Всего пять строчек. Ивар горько улыбнулся. Пройдет совсем немного времени, и Тьма окончательно испарится. Пять чистокровных темных родов на все королевство! Валлены, Лиры, Лейда, Торней, Райны, Олей. Ноготь Ивара чиркнул по фамилиям. Кто же из них? Лиров, разумеется, он вычеркнул сразу. Ивар последний в роду и точно не Безликий. А вот против герцога Ансера хотелось поставить жирную «птичку». Потеряв Розмари, своего единственного ребенка, он мог обезуметь, задаться целью уничтожить виновного, по его мнению, в смерти бедняжки – зятя. Ивар помнил его лицо на похоронах, посеревшее, вылинявшее, постаревшее на десяток лет. Герцог, прежде бодрый и крепкий, за пару дней превратился в старика. Он молча положил цветы на закрытый гроб, не пожелал смотреть, как Розмари закопают. Ивар тоже не мог, но заставил себя достоять до конца, выдержал как сочувствующие, так и обвиняющие взгляды. Хотя тогда он едва ли что-то замечал, похороны прошли как в тумане. Только теперь, спустя годы, в памяти начали всплывать детали вроде ободряющего похлопывания Трезора. В какой-то степени это было их общее горе, ведь, сложись обстоятельства иначе, Розмари стала бы королевой. С тех пор Ивар с герцогом не общались. Мельком виделись на приемах, во дворце. Только сейчас Ивар заметил приписку, явно сделанную в последний момент: «Ты спрашивал про призрачную сову. Так вот, ты прекрасно знаешь этого человека. Его фамильяры принимают разнообразные формы, и он есть в моем списке». Его прошиб холодный пот. Ивар несколько раз перечитал три последних предложения, не в силах поверить в их смысл. Матиас не писал открыто, не мог, но взгляд уже отыскал нужную фамилию. Следом пришло жуткое осознание: Ивар здесь, а Августа там, в замке! Если друг прав, счет мог идти на мгновения. И Ивар, не раздумывая, наплевав на обязанности, потянулся к портальному медальону. Глава 29 – Светлый лик! Ирма поминутно ахала, прижимая к груди немногочисленные пожитки. Брать было особо нечего, все мало-мальски ценное давно продано, хватило узелка из старой шали. Она боялась важного дворецкого, настороженно посматривала на него. Ирме мнилось, что он обязательно ее отругает. Хотя бы за тот след от грязных туфель на полу. Как назло, в Вейне шли дожди, а Ирма не успела их почистить. Все так внезапно случилось. Она и двух слов сказать не успела, как ее с младшей дочерью перенесли в дом будущего зятя. Заправлял всем фамильяр, жуткая горгулья, при виде которой Ирма неизменно поминала Светлый лик. Зато Джулии в замке нравилось. Она с интересом рассматривала стены и потолок флигеля, пока ее носилки осторожно поднимали наверх. Изготовленное по знакомству лекарство возымело действие. Августа не видела сестру всего пару дней, а той стало значительно лучше. Щеки порозовели, кожа больше не пугала нездоровой белизной. Вернулся аппетит. Джулия больше не спала целыми днями, не впадала в беспамятство, не смотрела отупело перед собой. Обложенная подушками, она могла недолго сидеть, разговаривала и даже самостоятельно ела. Если выздоровление пойдет теми же темпами, Джулия понесет шлейф свадебного платья сестры. – Мам, мы точно не в сказке? – восторженно спросила она. Глаза ее блестели. Не от лихорадки – от восторга. Ирма шикнула на нее и в очередной раз испуганно покосилась на дворецкого: – Вы уж простите ее, господин. – Мама, перестань! – не выдержала встречавшая родных Августа. – Ты только всех смущаешь. Сказала и осеклась. Давно ли она сама вошла сюда на правах приживалки, всему удивлялась? И вот теперь ощущала себя полноправной хозяйкой. Некстати вспомнились слова