Матушка, улыбаясь, выглядела почти как прежде. Быть на людях ей полезно, пусть даже ее круг общения ограничивается этими тремя. — Надень кофту. На улице прохладно. — Хорошо. Выйдя из дома, Аллисон направилась к любимому капризу отца — наружному лифту, который позволял избегать долгого, крутого и извилистого спуска на пляж. По пути вниз в кабине слышалось тихое гудение, потом двери раскрылись с мягким свистящим звуком. Аллисон ступила на песок и направилась к небольшой уединенной пещерке — излюбленному месту братьев, где они выпивали. И еще на подходе услышала доносившиеся изнутри голоса. — …могли бы добиться, чтобы обоих уволили, — говорил Адам. Андерс фыркнул: — Ну потеряют они свои нищенские заработки, подумаешь. Меня это не удовлетворит. — Раздался звон стекла о стекло — братья не брали на пляж пластиковые стаканчики, как обычные люди, только хрустальные бокалы. Причем то и дело их там забывали, оставляя сестру копаться в песке. — Они заслуживают куда худшего. — Хреново, что он так обошелся с Аллисон, — откликнулся Адам. Она застыла. Нет! Неужели он о Мэтте?! Андерс все разболтал?! — А нечего было трахаться с этим неудачником, — пренебрежительно бросил тот. Ну конечно! Андерс всегда все рассказывал Адаму. Аллисон готова была разбить голову о камень, а лучше — вмазать им предателю. — Как он вообще посмел к ней притронуться, — проворчал Адам. Хотя это было и не его дело, стремление старшего брата защитить сестру отозвалось в груди приятным теплом. Однако, продолжив, он все испортил: — Или он не понимает, что наша семья для него — недосягаемая высота? Чтобы у матушки был общий внук с ее помощницей?! Хорошенькое начало для следующего поколения! Слава богу, с этим покончено. Аллисон прикрыла глаза, сдерживая подступившие злые слезы. Ничего другого и ждать не приходилось, но как мог Адам и в этой ситуации думать только о себе? — Не совсем, — заметил Андерс. — Он по-прежнему с моей подружкой-шлюшкой. — Не надоело тебе про одно и то же? — зевнул Адам. Аллисон наслушалась достаточно. Она развернулась обратно к лифту, но ответ Андерса еще успел догнать ее по дороге: — Мир был бы лучше без этих двоих. Глава 20. Обри — И вот мы снова здесь, — бормочет под нос Милли, когда «Бентли» сворачивает на главную дорогу, ведущую к Кэтминт-хаусу. — Спасибо, что поехала со мной, — говорю я с признательностью. — Я так нервничаю. — Без проблем. Не думаю, правда, что меня тоже пустят. Она ведь подчеркнула, что хочет видеть только тебя. — Знаю. Но почему все всегда должно быть только по ее? Милли ухмыляется. — Наверное, потому что у нее куча денег? С самого отъезда от бунгало она выглядит спокойно и не проронила ни слезинки, хотя отказывается говорить о чем-либо кроме предстоящей встречи с Милдред. И все же какая-то грусть в глазах двоюродной сестры не дает мне покоя. — Ты думаешь, Джона… — начинаю я. Милли отворачивается к окну. — Не сейчас, ладно? Я изучающе смотрю на ее профиль. Поцелуй на летнем балу не был для меня неожиданностью, я скорее удивлена, почему этого не случилось раньше. И я не злюсь на Джону из-за того, что он молчал насчет дяди Андерса. В конце концов, у меня тоже были свои секреты, и вряд ли бы я так быстро выложила все про отца и тренера Мэтсон, не окажись Милли рядом в переломный момент. В тайнах семейства Стори есть какая-то опасная притягательность — они забираются прямо в сердце, в душу, так глубоко, что становятся частью тебя. Помыслить страшно выставить их напоказ. И вынашиваемое Джоной, несмотря на чувства к Милли, желание отомстить делает его одним из нас куда больше, чем чужое свидетельство о рождении. Однако она, очевидно, смотрит на это по-другому. В машине, скользящей по гладкой дороге, повисает молчание. Я пролистываю сообщения в телефоне. Очередное от отца — какая я неблагодарная и как его разочаровала, — плюс последние новости от мамы, которыми он поделиться не пожелал: тренер Мэтсон больше не скрывает, что беременна. Все ли уже знают от кого, можно не уточнять. В нашем городке такие вещи долго в секрете не остаются. Да, и у нее будет мальчик. «Ничего, что я вот так тебе сообщаю? — спрашивает мама. — До тебя сложно дозвониться, а я не хотела, чтобы ты узнала от кого-нибудь другого». Я чувствую острый укол вины. Она права — перестав разговаривать с отцом, я и маме стала реже перезванивать. Не то чтобы я на нее тоже злилась — нет, конечно, нисколько! — но для меня было огромным облегчением отвлечься от этого кошмара с беременностью. За всеми волнениями последней недели я даже почти о нем забыла. В Орегоне сейчас десять утра, так что мама еще на работе, в больнице, и телефон возьмет в руки не скоро. Однако я все же откликаюсь сразу целой очередью сообщений: Нет, наоборот, спасибо. Прости, что не отвечала. Здесь столько всего происходит. Скоро позвоню и все объясню. И, кстати, что бы ты ни решила — я с тобой. Во всех смыслах. Если, например, захочешь переехать, то и я тоже. БУДУ ТОЛЬКО РАДА! Прости, что не говорила этого раньше. Люблю тебя очень-очень. Едва я нажимаю «Отправить», как телефон вдруг начинает звонить. Поверить не могу — это Томас. — Еще тебя не хватало… — бормочу я под нос. — Кто там? — спрашивает Милли. Я показываю ей экран, и она кривится, увидев имя. — Ответишь? — Почему бы и нет, — вздыхаю я. — Раз уж я срываю все пластыри со всех ран… Привет, Томас. — Бро. — У меня зубы сводит от одного этого словечка. Всегда терпеть не могла, когда он меня так называл — как будто я один из его приятелей по волейбольной команде. — Слушай, правда, что твоя тренерша залетела от твоего отца? Серьезно? Мы как раз подъезжаем к воротам Кэтминт-хауса. Шофер останавливается и вытаскивает, как в прошлый раз, серебряную карточку, чтобы открыть. Не хватало еще, чтобы он услышал… Да плевать! — Ты меня об этом спрашиваешь? Серьезно? — Да ладно тебе, бро. Офигеть же просто. — И я рада тебя слышать. На работе дела отлично, спасибо, что спросил. А чем ты был так занят все лето? Милли ухмыляется. Тот, однако, пускается в мучительно длинный рассказ со всеми деталями, приняв мой сарказм за подлинный интерес. Ничего удивительного, впрочем. — Томас, — обрываю я наконец. — Это все прекрасно, и я рада, что у твоего магазина электроники дела идут отлично. Только зачем ты мне звонишь? — Потому что твой отец… — Все, хватит. — Впервые за наши отношения мне отказывает терпение. — Я поняла, тебе нужны подробности из первых рук. Только вот мы с тобой расстались. — Да? — неуверенно переспрашивает Томас. Непохоже, чтобы он был расстроен — скорее удивлен, что именно я подняла тему. — Ты не ответил ни на одно мое сообщение с самого приезда сюда, — напоминаю я. — Я был занят, — оправдывается он. — И вообще, потом, когда я тебе написал, молчала уже ты. — Да, — подтверждаю я, вспомнив слова Уны: «Как все непросто в наш цифровой век». — Это и значит, что между нами все кончено, так ведь? — Значит, ты хочешь расстаться? — А ты нет? — Ну, в общем, да, — признает наконец он. — Уже какое-то время, на самом деле. Но не думал, что и ты тоже. Я сдерживаю вздох. Можно, конечно, начать доказывать, как паршиво было так меня игнорировать, но сейчас на это нет времени. И вообще это не важно. Когда я оказалась на острове, до меня стало постепенно доходить, что на самом деле представляют собой наши отношения. Их следовало закончить еще в восьмом классе, когда Томас начал относиться ко мне как к бесплатному приложению. Все продолжалось только потому, что в этом было нечто привычное. Как дома. Шофер останавливает «Бентли» перед Кэтминт-хаусом.