Я вскидываю сумку на плечо. — Сам справлюсь. — Один ключ от номера или два? Костюм отвечает раньше меня: — Только один. Девушка с широкой улыбкой вручает мне карточку: — Добро пожаловать! Поблагодарив, я поворачиваюсь, и Костюм № 2 следом за мной. В этот момент входная дверь открывается, и я застываю — на пороге появляются Андерс и Джей-Ти. В отличие от меня, они одни, без конвоя, и моя злость немедленно вспыхивает снова. — Лживые твари! — рычу я. Старший, однако, выглядит совершенно невозмутимым и хладнокровным. Никогда не подумаешь, что его только что вышвырнули с вечеринки, устроенной собственной матерью. Глядя мимо меня, он замечает серебряную вазочку с мятными конфетками на стойке и берет одну. — Я просто использовал свой шанс, Джона, — замечает он, разворачивая ее и закидывая в рот. — Единственный, который вы с Джей-Ти мне оставили. Я перевожу взгляд на того, держащегося в тени: — Это все была твоя идея! Джей-Ти пожимает плечами с напускным равнодушием, которому, однако, далеко до отцовского. — Ты сам не смог не высовываться. Попасть на фото на похоронах и обжиматься с моей двоюродной сестрой — этого в нашем договоре не было. Так что вина на тебе. — Вот кто во всем виноват! — киваю я на Андерса. — Я бы не связался с тобой, если бы он не разорил моих родителей. Твой отец — лжец и вор! Я жду, что тот начнет отрицать, однако он просто пожимает плечом, нарочито лениво разжевывая и глотая конфету. — Твои родители — взрослые люди. Они сами принимали решение, как распорядиться своими деньгами. Оставь эти жалкие попытки переложить ответственность на других. — Завязывай, — тянет меня за руку Костюм № 2. — Тебе пора в номер. Поедем на лифте или пешком? — Я сам пойду, — бросаю я, пытаясь вырваться. Ничего не выходит. Он держит меня как клещами. — У меня приказ доставить тебя в целости и сохранности в номер. Что я и делаю, — ровным голосом сообщает он. — На лифте или пешком? — Пешком, — сквозь зубы цежу я. Не хочу чувствовать на себе взгляды Андерса и Джей-Ти, пока мы ждем лифт. Хватит и того, что меня у них на глазах препровождают в номер как арестанта. Мы молча поднимаемся по ступенькам и через дверь попадаем в пустой коридор на втором этаже. Номер 215 найти несложно — он прямо у лестницы, напротив торгового автомата. Видимо, самый дешевый — из-за шума. Я вставляю ключ-карту, и на дверной панели зажигается зеленый огонек. Взявшись за ручку, я спрашиваю у Костюма № 2: — Надеюсь, хоть здесь мы расстанемся? — Не сомневайся. — В его глазах впервые проскальзывает легкая улыбка. Видимо, для него это хоть какое-то отвлечение от повседневной рутины. — Удачи, парень. Когда дверь за ним закрывается, я облегченно вздыхаю. Наконец-то один. Достаю из кармана телефон в надежде увидеть сообщение от Милли или Обри — нет, ничего. Раздумываю отправить еще одно, но не решаюсь надоедать лишний раз. Хотела бы ответить, уже написала бы. Номер, конечно, не такой роскошный, как в курортном отеле, но все же лучше комнаты общежития. Две двуспальные кровати с покрывалами в поперечную полоску, небольшой столик перед окном и телевизор с большим экраном, занимающий чуть не всю стену. Шумный кондиционер включен на всю мощь, так что на плечах у меня выступают мурашки. Ванная сияет чистотой и белизной, и я тут же чувствую, что моему напряженному телу не помешал бы горячий душ. Надо, конечно, позвонить отцу, но пять минут ничего не изменят. Получаются, правда, скорее все двадцать. Идея оказалась отличной — когда повторяешь на автопилоте то, что делал уже тысячи раз, можно хоть на время притвориться, что ничего не случилось, все нормально. Однако когда крохотные бутылочки с гелями и шампунями уже использованы все до единой, а ванная целиком окутана облаком пара, настает момент покинуть уютный кокон душевой кабины. Я выхожу наружу и вытираюсь. Как раз вчера стараниями Карсона Файна наши вещи выстирали и погладили, так что можно даже переодеться в чистое. Спортивные штаны, правда, зачем-то накрахмалили до жесткости, но все равно. Дальше откладывать звонок отцу предлогов уже не остается. Усевшись на кровать с телефоном в руке, я обдумываю, как бы начать разговор. «В общем, пап, насчет этой классной подработки на лето…» Может, лучше все же написать? Я открываю список сообщений и невольно моргаю — оказывается, от отца сегодня как раз пришло новое, а я пропустил. Читаю в строке предпросмотра: «Привет, Джона, суд по банкротству прошел…» — и от досады не могу сдержать стон. Я так переживал из-за бала, что совсем забыл — сегодня же перенесенное слушание по делу! Беда не приходит одна… Открываю. Папа, как обычно, накатал один здоровенный абзац вместо нескольких коротких сообщений. Привет, Джона, суд по банкротству прошел лучше, чем мы ожидали. Похоже, нам удастся сохранить «Империю» на плаву. Это еще не конец, но впервые появился какой-то оптимизм. Энцо пока работает в магазине стройматериалов. Мы каждый день