Ивара, жестокие, но правдивые. Он не позволил поместить родных невесты в гостевых комнатах. Стоило ли говорить об этом матери? Августа метнула на нее быстрый взгляд. Нет, пожалуй. Грядущий разговор об отце камнем лежал на душе. Не стоит оскорблять мать дважды, хватит того, что она запятнает ее подозрениями. Однако Ирма сама обо всем догадывалась. Не нужно бывать в замках, чтобы понять, через парадный или черный ход тебя ввели. Но Августа напрасно тревожилась, Ирма не рвалась в хозяйское крыло, к роскоши и парадным портретам. Наоборот, ей нравился камерный уединенный флигель. Здесь их с Джулией никто не потревожит. А так бы пришлось, упаси Светлый лик, сидеть среди важных господ, есть за мраморным столом. Ирме бы кусок в горло не полез. – Как ты? – украдкой спросила она старшую дочь, пока слуги устраивали Джулию в спальне с видом на двор. Рука дернулась и замерла, не коснувшись плеча. Ирма не узнавала Августы, так она изменилась. Больше не нищенка, а важная дама. На глаза навернулись слезы радости. Неужели ее девочка вытянула счастливый билет! Тогда, в Вейне, она боялась, что дочь повторила ее ошибку, связалась не с тем человеком. Пусть он потом щедро откупился, это ничего не меняло. С сердцем ничего не сделаешь, новое не купишь, чести не вернешь. – Мама? Ирма вздрогнула и, улыбнувшись, утерла слезы. Ну вот, она напугала Августу. – Я от радости, от радости, – прошептала Ирма и, поколебавшись, опустила узелок на столик в небольшой гостиной. – Сама понимаешь, я думала: все, конец, а вот как оно обернулось… – Садись! Августа придвинула матери кресло, а сама опустилась во второе, ближе к двери. Одним глазом она следила за слугами, другим – за Ирмой. Пальцы мяли кружево на лифе. Ей хотелось спросить прямо сейчас, чтобы покончить с неизвестностью, но останавливало присутствие посторонних. Да и мать только с дороги, нельзя вот так, с бухты-барахты. – Со мной все хорошо, не считая того, что Ивар надумал меня уморить. Видя, что Ирма нахмурилась, Августа поспешила со смехом ее успокоить: – Речь всего лишь о свадьбе. Буквально через час замок наводнит куча народу, я не справлюсь без твоей помощи. Ивар абсолютно все приготовления свалил на меня, всех швей, декораторов, цветочников. Голова идет кругом! Она старательно изображала беззаботность, болтала о всякой чепухе и не могла дождаться момента, чтобы заговорить о деле. Однако мать было не провести, она остро чувствовала настроение дочери. – Августа, – понизив голос, Ирма устремила на нее пристальный взгляд, – ты чего-то недоговариваешь. Многого. Хватит того, что Ирма не знала настоящего имени будущего родственника. Августа прикусила губу и, еще раз покосившись на спальню Джулии, поднялась. – Прогуляемся? Ирма нахмурилась, но вопросов задавать не стала, понимала, здесь дочь на них не ответит. Стояла прохладная, но ясная погода. Накинув на плечи подбитую мехом накидку, одно из приобретений, сделанных на деньги Ивара, Августа неспешно шагала по дорожкам пробуждающегося сада. То тут, то там мелькали тугие, еще закрытые бутоны, яркие пятна сочных молодых листьев. Скоро сад взорвется буйством запахов и красок, но пока весна оставила на земле лишь пару мазков. Вот тянутся к небу крепкие крокусы. На другой клумбе пылали золотым сердечником нарциссы. Спорящие с ними гиацинты напоминали россыпи драгоценных камней. Их деликатный аромат заключал в объятия, уносил в неведомые дали. Садовники тщательно следили, чтобы в любое время года сад радовал глаз, создавали сложные композиции из камней, цветов и декоративных растений. Убедившись, что они достаточно