В горле застрял ком размером с бейсбольный мяч. Она права? Я в них превращался? Потеряю ли я интерес Уинтер к себе? Желал ли я других женщин? Нет. А если она забеременеет? Мои дети будут меня ненавидеть за то, какую боль я ей причинил? Неужели это замкнутый круг? Действительно ли я отказывался признавать правоту Рики, а Майкл с Каем знали то, что я упорно отрицал? Я хотел Уинтер. Вчера я сорвался, потому что не желал нам такого мрачного будущего. Мне просто хотелось вернуть ту девчонку, которая сидела на моих коленях и вела мою машину. Я делал ее счастливой. Я. Вместо того чтобы следовать своему плану и вызвать у Уинтер ненависть к самой себе из-за испытываемого ко мне влечения, мне самому было противно, что до сих пор ее жаждал. Произошедшее между нами в прошлом не было ложью. За исключением моего имени. Все было по-настоящему, и я хотел это вернуть. Твою мать, я любил ее. Проклятье. Развернувшись кругом, я прошел мимо Рики к лифту, однако снова услышал, как она меня окликнула: – И еще, Дэймон… Я остановился. – Когда она сменит гнев на милость, своди ее куда-нибудь. Побудьте вдвоем. Что? – Это называется «свидание», – пояснила девушка, – где ты делаешь что-то, что доставляет ей радость. И вы оба при этом остаетесь в одежде. Ой, да ты шутница. Покачав головой, я покинул ее квартиру, зашел в лифт, нажал кнопку «Лобби» и пробормотал: – Чертово свидание. Глава 24 Уинтер Наши дни Я вышла из душа, оделась и начала сушить волосы полотенцем, когда снаружи вновь донесся рев моторов тяжелых пикапов и грохот отбойного молотка. Чем они там занимались? Эта суматоха продолжалась со вчерашнего утра. Поначалу я пыталась не обращать внимания, потом решила, что охрана продолжала устанавливать сигнализацию и менять замки, вот только звуки больше напоминали масштабную стройку. Пройдя до конца коридора и миновав свою спальню, я остановилась у окна. На улице пищал сдававший задним ходом пикап, перекрикивались рабочие. Разобрать, что они говорили, я не могла. Дэймон снова исчез после нашей ссоры в спальне. Я не разговаривала с ним и не слышала его в доме на протяжении почти двух дней. Два дня свободы, репетиций в студии и дома, коллективных обсуждений с Рикой и Алекс способов включить меня в программу каких-нибудь шоу или открытых фестивалей. Сзади кто-то поднялся по лестнице, и я узнала шаги. У Крэйна была своеобразная походка, словно он слегка волочил ноги по паркету. – Что за шум снаружи? – спросила я, обернувшись через плечо. В ожидании ответа я почувствовала, как он подошел ближе. – Мистер Торренс сносит этот, по его словам, «идиотский безвкусный гребаный фонтан». То, как язвительно мужчина повторил тираду Дэймона, почти заставило меня засмеяться, пока я не уловила их смысл. – Сносит, – пробормотала я. Он решил избавиться от фонтана перед моим домом. Уничтожить его. Будто не хотел никаких напоминаний о прошлом; о том, чем ему была дорога наша встреча в детстве. Дэймон хотел убить эти воспоминания. Я перестала промокать волосы и опустила полотенце. – Он здесь? – Поблизости. Поблизости. И что это значило? Дэймон всегда был рядом? Даже когда уходил? – Вам что-нибудь нужно? – поинтересовался Крэйн. – Вряд ли он вернется сегодня, но я могу передать ему сообщение. Понятия не имела, с чего начать. Мне хотелось так много сказать Дэймону, однако у меня в голове по-прежнему оставалась мешанина чувств, противоречащих фактам. Я не хотела говорить с ним – мне достаточно было чувствовать его присутствие в доме. Развернувшись, я двинулась вдоль стены, ничего не ответив охраннику, проскользнула в свою комнату и закрыла дверь. Я усердно старалась не думать обо всем, что он сказал позапрошлой ночью, занимая себя хореографией и планированием. Но стоило мне на секунду замедлиться, и я опять видела Дэймона. Он снова сидел в моей комнате, шептал о невиданных для меня кошмарах, делился секретами, которые так долго держал в тайне. Должна ли я забыть обо всех его поступках? Могло ли все внезапно наладиться только потому, что чувства парня были искренними? Я ходила по спальне, убирала одежду, наводила порядок. Вчера утром после истерики Дэймона пришел Крэйн и собрал вещи, которые его босс скинул на пол, затем заменил разбитое зеркало. А позже, когда я вернулась домой в тот же день, мужчина привел подрядчика, чтобы установить новую дверь. Комната почти вернулась к своему прежнему состоянию. Умел бы Дэймон устранять все свои беспорядки столь же быстро! Есть причины для того, чтобы все было так, как оно есть. Лежа на кровати, я слышала транспорт и рабочих, все еще перемещавшихся по двору. Закрыв глаза, я ощутила, как расслабилось тело, но мозг продолжал упорно работать. Меня отчаянно тянуло к нему. Я отчетливо помнила, насколько приятно было дразнить друг друга, смеяться, не размыкая губ после поцелуя. Помнила жар объятий Дэймона, то, с какой жадностью его тело жаждало моего и как я изнывала, тоскуя по его грубости и опасности, по шепоту. По нему. Как всегда мысленно представляла глаза Дэймона Торренса цвета воронова крыла даже раньше, чем узнала, что моим призраком был он. – Идем, – говорит Дэймон, утягивая меня из лабиринта. – Тебе понравится. – Что понравится? Тяжело дыша и спотыкаясь, я стараюсь поспеть за ним, пока он бежит к выходу за пределы живой изгороди. Дэймон хочет показать мне что-то, хотя я бы предпочла остаться в фонтане. Там интересно – так таинственно. Но он выглядит таким счастливым сейчас, и мне немного любопытно. Я не могу перестать улыбаться. В животе все трепещет. Мы убегаем вглубь заднего двора. Наша одежда промокла, в ней становится холодно. По мере приближения к лесу, я сразу замечаю нашу цель. Подняв глаза, я разглядываю длинную лестницу из деревянных досок, прибитых к стволу дерева, которая ведет к замаскированному в кроне домику. Своего рода домику. Похоже, он еще не достроен. Там есть пол и перила снаружи. Строение расположено между двумя ветками и окружено листвой. Ты не просто окажешься в домике на дереве, а словно в самом дереве. Я отпускаю его руку. – Ого. Везет тебе. Дэймон стоит рядом, тоже глядя вверх. – Тебе нравится? Не сводя с домика глаз, я киваю. Интересно, он сам его построил или ему кто-то помогал? Домик не такой шикарный, как некоторые из виденных мной, к тому же отец Дэймона не производит впечатления человека, способного смастерить что-то своими руками. – Поднимайся первой, – говорит Дэймон. – Если оступишься, я тебя поймаю. Я перевожу взгляд на мальчика. Его темные глаза смотрят на меня из-под черных ресниц. Почему я вдруг нервничаю? Мне страшно? Может быть, потому что дерево высокое?