общаемся и надеемся, что до конца года сможем вернуть нашего бармена. Так что не волнуйся, ладно? Хороших выходных. Попозже созвонимся. Телефон падает на кровать, я роняю голову в ладони и прерывисто выдыхаю. Глаза щиплет от подступивших слез. Я не позволял себе даже надеяться, но… Им все-таки удалось. Родители работали день и ночь, стараясь доказать, что смогут расплатиться по долгам, не сворачивая бизнес, и им в конце концов поверили. «Оставь эти жалкие попытки переложить ответственность на других». Андерс Стори, конечно, бессовестный подонок, но, наверное, здесь не так уж не прав. Адвокат, с которым родители консультировались, сразу сказал: «Вы не сможете доказать мошенничество с его стороны. И деньги вернуть вам не удастся. Все, что вам остается, — постараться самостоятельно выбраться из ямы и двигаться дальше». Они долго не хотели прислушиваться к совету, как и я. Злиться и выходить из себя было куда приятнее. Однако это нисколько не помогало и ничего не меняло. Меня снова пронзает горечь сожаления, стоит мне подумать о Милли и о том, насколько по-другому все могло пойти сегодня, откажись я раньше от бесполезного негодования. Мои мысли прерывает резкий стук в дверь. — Да ладно! — ворчу я, все еще не отнимая ладоней от лица. — Что там еще? Снаружи барабанят только громче. — Придержите коней, — бросаю я и слегка ухмыляюсь, снова вспомнив Энцо. Открываю дверь, ожидая увидеть Костюм № 2, пришедший проверить, не сбежал ли я через окно или еще что-то в этом духе. Однако на пороге стоит совсем другой человек. Узнать его можно с трудом — чисто выбритый, опрятно одетый в футболку с длинным рукавом и джинсы. Ясные глаза, усталая улыбка… — Привет, Джона, — говорит Арчер Стори. — Можно войти? Перед началом разговора он разграбляет мини-бар, и на столе выстраиваются четыре маленькие бутылочки. Открыта, правда, только одна, с водкой. — Извини, что пью при тебе, — произносит Арчер, сделав два небольших глотка. — Я сейчас пытаюсь взять себя в руки, но завязать в один момент не получается, особенно когда доходит до трудных разговоров. Могу просто снова сорваться. — Он обводит взглядом шеренгу бутылочек. — Все я не трону — даже половину. Мне просто спокойнее знать, что у меня есть такая возможность. — Нет проблем, — заверяю я. Места тут немного — я кое-как расположился поперек кровати, а он сидит за столом. — Как вы узнали, где меня искать? — У меня еще остались друзья на курорте. Я их не заслуживаю, но они все же есть. — Арчер трет рукой худое, угловатое лицо — никак не могу привыкнуть к нему без бороды. — Просто чтобы расставить точки над «i», а то на меня столько новой информации обрушилось… Ты не мой племянник, верно? — Да, — киваю я. Он отвечает грустной улыбкой, словно ему жаль, что это не так, и я неожиданно для самого себя рассказываю ему всю неприглядную историю, в результате которой оказался на острове. Когда я заканчиваю, Арчер качает головой и делает еще глоток. — Должен признать, на сына Андерса ты совсем не похож. — Все так говорят, — отвечаю я. — А вы были сегодня на балу? — Нет, нет. Кому я там нужен? Но мне передали, что там произошло — включая возвращение моего брата. — Еще один глоток. — Нужно связаться с Милли и Обри. Насколько я знаю, они в общежитии, но хотелось бы убедиться, что у них все нормально. А еще я должен попросить у них прощения, — добавляет он севшим голосом. — Я здесь и поэтому тоже. Перед тобой я тоже виноват — исчез сразу после нашего разговора. Увидел на следующий день в местной газете статью о себе, и меня она здорово напугала. Я решил, что все испортил, и запаниковал. А в таком состоянии я, ну… Обычно совсем теряю над собой контроль. Арчер жаждущим взглядом смотрит на бутылку, но все же сдерживается. — Я затащил вас всех сюда и потом бессовестно бросил. А ведь вы всего лишь дети. Прости, что из-за моего безответственного для взрослого человека поведения в последние несколько недель — или скорее даже двадцать с лишним лет — вам пришлось пережить сегодняшний ужасный вечер. Секунду я молчу, переваривая его слова. — Хорошая формулировка… На его губах чуть заметно мелькает улыбка. — Я старался извиниться за все сразу. — Все нормально. В смысле, я ведь тоже вам врал, так что, наверное, мы в расчете. — Подождав, пока Арчер все-таки возьмет водку в руки, я спрашиваю: — А вы успели переговорить с доктором Бакстером насчет того письма? Помедлив немного, он делает глоток. — Нет. Я в тот день был вообще не в состоянии выйти из дома. — Как думаете, что он хотел вам рассказать? Арчер тяжело вздыхает: — Понятия не имею. — И какие теперь планы? Вернетесь к Робу? — Да, но ненадолго. Я и так слишком долго злоупотреблял его добротой. Приду немного в себя, а через несколько дней уеду. — Он снова вздыхает: — Надо возвращаться к реальной жизни. Меня вдруг осеняет, так что я даже выпрямляюсь на кровати. — А можно мне с вами? Арчер моргает от неожиданности: — Что?