– Скромно по сравнению с тем, к чему ты привык? – поддела Уинтер. – Да. Боже, если парни об этом узнают… Нужно отвезти ее домой, пока она не уговорила меня забросать чей-нибудь дом туалетной бумагой. Может, однажды я возьму Уинтер с собой навстречу настоящим приключениям. Я быстро установил гудки в каждой кабинке и в офисе ее начальницы. Завтра утром, придя на работу, танцовщицы и сотрудники сильно переполошатся. Собрав оставшиеся материалы, я схватил девушку, потушил свет, включил фонарик, и мы покинули здание. На улице я швырнул сумку в багажник, затем двинулся к двери. – Подожди, – окликнула Уинтер. Я поднял голову. Она обернулась, будто что-то услышав. – Фонтан, – сказала девчонка, подойдя к водительской стороне. – На площади. Ты можешь отвести меня туда? Прислушавшись, я тоже различил едва заметный звук. Я и забыл о нем. В детстве, помнится, я всегда хотел поиграть в том фонтане, но мне, естественно, не разрешали. Я огляделся вокруг. Народу почти не было и машин тоже. Наверняка уже перевалило за полночь. Так как люди берегли силы для завтрашнего вечера, в городке царила тишина. Но все-таки я понятия не имел, куда отправились парни, и из «Стикса» доносился шум. Мне не хотелось, чтобы кто-то увидел меня и позвал по имени или застукал ее со мной. Черт. Надев капюшон, я взял Уинтер за руку и проводил к саду на вершине холма с маленьким прудом, мостиком, большим фонтаном и беседкой в форме ведьминской шляпы чуть правее. Эдакий милый оазис в суетном центре городка. Вода, стекающая в фонтан, зашумела громче. Девушка отпустила мою ладонь, приблизилась к нему и, протянув руку под струи, улыбнулась. Внутри проснулось желание схватить ее и забраться вместе в чашу. Она что-то достала из кармана куртки, повернулась к фонтану спиной, закрыла глаза и бросила монетку в воду через плечо. – Хочешь сам бросить? – спросила Уинтер, вытащив другую монету. Я подошел, разглядывая ее галстук-бабочку, почти белые, с золотистыми прядями волосы, разделенные пробором и перекинутые на одну сторону, губы нежно-розового цвета. Не в силах отвести взгляд от лица девушки, я забрал монетку и бросил в фонтан позади нее. Используя мое плечо для поддержки, Уинтер сняла балетки, забралась на бортик и, отпустив меня, начала веселиться и танцевать в воде. Когда ее телефон зазвонил, она остановилась, достала трубку и сбросила вызов, не ответив. – Родители? – поинтересовался я. – Ага. Похоже, на их звонках у нее стояла особая мелодия. Наблюдая за тем, как Уинтер кружилась, наклонялась, приседала, становилась на носочки и напрягала мышцы ног, я следовал за ней вдоль бортика фонтана. Что случится, когда она повзрослеет? Кому она достанется? Куда переедет? Насколько все изменится? Я был уверен только в одном: что буду всеми силами бороться за то, чтобы сохранить Уинтер такой. Невинной, чистой. Танцующей в фонтанах. Она пошатнулась и вдруг протянула руку ко мне. Подойдя ближе, я поймал ее, не дав упасть. Уинтер засмеялась, положив ладони мне на плечи. – Усердно репетируешь? – Приподняв ступню девушки, я обнаружил синяки и покраснения от врезавшихся в кожу ногтей. – Всегда, – ответила она. Так выглядели ноги танцоров. – Больно? Уинтер пожала плечами. – Я к этому привыкла. В следующую секунду она обхватила мою шею и прыгнула на меня, заставив обвить руками ее талию. Девушка улыбнулась. Отказываясь ее отпускать, я просто стоял на месте. В груди болезненно заныло, ощущения нахлынули одновременно. Ее запах, волосы, тело… Весь воздух покинул мои легкие. Не знаю почему, но мне было чертовски приятно. Стиснув Уинтер в стальных объятиях, я почти чувствовал облегчение от того, что впервые