– Как бы мне хотелось увидеть тебя по-настоящему. Я хочу знать, какое у тебя выражение на лице, когда ты смотришь на меня. Незнакомец ничего не сказал. Мои щеки вспыхнули. Отбросив стыд, я продолжила. – Пирсинга нет, – добавила я. – По крайней мере, на голове. Верхняя губа парня приподнялась в полуулыбке. – И он умеет ухмыляться, – произнесла я дразнящим тоном. Разумеется, я даже без знакомства с его озорной улыбкой знала, что он плохой мальчик, зато теперь убедилась – у него есть чувство юмора. – Твоя шея… – Я провела подушечками пальцев вдоль его горла. – Что с ней? Удивив саму себя, я прильнула щекой к коже парня. Он не шелохнулся. – Она теплая, – отметила я. – Гладкая. А в доме холодно. Когда я сделала вдох, то ощутила аромат мыла и шампуня, слишком отчетливый, чтобы быть давнишним. – Ты недавно принял душ, – предположила я. Выпрямившись, я подошла еще ближе и запустила руки ему в волосы. – Высокий, темноволосый, – начала перечислять все собранные детали. – Любишь горячий душ и драться. С длинными ресницами. Довольно красивый мальчик, я думаю… Незнакомец прыснул от смеха. Я тоже улыбнулась, как вдруг мои пальцы задели какую-то неровность на коже его головы. Прежде чем я успела сообразить, что это такое, нащупала еще одну. Улыбка сползла с моего лица. Исследуя шевелюру парня дальше, я нашла еще несколько рубцов длиной примерно в пять миллиметров. Шрамы. – Я упал, – снова сказал он, не дожидаясь вопроса. На мгновение я стиснула зубы. – Многовато падений. У тебя есть такие где-нибудь еще? – Хочешь проверить остальные части моего тела? – дерзко предложил парень. Я опустила руки, стараясь не закатить глаза. Спасибо за предложение. – Сколько тебе лет? Но он и не думал мне поддаваться, когда ответил: – Я старше тебя. Зачем он на самом деле пришел? Он обычный приколист, который устроил очередной розыгрыш в Ночь Дьявола? Или у парня действительно имелся злой умысел, когда он вломился к нам неделю назад, но потом он увидел мой танец и внезапно был сражен? Что случится, если я откажусь танцевать? Какова его истинная цель? – Скажи, чем бы ты очень хотела заняться, но никогда не сможешь? Всего одну вещь. Мне захотелось рассмеяться. Одну? – Ты шутишь? – выпалила я. – У меня их целый список. – Назови одну. На мгновение я с тоской задумалась обо всем, чего больше никогда не увижу. О фильмах, пьесах, горах, деревьях, водопадах, платьях, обуви, лицах родных и друзей… Я понятия не имела, каково это – выйти из дома одной и заняться простыми вещами, например прогуляться по лесу или сходить в горы. Мне никогда не удастся познать свободу спонтанных решений, я не смогу отправиться в незапланированное путешествие без посторонней помощи, не поставив всех в известность. – Проехаться за рулем машины, – наконец, ответила я. – Раньше папа хранил старый гоночный автомобиль в гараже нашего зимнего дома в Вермонте, и я садилась за руль, переключала передачи, представляя, будто участвую в гонке. Я бы хотела научиться водить. После нескольких секунд молчания парень поднялся. Я почувствовала, что он стоит передо мной. – Серьезно? Даже по голосу было слышно, как он хитро улыбается. Я начала волноваться. – Ну, значит, идем. – Незнакомец схватил меня за руку и потянул за собой. – А? – В растерянности я оступилась, однако сопротивляться не стала, хоть и понятия не имела, что происходит. – Куда идем? Я не могу уйти! Я вспомнила, что мама наверху, и мгновенно накрыла свой рот ладонью. – Если хочешь, мы прокатимся, – сказал он, направившись к входной двери в фойе. – Можешь закричать, конечно, но тогда веселью конец. – Кто сказал, будто мне весело? – Скоро будет. – Парень остановился, но не отпустил мои пальцы. – Или могу уложить тебя спать и развлечься с кем-то еще, как пожелаешь. Я закатила глаза. Не смешите меня. Можно подумать, я приревную. – Правда, я предпочел бы поиграть с тобой, – прошептал он, прильнув ближе. Ага, кто бы сомневался. Псих, которого влечет к слепым девушкам, не способным его узнать. Я совсем рехнулась? – Толпа, музыка, костры, пиво, – поддразнил парень. – Идем, Уинтер. Мир ждет. В шоке от самой себя я покачала головой. Похоже, я все-таки рехнулась. – Ты привезешь меня обратно домой? – Конечно. – Живой и… нетронутой? Он засмеялся, и я впервые услышала его голос – низкий, плавный и явно потешающийся надо мной: – Сегодня. Разумеется. Замешкавшись лишь на секунду, я опустила руку и двинулась к шкафу, где нашла одну из своих толстовок, надела ее и кроссовки тоже прихватила. Мне нужен телефон. Я должна его взять. Повернувшись к лестнице, я вдруг вспомнила про GPS-датчик. С его помощью родители отслеживали мои передвижения через приложение. Если мама проснется или отец вернется, захочу ли я дать им возможность узнать, что я занималась чем-то запрещенным с мальчиком, имени которого даже не знала, и тем самым дать повод родителям отослать меня в пансион? А с другой стороны, если мне понадобится, чтобы родители меня нашли, я буду чертовски рада, что телефон со мной. Решайся, решайся… К черту. Сделав вдох, я развернулась и протянула ему руку. Взяв ее, парень открыл дверь. * * * – Почему ты не пользуешься тростью? – поинтересовался он, ведя меня по подъездной дорожке. – Или собакой-поводырем? Поверь, я бы с удовольствием. Это дало бы мне больше свободы. – Меня всегда кто-нибудь сопровождает при необходимости. Родители не любят, когда я привлекаю к себе внимание. Им казалось, что все станут на меня пялиться. В городе жили еще люди с нарушениями зрения, но полностью слепая – только я, похоже. Даже не спрашивая, я знала, чего боялись отец с матерью. И они правы. Людям не по себе в моем присутствии. Я участвовала во множестве неловких бесед и была в курсе, что некоторым просто хотелось убраться от меня подальше. Они не понимали, как себя вести со мной. Родители ошибочно думали, будто окружающий мир для меня остался прежним, поэтому я должна научиться существовать в нем так же, как раньше. А я не могла. Да, посторонним поначалу будет неловко со мной, но они могут привыкнуть. Могут измениться.