— А если? — сомневалось подсознание. Рассердившись сама на себя за неуверенность, протянула руку, дернула за сонетку и взяла цветок в руки. Цветок был настоящий, живой, с тёплыми, бархатистыми лепестками бутона. Мне стало жалко такую красоту. Срезали, погибнет ведь. Невольно сжала стебель цветка в ладони, и вскрикнула — укололась шипом. По детской привычке сунула уколотый палец в рот, продолжая рассматривать розу. Что там мне снилось? Верь и магия проявится? Вот если бы это было так, что я бы пожелала для этого цветка? Дама во сне говорила, что в этом мире розы не существуют. Хотела бы я, чтобы здесь росли розы? Хотела! Может и правда, пожелать, чтобы срезанный стебель укоренился и прижился? А попробую! Втайне посмеиваясь сама над собой, я погладила цветок рукой, зажмурила глаза и сильно — сильно пожелала этого. Шепотом. И вернула на тумбочку. Лимка, коротко стукнув в дверь, влетела ко мне в спальню и с ходу затараторила: — Ой, лэрина Маринелла, вы уже встали? Доброго утречка вам! Да вы сидите, сидите, пол леденючий уже. Я вот тапочки вам сейчас найду и шалку поверх капотика — то накиньте, а я уж потом все найду. Успевая трещать и вытаскивать из недр шкафа мои сундуки, Лимка шустро извлекла на свет божий и теплые тапочки и знаменитую "шалку". Укутанная как кочан капусты, я прошествовала к "удобствам", а Лимка понеслась за теплой водой для умывания. Все — таки напрягает меня такой быт — отсутствие канализации, хотя бы и местной, необходимость носить воду. Удобства располагались в небольшой угловой комнатке. Я подошла к окну, посмотрела вниз из окна. Второй этаж, не слишком высокий. Внизу просто пустой участок земли с небольшим уклоном в сторону ограды хоздвора. Прямо перед домом — сад. Деревья с голыми ветвями, разросшиеся кусты. Здесь явно нужен садовник. Надо найти, если был, старого, если не было — нанимать нового. Сад должен не только украшать дом, но и приносить доход. Тут на этой мысли ворвалась Лимка с ведром теплой воды. И вот тоже проблема. И все требует решения. Собрав себя и материально — платье и прочее и морально — с духом, спустилась на первый этаж. В кухне хлопотала Малия, охранники ходили, проверяли все двери, окна, заносили дрова для отопления. Кучер зашёл со двора, сказал, что обиходил своих лошадок и заодно ещё троих здешних, не стоять же им некормлеными — непоеными. Я ахнула. Это что же, эта идиотка настолько ничего не понимает в хозяйстве, что выгнала даже конюха, оставив умирать животных голодной смертью? Не сама же она со своими служанками кормить их собиралась? Ну, гадина, да за одно это ее выпороть мало! Не думала я никогда, что во мне Салтычиха дремлет, но сейчас почувствовала ее прямо любимой тёткой. Помялась, неудобно всё — таки, по факту, это не мои слуги, папеньки, спросила: — Простите, а вы когда должны назад возвращаться? И сама затихла, страшась ответа, что сейчас скажут. Кучер ответил. — Ну, так, вот отдохнут лошадки пару дней и поеду. Охранники переглянулись, и тот, который чуть постарше, с шикарными усами, прогудел низким голосом: — Лэрина, так ваш отец нанял нас, сказал, пока мы лэрине нужны будем, так и оставаться с ней. А как уже и не будет надобности, чтобы к нему возвращались. А жалованье он нам сам платит. На мелочи нам через почту присылать будет, а основное в банк идёт. Я с облегчением выдохнула, повеселела. Все не одной с Малией да Лимкой тут воевать. Чуть не подпрыгивая от энтузиазма, позвала всех в кухню завтракать. Столовую ещё надо смотреть и приводить в порядок. А на кухне пока теплее. На кухне сразу объявила охранникам, что они мне очень — очень нужны и если сами не хотят уезжать, то остаются пока что в поместье. Они согласились и наконец, я узнала их имена. Усатого звали Милаш, а который помоложе, тот Тарин. Вот и познакомились. После завтрака Милаш пошел проводить наших узниц поесть и привести себя в порядок. В крыле слуг помывочная и туалеты были одни на их крыло. Тарин пошел выбирать комнаты себе и Милашу для постоянного проживания и забирать их вещи. А меня уже ждали другие заботы — в окно кухни я видела подходившую к дому небольшую вереницу слуг. Пойду руководить и властвовать. Все собрались в холле, там с мебели шустрая Лимка уже успела убрать чехлы, хоть присесть можно. Люди опасливо, на всякий случай, стояли у самой двери, настороженно оглядываясь. Я увидела среди пришедших мать Лимы, Талию, махнула ей рукой, подзывая. — Талия, Лима говорила, что вы командовали слугами по дому, так? — дождавшись согласного кивка, продолжила — тогда вы сами знаете всех домашних слуг, берите их и приступайте к работе. Сразу должна сказать, что по кухне, закупу продуктов старшая — моя кухарка Малия. Если вашу здешнюю кухарку такое устраивает — с удовольствием приму ее на работу. Далее. Талия, ваш муж конюхом тут был? Из небольшой толпы отделился крепкий, плечистый мужчина средних лет, поклонился. — Вот и хорошо, можете идти на конюшню, животные ухода требуют. Утром наш кучер покормил лошадей, но уход все равно нужен. Мужчина неуверенно проговорил: — Простите, лэрина Маринелла, я там не один работал, нас там трое было. Можно им тоже на работу? — Да, конечно. Да, вот ещё что. По жалованью. Как только разберусь по всем бумагам, я выплачу вам всю задолженность. А пока можете взять авансом небольшую сумму в счёт жалованья. Подойдёте к Талии и запишите, кому сколько надо. До вечера мы все обсудим и выдадим деньги. Это касается всех. Скотники тоже здесь есть? Тоже на свои рабочие места, потом я обязательно ко всем зайду и все увижу сама. Талия, служанок по дому для домашней работы распределите сами. Нашелся и садовник — худой пожилой мужчина со своим помощником — мальчишкой лет четырнадцати — пятнадцати, тоже весьма худощавым. Талия тихонько шептала, что старик совсем бедствовал, пожилого уже никто не хотел брать на работу, а больше у них, кроме старика и внука, никого нет. Уже собирались милостыню просить. Я понимающе покивала головой, надо обязательно дать ему аванс и немного продуктов и сейчас покормить. Передала мое распоряжение Лимке, она шустро поволокла старика и пацана на кухню. Был ещё кузнец, шорник, пара подсобных рабочих. Все нужные в поместье люди. Про пасечника Лимка говорила, помню, надо срочно искать. Полевых рабочих не было. Кто пока что сидел по домам, кто подался к рыбакам. Тоже надо всех увидеть, поговорить. А пока все пошли по своим местам, оглядываясь на меня и тихо переговариваясь. Глава десятая. Глава 10 Поместье Зеленые Холмы Идет мужик по базару и выбирает петуха. Смотрит одного — вялый, другой — вообще импотент. А тут стоит грузин и продает петуха. Не петух, а зверь в человеческий рост. Мужик спрашивает: — Ну что, твой петух кур топчет? Абэжаешь, дарагой. Курь топчет, авэц топчет, каров топчет. А вчэра, слюшай, так на мэня посмотрел! Даром забэрай! Солнце светило даже через сомкнутые веки, надо бы отвернуться, но сил не было. Кто — то орал громко и противно, что — то неопознанное. Странные шумы доносились до Иртэна, как будто его кровать какой — то тупой шутник вынес в сад возле родительского особняка. В голове поселился злостный птиц, который больно тюкал его при малейшей попытке не то, чтобы пошевелиться, а даже при попытке шевельнуть мыслью. Посему Иртэн предпочитал лежать, не шевелясь ни единым мускулом и неглубоко дыша. Вкусовые ощущения во рту соответствовали ночёвке эскадрона кавалеристов, причем вместе с сапогами и конями. Вместе с тем ощущение какой — то неправильности происходящего усиливалось вместе с голосами за окном. И вдруг, посреди наступившей блаженной тишины, послышалось громкое хлопанье крыльев какой — то крупной птицы. Прямо над ухом раздался ужасно громкий, истошный вопль такой силы, что былую недвижимость Иртэна как рукой сняло. Звуковой волной его просто подбросило на кровати, смело с нее и поставило по стойке смирно возле. Иртэн вытаращил глаза и ничего не мог понять. На подоконнике открытого окна (третий этаж, между прочим) стоял неведомый птиц. С разноцветным оперением, шикарным хвостом и поглядывал на Иртэна одним глазом, и с явно не мирным намерением. Дрожащим голосом, чувствуя, как от пережитого ужаса и от общей слабости трясутся ноги, Иртэн неуверенно сказал захватчику — КЫШ! На что наглец, захлопав крыльями и запрокинув голову, опять заорал свое жуткое — Ку-ка-реку!!! Иртэн зажмурил от головной боли глаза и слабо махнул рукой в сторону окна. Птиц, оставшись непобежденным, злорадно захлопал крыльями и сиганул куда — то вниз. Выждав для верности пару минут, Иртэн подошёл к открытому окну, посмотрел и… От пронзительного вопля в спальню барона влетели сразу — личный лакей барона Бертен, старичок, ещё какой — то парень, растрёпанная служанка с тряпкой в руках и чопорная дама в строгом платье с глухим воротом. Увидев среди кучи незнакомых лиц хоть одно знакомое, Иртэн обратился к нему, стараясь унять истерично — визгливые нотки в голосе: — Берти, какого нечистого здесь происходит? Что это вокруг? Где я? И что это тут орало? Пока все пытались уяснить себе суть вопросов, вперёд высунулась та самая служанка с тряпкой в руках. — Ой, лорд Иртэн, так это кочет наш, опять, паразит, удрал из птичника! Любит он залететь повыше и ну глотку драть! А у вас окошечко — то, стало быть, открытое было, чтобы вас свежим ветерком обдувало, вот он и залетел и покричал, стало быть. От треска служанки стрельба в голове возобновилась с новой, даже с ещё удвоенной силой. — Молчать!!! — просипел