Недолго думая, я делаю то, чего от меня никто не ждет, — сую ее себе в карман. Глава 21. Джона К пяти часам воскресенья я уже точно осознаю, что пропустил свой паром до Хайанниса. Не знаю, что там будет дальше, но прямо сейчас у нас ужин на открытом воздухе. До странности банально, учитывая события прошедших суток, но есть-то надо, к тому же на дворе лето. — Повар из меня так себе, — предупреждает Арчер, переворачивая бургеры на гриле, который нашел в сарае и умудрился заставить работать. — Но тут что-то испортить сложно. Милли и Обри тоже здесь — их привез на «Джипе» Эфрам. Карсон Файн все-таки отобрал у них ключи — вроде бы поступок, достойный Дональда Кэмдена, — однако тут же передал их моему бывшему соседу, чтобы тот мог подвезти девушек. Жаль, что не удалось попрощаться с таким замечательным начальником. Арчер предложил Эфраму тоже остаться, но тот отказался. — У вас тут все по-семейному. — И ухмыльнулся в мою сторону: — Ну, почти. Но все равно спасибо. Прежде чем уехать, он помог мне составить разбросанные там и сям по двору стулья в кружок на бетонной площадке у дома. Милли со мной по-прежнему не разговаривает, однако села рядом, и, кажется, от ее позы уже не так веет холодом, как с утра. Деревянная калитка в заборе вдоль задней части сада не сразу, но отворяется и впускает женщину — темноволосую, чуть младше Арчера. В руках у нее большой противень, накрытый фольгой. — Уна! — приветствует ее мужчина. — Спасибо, что пришла. Только зачем было что-то приносить? — Ну, — произносит она, подходя и ставя противень на кованый железный столик. — Я подумала, что ты кормишь бедных детей чем-то сомнительным. — Стараюсь как могу, — отвечает Арчер, подкидывая бургер и роняя его прямо в траву. Уна, покачав головой, тепло улыбается Милли и Обри. — Снова здравствуйте, девочки. Мне жаль, что с балом так получилось. — Я вспыхиваю от напоминания о своем промахе, а она добавляет: — Вы обе заслуживаете лучшего. Я напрягаюсь, ожидая нового взгляда от Милли, однако она только отбрасывает назад волосы и шутит: — По крайней мере мы отлично выглядели, когда нас оттуда выставили. Уна садится и поворачивается ко мне: — А ты, должно быть, Джона? — Да, — отвечаю я, благодарный за то, что она не стала развивать тему. Женщина подается вперед и приподнимает камень, который прижимал отчет о вскрытии, чтобы тот не унесло ветром. — Это то, на что ты просил меня взглянуть? — спрашивает она Арчера. — Да. — Тот поддевает бургер и осторожно перекладывает на раскрытую булочку в тарелке возле гриля. — Извини — это, наверное, странно и неприятно, — но я никак не могу понять, зачем доктору Бакстеру передавать его мне. — Операция по перемещению повторяется снова. — И Обри сказала, что моя мать очень странно отреагировала на упоминание имени Кайлы. — Как именно? — интересуется Уна, пробегая глазами отчет. — Ну… — Обри сжимает губы. — Я спросила, было ли что-то необычное в ее смерти, и бабушка… Не то чтобы удивилась — типа, с чего это вдруг такое любопытство? Скорее она выглядела встревоженной. Но прежде чем она успела ответить, я пролила на нее кофе. — Странно, — говорит Уна, не отводя взгляда от листка. — И с отчетом тоже что-то не то. Закрыв гриль, Арчер принимается раздавать всем бургеры. — Что именно? — спрашивает он. — Здесь говорится, что в организме Кайлы обнаружен лоразепам. В копии, которую нам прислали, этого не было. — Лоразе-что? — спрашиваю я, откусывая большой кусок. — Лоразепам. Транквилизатор, кажется. — Уна нахмуривается. Милли, достав телефон, уже ищет в интернете. — Да, действительно, — подтверждает она. Лоб Уны идет морщинами. — Не понимаю. Кайла крепко выпивала — и в тот вечер, к сожалению, тоже, — но наркотики она никогда не принимала. Не знаю, где она вообще могла бы достать что-то подобное. И почему в этом отчете про них есть, а в нашем — нет? — А что, если… — Милли колеблется, пощипывая пальцами край булочки. Кроме меня еще никто не приступал к еде. — Что, если ей его подмешали? Наркотик, я имею в виду. — Она бросает обеспокоенный взгляд на побледневшую Уну. — А доктор Бакстер покрывал этого человека. Он ведь говорил о «страшной несправедливости». — По отношению ко мне, — напоминает Арчер. — А я не… То есть Кайла была мне небезразлична, конечно, но если ее смерть и стала для кого-то страшной несправедливостью, то для Андерса. Он был просто раздавлен, когда та погибла. Хотя незадолго до этого она в очередной раз его бросила. — Да, я помню, — отзывается Уна, дрожащей рукой кладя отчет на место. — На День благодарения она ездила к нему в Гарвард и вернулась сама не своя. Из-за чего — она мне так и не сказала. Говорила только, что ей нужно поговорить с миссис Райан. — Миссис Райан? — удивленно моргает Милли. — Бабушкиной помощницей? Уна кивает: — Да. Не знаю о чем. Они никогда не были близки. Кайла недолго встречалась с сыном Терезы, но… — Она криво улыбается. — Это были не те отношения, когда знакомят с родителями. — Подождите-ка… Стойте. — У Милли такой вид, словно ее мозг сейчас взорвется. — У миссис Райан есть сын? — Был, — поправляет Арчер. — Его звали Мэтт. Он тоже погиб, годом раньше Кайлы. — То есть Андерс встречался с Кайлой, та встречалась с Мэттом, и теперь… оба они мертвы? — Милли переводит округлившиеся глаза на дядю. — Как погиб Мэтт? — Утонул у Короткого пляжа. Обри вдруг закашливается, словно поперхнувшись. Арчер тянется похлопать ее по спине, но потом видит, что она еще не начинала есть. — Что с тобой? — На Коротком пляже? — выдыхает она. — Папа… писал о нем в своей книге. Мама говорила, что он всегда недолюбливал это место. — Ну, смерть Мэтта действительно очень тяжело на всех подействовала… Это случилось во время вечеринки, и мы тоже там были. Дул сильный ветер, штормило. Все порядком набрались, и никто не заметил сразу, что Мэтт пропал. Потом спохватились, но было уже поздно. Мы везде его искали. Аллисон беспокоилась больше всех и настояла на том, чтобы вызвать полицию. Те в конце концов подключили береговую охрану. В общем… они провели там всю ночь, но тело удалось найти только на следующий день. Это было ужасно. — Он проводит рукой по лицу. — А почему мы говорим о Мэтте? Я что-то потерял нить. — Я тоже не очень понимаю, как это связано. — Уна кажется еще бледнее прежнего. — Только вот аппетит у меня точно пропал. Как подумаю, что Кайлу могли нарочно накачать наркотиками… — Мы пока не знаем этого наверняка, — поспешно замечает Арчер. — Все, что нам известно, — у Фреда Бакстера было два варианта отчета о вскрытии. Может, как раз этот ошибочный. — Возможно… — На лице Уны написано страдание. — Все эти годы я чувствовала вину из-за смерти Кайлы. Я видела — что-то ее мучает, — но, вместо того чтобы помочь, только злилась из-за того, что она стала слишком много выпивать. А потом, когда она погибла… Арчер смотрит на нее устало и сочувственно. — Ты все равно ничего не смогла бы сделать. Когда человек пьет, его ничем не остановить. Не опуская глаз, она грустно улыбается. — Наверное. Но можно хотя бы попытаться. Глава 22. Милли После ухода Уны дядя Арчер задремал на кровати, так что убираться пришлось нам троим. Работы, впрочем, оказалось немного — только почистить гриль, убрать кое-какую посуду и покидать бумажные тарелки и стаканчики в пакет. Потом Джона отправился на поиски мусорного бачка, а мы с Обри вернулись к дому. — Замучилась сидеть на этих стульях, — жалуется она, недовольно посматривая на твердые металлические спинки. — Ужасно неудобные. Сейчас, подожди. Проскользнув в дом, она выходит через минуту с большим мягким покрывалом. Мы расстилаем его на газоне и вытягиваемся бок о бок, глядя на звезды. — Знаешь, а тут на самом деле классно, — говорю я, с трудом подавляя зевоту. — Даже жаль уезжать. — Да, — вздыхает Обри и легонько касается кулаком моего плеча. — Мне будет тебя не хватать. У меня в горле встает комок. — Мне тебя тоже.