки, обещаю! – упрашивала я, чувствуя, как паника снова поднимает свою уродливую голову. – Квини, на всех нас что-то наваливается, – начала Джина. – Между нами: мой бывший муж отказывается заниматься нашими детьми, мой любовник уже шесть лет обещает уйти от жены, мою маму перевели в хоспис, а мой отец меня не узнает, но я все равно как-то живу. Что я тебе говорила несколько месяцев назад? Всегда стой одной ногой на земле! Соберись! Но ты этого не делаешь, несмотря на то что я давала тебе один шанс за другим. – Прости меня, пожалуйста, – прошептала я. – Не могу поверить, что я это допустила. – Вот что ты сейчас сделаешь, – Джина скрестила руки. – В конце недели ты уйдешь из офиса. Я договорилась, что ты две недели будешь в оплачиваемом отпуске, поскольку раньше ты отпуск не брала, и таким образом дотянешь до конца месяца. После этого – никаких денег, а что будет дальше – посмотрим. Буду сообщать тебе, как идет расследование, – Джина сделала паузу. Она точно знала, что работа – мой единственный источник дохода. – Чак пока заменит тебя, Квини. Он великолепно потрудился. Он переделал дизайн раздела культуры и всех впечатлил. – Но ведь он выполнял мое задание, – горько сказала я. – Все потому, что мой отец не управляет издательством? Это нечестно! – Квини, не только! – жестко произнесла Джини. – Да, таким, как Чак, все достается легче, чем тебе, но надо не привыкать к этому и не жаловаться, а прилагать больше усилий! – Я понимаю, Джина, – перебила я. – Вдвое больше, чтобы получить вдвое меньше, да? Я выросла на этом утверждении, но никогда не ожидала услышать его от тебя. – Это не потому, что ты черная и из бедной семьи! – Джина нацелилась на меня пальцем. – Бога ради, ему вообще легче, чем нам всем здесь вместе взятым. Честно, если бы ты не сводила глаз с цели, ты бы не оказалась в таком положении. Мне жаль, девочка моя. И тут меня начало страшно трясти. Джина вскочила со стула. Она прикоснулась к моему плечу и спросила, что со мной. Я не могла отвечать. Она вышла из кабинета и вернулась через несколько секунд вместе с Дарси. – Квини? Квини, тебе плохо? Я видела и слышала свою подругу, но открыть рот и что-нибудь сказать по-прежнему не получалось. – Дарси, кто ее ближайший родственник? – в панике заметалась Джина, хватая телефон. – У нее есть парень? Черт, она же с ним больше не живет, да? – Нет, нужен кто-то из родных. – Ты знаешь номер ее матери? – спросила Джина, открывая клавиатуру, чтобы позвонить. – Только не мать, – ответила Дарси. – Не надо ей звонить. Ближайшая родня – это, видимо, тетя Мэгги. У нее в телефоне должен быть номер. Квини, где твой телефон? Я показала глазами, все еще трясясь. Дарси убежала и через пару секунд вернулась с моим телефоном возле уха. – Не знаю, что с ней, но ее всю трясет… Да, я спрошу. Квини, тетя спрашивает, ты ела?… Она не отвечает. Но вчера она не обедала… Не похоже, что это от голода, у нее какой-то шок или что-то такое… Ладно. Квини, Мэгги спрашивает, это проблемы по-женски или паническая атака… Она не отвечает. Мне собрать ее вещи и проводить в вестибюль?… Да, я буду с ней, мы вас дождемся… Нет, совершенно не трудно, до скорого. Глава 22 Вещи были сложены в грузовичок Эрдли, я спустилась по лестнице сырого разваливающегося брикстонского дома и оставила свой ключ на кухонном столе. Скучать не буду. В целом меня больше ничего не удивляло, и тем не менее, мне было странно, что я прожила в этом доме настолько долго. Потом-то, конечно, я заскучала по этому дому, когда столкнулась с реальностью жизни у бабушки и дедушки. Я надеялась, что буду целыми днями приходить в себя, есть, отдыхать и спать в тишине. В первую же ночь я до рассвета проворочалась в постели, потому что мне казалось, что жизнь закончилась. Ну кто переезжает к дедушке и бабушке в возрасте почти двадцати шести лет? * * * Мы молча сидели за обеденным столом, а над нашими головами тускло мерцала лампочка. Я смотрела в тарелку, и у меня сводило желудок. Я не могла есть в присутствии Роя, но он настаивал на этих еженедельных обедах. Они давали ему замечательную возможность поиздеваться надо мной и моей мамой в течение довольно длительного отрезка времени, когда мы обе были возле него. – Знаешь, про што я подумал? – нарушил тишину Рой. Я гадала, с кого из нас он начнет на этот раз. Вчера он начал с меня, так что сегодня наверняка первой достанется маме. – С дочки твоей ничо путнего не выйдет, – рассмеялся Рой, откидываясь всем своим широким корпусом на спинку стула и швыряя вилку на стол. – Эх вы, две идьотки. Моя догадка не подтвердилась. Я уставилась в тарелку, а он снова рассмеялся. Мне казалось, что меня сейчас стошнит. – Ничо с этой девки путнего не получится. Я подняла взгляд на маму, надеясь, что она хоть как-то отреагирует. Она смотрела на свои руки. Почему она постоянно позволяет ему так себя вести? – Божечки мой, шо ж я такого сделал, шо у меня на старости лет две дуры под одной крышей? – прорычал Рой, хватая вилку и забрасывая в рот горсть риса. – Взял к себе эту дуру, лоханулся, и до кучи решил, шо ее спиногрызка станет человеком. Шо я себе думал? – Я не голодная, – сказала я, отодвигая стул от стола. – Ты эт куды собралась? – спросил Рой, отхлебывая пива. Темная жидкость почти пролилась из его рта, когда он громко отрыгнул. – Уроки учить, – сказала я, готовая на все, лишь бы сбежать из кухни и из дома. – Сиди. И. Жуй! – сказал он, с грохотом ставя бутылку на стол. – Из-за стола не вставать, пока не съедишь все, что в тарелке. – Мне нехорошо, – прошептала я. – Шо значит «мне нехорошо»? – передразнил меня Рой. – Сиди жуй, и хватит вести себя, как белые девки. – Я не хочу, – ответила я, отодвигая тарелку. Мама, наконец, решила вмешаться. – Квини, пожалуйста, ешь. – Не надо было мне разрешать тебе тащить в мой дом эту неблагодарную спиногрызку, Сильвия! – прогремел Рой, потянулся через весь стол и схватил мою тарелку. – На! Сама за нее доедай! – рявкнул он на маму, с размаху ставя перед ней тарелку. – Шоб это все было съедено! – Я не хочу есть, Рой. И потом, может быть, Квини позже доест, – сказала моя мама в жалкой попытке сгладить ситуацию. – А, так никто не голодный? Мы тут садимся ужинать, а ем только я? – заорал Рой. – Давай, Сильвия, со мной, за компанию, а? – завопил он, хватая мою маму за волосы на затылке и тыкая ее лицом в тарелку. – Рой! – глухо вскрикнула мама, упираясь лицом в еду. Она подняла голову и с залепленными глазами потянулась дрожащими руками за салфеткой. – Смотри, шо ты наделала! – вызверился на меня Рой. – Смотри на свою бедную мамку. Ты весь ужин испортила, Квини. Ты ж у нас всегда все портишь. * * * К пяти часам я, наконец, заснула, утешаясь мыслью, что через пару часов меня не поднимет будильник. – Доброе утро! – в комнату ворвалась бабушка. – Вставай уже, не на курорте. И зачем мне будильник, если рядом ямайские родственники? – Встанешь – не забудь заправить постель. Давай, быстро, там каша на плите. Разложишь по тарелкам. Я выскочила из кровати, не зная, в какую сторону броситься первым делом, несмотря на бабушкины армейские команды. Бабушка уже убежала вниз, а я заправляла постель, и голова моя гудела от истощения. – Каша стынет! – прокричала бабушка. – Да, иду, иду! – я побежала в кухню. – Дед ест кашу с маленькой ложкой коричневого сахара и большой ложкой меда, я буду с большой ложкой коричневого сахара и с изюмом, а ты себе добавляй что хочешь, только на сахар не налегай, иначе доиграешься до диабета.