сорванным от предыдущего вопля голосом Иртэн и обессиленно плюхнулся на кровать, только сейчас сообразив, что сверкает тут обнаженной пятой точкой перед всеми. Правда, строгая дама, сразу отвернулась, мужчины стыдливо отвели глаза, а служанка, не обращая внимание на всеобщее смущение, пыталась донести до молодого господина ещё какие — то сведения. — Все вон! Берти, ты останься. — Иртэн мог пока только сипеть. Сорвал голос от предыдущего вопля. От страха и непонимания ситуации в целом голос не хотел слушаться хозяина. Поэтому Иртэн просто махнул рукой, выгоняя всех прочь. Присутствующие, кроме слуги удалились, лишь Бертен с невозмутимым лицом прошел к шкафу и начал доставать свежее белье для своего хозяина. — Что происходит, Берти? Где мы находимся? Это отец что — то задумал? Вопросы сыпались, как из прохудившегося мешка мука. Подавая господину белье, слуга ответил: — Лорд Иртэн, сейчас мы находимся в вашем поместье Зелёные холмы. Сюда мы прибыли ещё вчера, в карете вашего батюшки. Вы изволили спать всю дорогу и запамятовали. Сейчас утро и вы находитесь у себя в спальне. Граф Ламир отправил с вами письмо, изволите сейчас прочитать или после завтрака? Иртэн сидел в постели и по — прежнему мало что понимал. Какое его поместье? Деда, что ли? Это где — то у нечистого на рогах? Отец письмо написал? Что там написано? — Берти, дай письмо! — Письмо у вашего управляющего, изволите одеться или так управляющего примете? Злобно бурча что — то нелестное про отца, его задумки, и вообще, где он видел эту жизнь пейзанскую с их жуткими кочетами, которые по утрам к нему в спальню залетают, Иртэн всё — таки счёл нужным одеться. Заодно уяснил, почему птица к нему залетела — спальня здесь была на первом этаже. Это в городском особняке комнаты Иртэна были на третьем. То — то ему сквозь сон чудилась какая — то неправильность. Когда он уже был одет и умыт, открылась дверь без стука и вошла давнишняя служанка, только сейчас без тряпки, зато с подносом в руках. А на нем стоял высокий стакан из варского стекла, наполненный чем — то мутным. — Вот, ваша Милость, это кухарка вам отправила, сказала, что первейшее средство утром после гулянки. А уж вы вчера былиии, шибко гуляли, видать. От этой болтушки опять вернулась головная боль, и задёргался почему — то глаз. Иртэн уже прикидывал, оправдают его в суде или нет, если он сейчас ее придушит? Девка, ничего не подозревая о возможной своей печальной кончине, между тем поставила поднос на столик рядом с кроватью и совала ему в руки этот самый стакан. Пахло от него чем — то ужасно кислым. Они что, отравить его решили? Только Иртэн хотел кинуть этот стакан на пол, как его перехватил Бертен. Пока Иртэн открывал рот, чтобы высказать свое возмущение происходящим и выгнать всех вон, хозяин он тут или нет, Бертен ловко успел залить содержимое стакана в рот господину. Господин заткнулся, рискуя захлебнуться. Наконец, отдышавшись, весь красный от гнева, решил прекратить весь этот фарс, как понял — а ему стало лучше! Подумал и милостиво согласился прошествовать на завтрак в малую столовую. Там его ждали у накрытого стола старичок — управляющий и тот самый молодой парень. Управляющий представился барону как лэр Геран, а молодой парень был представлен как внук управляющего, Тимей. Приступили к завтраку. Хотя обычно так рано Иртэн не завтракал, да и слишком плотно, но сейчас вполне благосклонно отнесся и к каше со сливками и к яичнице с беконом, запивая все горячим взваром. Почувствовав, наконец, гармонию в душе между собой и окружающим миром, Иртэн решил выйти погулять в сад. Все планы нарушил лэр Геран. Поинтересовался, не соблаговолит господин барон принять письмо от графа Ламира и обсудить некоторые детали? Решив, что лучше сейчас, чем оттягивать неизбежное, Иртэн соблаговолил и прошел в свой теперь уж кабинет вслед за управляющим. Там, усевшись в дедовское кресло, открыл поданное ему письмо и углубился в чтение. Мда, новостей было много и ни одной приятной. Смутно припоминалось, как скандалил с отцом в столице, потом вроде бы согласился, махнув рукой. Но только сейчас он точно узнал, на что он согласился. Мало того, что он согласился жениться на этой корове, купеческой дочери, так она ещё и умудрилась уехать в деревню, где ее влегкую могут охомутать местные женихи. И тогда огромное приданое проплывает мимо семьи Ламир. Посему Иртэну следует пребывать в своем баронском имении, вести планомерную осаду богатой соседки, а дабы ему в голову не приходили непотребные мысли, и не тянуло на вытворение различных глупостей, то вот ему задание — он должен будет учиться хозяйствовать в своем имении у своего управляющего. И слушаться лэра Герана он должен как самого графа Ламира.