Наверное, немного странно таскать это все с собой, но я ведь никого из них не знаю. А когда я чего-то не знаю, то всегда изучаю неизвестное самым тщательным образом. Я сую папку в свою спортивную сумку — один из тех здоровенных баулов, которые обычно берут с собой в летний лагерь на пару недель. Мне этого должно хватить на два месяца, пожитков у меня немного. Застегиваю молнию. — Может, попробовать каким-нибудь объездным путем? — говорю я. До отправления всего восемь минут. — Это и есть объездной путь. — Фредерико взглядывает на меня в зеркало заднего вида. — Как у тебя со скоростью? — Что? — Одолеешь милю за пять минут? — Черт! — До меня наконец доходит. — Вы это серьезно?! — Мы стоим на месте, парень. На твоем месте я бы взял ноги в руки — и вперед. — Но у меня сумка! — в отчаянии рычу я. Фредерико пожимает плечами: — Ты вроде в хорошей форме. Или так, или пропустишь свой паром. Когда там следующий? — Через два с половиной часа. — Бросив взгляд на приборную панель — остается уже семь минут, — я принимаю решение: — А, к черту! Бегу. В конце концов, миля — это не так уж много, ничего страшного. Все лучше, чем торчать на пристани еще почти три часа. Машина тормозит, я выбираюсь и закидываю лямки сумки на плечи, как будто это огромный рюкзак. — Судя по спутнику, тебе направо, — указывает в окно Фредерико, — прямо по той дороге. Удачи! Не отвечая, я пересекаю поросшую травой обочину и пускаюсь бегом. С полминуты все идет нормально, а потом вдруг становится хуже некуда — сумка колошматит меня по спине, сквозь тонкие подошвы дешевых кроссовок я чувствую каждый камешек, легкие начинают гореть… Фредерико ошибся — я вообще не в форме. Мускулы у меня есть, потому что я каждый день по нескольку часов таскаю коробки, но бегать по-настоящему мне не приходилось уже очень давно. Дыхалка совсем не справляется, и с каждой секундой положение усугубляется. Однако я не сдаюсь и стараюсь прибавить темп — мне кажется, я бегу слишком медленно. Пересохшее горло саднит, легкие как будто сейчас лопнут. Я миную дешевый мотель, рыбный ресторанчик, поле для мини-гольфа… В воздухе разлита удушливая жара, когда влага оседает на теле, даже если просто стоять. Я весь насквозь мокрый, волосы мокры от пота, футболка прилипла к груди. Рвануть бегом было ужасной ошибкой. Что скажут родители, если я прямо здесь, на обочине, рухну в обморок? Каким-то чудом я все же продолжаю держаться на ногах. Сумка бьется о спину, глаза щиплет от пота, я ничего не вижу. Кое-как проморгавшись, различаю угол приземистого белого здания. Приблизившись, замечаю мощеную дорожку и вывеску «Управление пароходства». Не знаю, успею ли, но, по крайней мере, я на месте. Задыхаясь, бросаюсь к окошку кассы. Блондинка за стеклом, ярко накрашенная и с завитой челкой, смотрит на меня с усмешкой. — Поменьше страсти, красавчик, ты для меня слишком молод. — Билет, — выпаливаю я, отыскивая кошелек в кармане. — На… час… двадцать. Она качает головой. Сердце у меня обрывается. — Ты всегда так впритык являешься? Еще немного, и не успел бы. Восемнадцать долларов. У меня не хватает дыхания даже поблагодарить. Я расплачиваюсь, хватаю билет и вваливаюсь через двери в зал ожидания. Он больше, чем я думал, приходится снова прибавить шаг. Держась рукой за бок, в котором зверски колет, бросаюсь к выходу. Кажется, меня вот-вот вырвет. На пристани почти никого нет, только несколько человек машут отъезжающим. У прохода к парому стоит мужчина в темных брюках и белой рубашке. Взглянув на часы, он подбирает свисающую со столбика цепочку и протягивает ее к противоположному, перекрывая проход. Потом видит меня, мчащегося с билетом в протянутой руке… «Подожди! Будь человеком!» — кричу я про себя. Взяв у меня билет, мужчина размыкает цепь. — В самый последний момент успел. Бон вояж, сынок. Слава богу, нормальный попался. Пошатываясь, я шагаю по причалу ко входу на паром. Едва не застонав от облегчения, вступаю в уютную прохладу кондиционированного воздуха и буквально падаю на ярко-синее сиденье. Выуживаю из сумки бутылку с водой, осушаю ее едва ли не полностью в три больших глотка и выливаю остатки себе на голову. Мысленно делаю пометку, что пора начать бегать — сейчас я был просто жалок. Никто вокруг не обращает на меня ни малейшего внимания. Все уже готовы к отпуску — бейсболки, шлепанцы, на футболках, как я понял, неофициальный логотип Чаячьего острова: силуэт чайки в кружке и аббревиатура