далеко отошли от замка, Августа остановилась. Она чувствовала дыхание Ирмы, всей кожей ощущала ее близость, но не решалась даже взглянуть на мать, не то что спросить. Ивар предположил страшное, гадкое, как Августа могла это озвучить? Ирма поняла ее молчание по-своему. Обняла, прижала к материнской груди и мягко подтолкнула: – Мне ты можешь довериться. Августа тяжко вздохнула. – Речь о нем? О твоем будущем муже? – не унималась мать. Что-то с ним не так, она чувствовала. Дочь так мало о нем рассказывала, то ли стеснялась, то ли боялась. Опять же, почему Августа одна занимается свадьбой? Где счастливый жених? – Нет. Августа отстранилась, прошлась немного по дорожке и остановилась. Обсуждать такое, стоя спиной к матери, легче. – Речь о тебе. Ты только не обижайся, – торопливо добавила она, – мне тоже все кажется бредом, но Ивар… Он упорно не верит, что я папина дочь. В воздухе повисла гнетущая тишина. Августа ожидала, что мать рассердится, хотя бы рассмеется, но она молчала. И чем дольше, тем сильнее натягивались нервы, плотнее становился комок в горле. – Мама? Августа обернулась, с надеждой посмотрела на Ирму. Та, наоборот, избегала глядеть на нее, сосредоточив внимание на головке белого крокуса. – Мама! Августа испугалась, метнулась к ней, но Ирма остановила ее движением руки. – Погоди! Обещай выслушать и не перебивать. Я надеялась, этот разговор никогда не состоится. – Она горько усмехнулась и покачала головой. – Но твой жених прав. Не знаю, откуда он узнал. Наверное, от друга из Алого кабинета. Поговаривают, от тамошних работников нельзя ничего утаить. Стоит им заглянуть в глаза человеку, и вся правда как на ладони. Августа не шевелилась. Она боялась даже дышать. Правда готовилась ошеломить ее, накрыть снежной лавиной. Августе мнилось, словно она вновь очутилась в экипаже Алисы и вместе с ней катилась под откос. Все, во что она верила, рухнуло. – Кто он? – глухо спросила Августа. – Кто мой отец? Измена матери не укладывалась в голове. Она не могла. Кто угодно, только не мама! Хотелось кричать, с корнем выдернуть все цветы, разбросать камни, но Августа по-прежнему не двигалась. Лицо превратилось в восковую маску. – Ты требуешь от меня невозможного, – наконец глухо ответила Ирма. – Я была… молода и наивна. – Она горько усмехнулась и сокрушенно покачала головой. – Именно поэтому меня тревожит твой избранник. Я не вижу чувств между вами. – Они есть, – без запинки ответила Августа, вспомнив несостоявшийся поцелуй и перепалку в столовой. – Не стану врать, будто мы по ушли влюблены… Темные боги, – не договорив, сорвалась она, – от кого ты родила меня, мама?! – Вот видишь, – уголки губ Ирмы поползли вниз, – ты не унаследовала от меня даже веру в Светлый лик. Ты всегда была другой, ближе к темным. Твой жених ведь один из них? Августа, поколебавшись, кивнула. – Это чувствуется. У него, твоего отца, тоже был особый взгляд, особая стать. Во рту Августы пересохло. Сердце часто забилось, она с трудом могла дышать. В Должере не так много темных родов, даже тех, в которых сохранилась хотя бы частичка могущественной крови. Выходит, Августа одна из них, не такая уж и безродная, всего лишь рождена вне брака. – Мой отец Захария сир Хайн? Сходство с Алисой часто не давало ей покоя, не объяснялось ли все так просто? Ирма подняла на нее полные недоумения глаза. Похоже, имя маркиза Тове ни о чем ей не говорило. – Его звали иначе? Хотя кто знает, он вряд ли назвался настоящим именем. Мама, не томи! – взмолилась Августа. – Как вы познакомились, почему он исчез, как выглядел – скажи хоть что-нибудь!