за долгое время кого-то обнимал. Когда это случалось в последний раз? Я никого не обнимал, черт побери, за исключением тех моментов, когда Бэнкс приходилось меня успокаивать. Но то были не объятия – я скорее цеплялся за кого-то, чем… проявлял искреннюю привязанность. Я не слабак и не нуждался в этом дерьме. Но, боже, с ней было так приятно. – Ты танцуешь? – произнесла Уинтер мне на ухо. – Нет. – Сейчас ты танцуешь, – подметила она. Осознав, что медленно кружусь, я остановился. – Думаю, этот танец нравится мне даже больше балета. Уголки моих губ приподнялись в улыбке. Если бы только Кинкейд сейчас меня видел… Вдруг я заметил, как с противоположного конца пруда приближались люди и смотрели на нас. – Нам нужно уходить отсюда, – сказал я. Нельзя, чтобы кто-нибудь увидел Уинтер со мной. Мы вернулись к машине. Зная, что ее отец в любой момент мог позвонить в полицейский участок, если уже не позвонил, я помчал к дому девушки. Наверное, ей полагалось вернуться часа два назад. – Наверное, ты очень зол, – сказала Уинтер, когда я сбавил скорость перед их особняком. Выключив фары, я медленно въехал на подъездную дорожку через открытые ворота, обогнул гребаный уродливый фонтан и остановился перед крыльцом. Нажав на тормоз, я снова переключился на первую передачу. В ту ночь после нашего катания на машине ей не понадобилась помощь, поэтому я предположил, что Уинтер доберется до входной двери самостоятельно. Но она продолжала сидеть на месте, слегка опустив голову. – Когда я опять встречусь с тобой? – робко поинтересовалась девушка. Я не знал, как ответить. Завтра я буду занят, а через пару дней вернусь обратно в колледж. Мы еще увидимся. Или… Возможно. Я понятия не имел. Господи, почему она спрашивала? Мы теперь в отношениях или типа того? Это было свидание? Знал ведь, что это случится. Что у нее появятся надежды. Да, я хотел вновь видеть Уинтер. Она принадлежала мне. В нашем тайном мирке она была моей. Я хотел смотреть, как Уинтер танцует. Хотел вот так похищать ее еще тысячи раз, чтобы почувствовать ее восторг и страх. Смотреть на мир сквозь призму ее ранимости и нежности, но… В то же время желал сохранить Уинтер счастливой, чистой и невинной. Я не хотел ее уничтожить. Чем больше времени мы будем проводить вместе, чем старше она станет, тем сильнее усложнится ситуация. В конце концов, мы трахнемся, и она начнет предъявлять требования, которые я не смогу выполнить. Узнав, кто я на самом деле, она сбежит. – Во всем виновата моя слепота? – спросила девушка надломившимся голосом. – Поэтому ты скрываешься от меня? Я бросил на нее взгляд, негодуя из-за слез, блестевших в ее глазах, пока она старательно пыталась скрыть дрожь своего подбородка. Такая милая. Такая печальная. – Она была права, да? – задумчиво произнесла Уинтер со странной решительностью в голосе. – Несмотря на свои желания, я не смогу воспротивиться тем, кто будет мешать мне их осуществить. Девушка имела в виду свою начальницу, которая завуалированно сказала, будто Уинтер не могла получить все, чего хотела. Она хотела меня. Даже имея возможность бороться за свои цели, расположение людей не всегда удавалось завоевать. По крайней мере, так она думала. Уинтер считала, что я стыдился ее. Что не хотел водить ее на свидания или быть с ней при свете дня. Лицо девушки исказилось, она закусила губы, сдерживаясь, чтобы не расплакаться, и разгладила юбку на бедрах. Но слезы все равно пролились. Я ведь предупреждал, что рано или поздно причиню тебе боль. Она достала из сумки брелок, сняла с него ключ от дома и бросила в подстаканник. – Оставь его себе. Мне нравится думать, что ты когда-нибудь вернешься.