названия. Дождавшись, пока выровняется дыхание, я достаю из сумки туристический буклет и пролистываю до раздела «Как добраться» в середине. Паром идет два часа двадцать минут, минуя Мартас-Виньярд и Нантакет. Чаячий остров меньше их обоих — что уже о многом говорит, поскольку второй всего тринадцать миль в длину, — и назван «более уединенным и диким». Перевожу — отелей меньше, а пляжи хуже. Отложив буклет, я окидываю взглядом пассажиров. Все бросают сумки где попало, так что я тоже просто засовываю свою под сиденье и встаю. Надо бы осмотреться. Прямо возле лестницы наверх оказывается буфет. У меня немедленно начинает урчать в животе — я ничего не ел с завтрака, а это было пять часов назад. Выше оказывается почти точно такой же зал. Оттуда я поднимаюсь на открытую палубу. Все толпятся у поручней, глядя на океан. Небо хмурится, предвещая дождь, но воздух, на берегу удушающе плотный, здесь кажется свежим и соленым на вкус. Наверху, громко галдя, кружат чайки, во все стороны простирается водная гладь… Впервые за месяц поездка вдруг начинает казаться не такой уж плохой идеей. Пить хочется даже сильнее, чем есть, так что я решаю спуститься и все же взять что-нибудь в буфете, утолить жажду. Пытаясь отыскать кошелек, чтобы посмотреть, сколько наличных у меня осталось, я едва не врезаюсь в кого-то, кто поднимается мне навстречу. — Осторожнее! — раздается девичий голос. — Извините, — бормочу я, потом поднимаю голову и сглатываю от неожиданности. — В смысле, это… Привет. Сперва я вижу только, что девушка передо мной просто сногсшибательна. Темные волосы, черные глаза… Полные губы насмешливо изогнуты, но почему-то это совсем не раздражает. Ярко-красный сарафан, сандалии, поднятые на голову солнечные очки, большие, мужские часы на запястье и… Вот черт! Как я мог ее не узнать! Надо же было остолбенеть как идиот! — «Извините» в смысле «привет»? — Улыбка становится чуть шире, почти с намеком на игривость. — Правда? Я делаю шаг назад, забыв, что стою на лестнице, и едва не падаю. Это дает мне несколько мгновений, чтобы прийти в себя, пока я хватаюсь за перила и пытаюсь восстановить равновесие. Вот уж кого я хотел избегать всеми силами хотя бы до того, как мы прибудем на остров… Ну, раз уж мы буквально столкнулись, выбора нет. — Да. Привет, Милли. Она озадаченно моргает. Сзади слышится сердитое покашливание. — Извините, могу я пройти вниз? Обернувшись, я вижу стоящего на верхней ступеньке пожилого мужчину в клетчатых шортах и бейсболке с эмблемой «Ред Сокс». — Сейчас. Мы уже поднимаемся. Я разворачиваюсь, и он делает шаг в сторону, пропуская меня. На лестничной площадке я останавливаюсь и облокачиваюсь о стену. Милли подходит, уперев руки в бедра. — Мы знакомы? Черт, поверить не могу, что я только что на нее пялился. И она, похоже, была не против. Неудобно получилось. — Да. Ну, в каком-то смысле. Я Джона, — добавляю я, протягивая руку. — Джона Стори. — Джона Стори? — повторяет Милли, глядя на меня широко распахнутыми глазами. Моя ладонь так и висит в воздухе. — Твой двоюродный брат, — напоминаю я. Помедлив еще миг, Милли наконец нерешительно касается моих пальцев своими. — Ты правда Джона?! — Да. — Серьезно? Я позволяю вкрасться в свой голос нотке раздражения. В конце концов, это моя фишка. — У тебя что, проблемы со слухом? Я уже неоднократно ответил — да. Милли сужает глаза. — А, вот теперь узнаю. Меня сбил с толку весь этот твой… — она машет рукой у меня перед лицом, — …модельный вид. Я-то думала, ты выглядишь так же, как разговариваешь. Меня на это не поймаешь, даже не собираюсь интересоваться, что она имеет в виду. Однако Милли и не ждет моего вопроса. — Как гном с запором, — уточняет она. В образности ей не откажешь. — Я тоже рад с тобой познакомиться. Она окидывает меня взглядом с головы до ног и морщит нос. — Почему ты весь потный? Я с трудом подавляю порыв понюхать, насколько от меня разит. Судя по выражению ее лица, довольно здорово. — По-моему, это тебя совершенно не касается. — Что ты вообще здесь делаешь? Ты ведь «не видел смысла» приезжать всем вместе? Я скрещиваю руки на груди. И надо же мне было потащиться наверх! Разговор меня конкретно утомляет, не знаю, сколько я еще смогу выдержать. — Планы изменились. Милли цокает языком, потом делает приглашающий жест: — Ладно, пошли тогда. Познакомишься с Обри. Я не в настроении говорить еще с кем-либо, и, видимо, это отражается на моем лице, потому что она закатывает глаза и добавляет: