Глава 65. Глава 65 Даже если вверху только гладь — Ей границы никто не начертит. Аксиому положено знать: Тише омут — продуманней черти. Интуиция — это способность головы чуять попой. Ничего нет хуже, чем когда твоя паранойя оказывается отменно работающей интуицией. В имении Зелёные Холмы. Иртэн устало потянулся, разминая затёкшие мышцы спины от длительного сидения за письменным столом. Ожидаемое последствие от нескольких дней отлынивания от бумажной работы. То ездил по своему поместью и полям, то несколько раз съездил в Арнику вместе с бароном Дарти. Старый барон понравился Иртэну, он был жизнелюбив и деятелен, несмотря на возраст, к нему отнесся вполне доброжелательно, дал несколько полезных советов по ведению дел в поместье. Вначале они ездили с целью провести проверку в приюте. После увиденного, когда забирали документы Миньки, возмущение не покинуло Иртэна, и он в подробностях все пересказал барону. И вот, прихватив с собой предводителя, причем он собирался уезжать домой на обед, но пара фраз, сказанных тихо Майроном Дарти, заставили передумать предводителя, и ещё одного чиновника из магистратуры, все двинулись в приют. Директриса их не ждала. Это было ясно по бегающим растерянно глазам, внезапно покрасневшему лицу. Да и пока шли к кабинету директрисы, они сами увидели почти все — зашуганных ребятишек в рванье, худенькие, со страхом во взгляде на чужих людей, группу практически взрослых парней, одетых значительно лучше местных воспитанников, которые зажали в темном углу небольшого мальчишку и обшаривавших его карманы. На сирот эти лоботрясы походили мало, скорее уж, на верных кандидатов в бандиты. Сейчас в приюте идёт полная проверка, но директрису уже убрали и ее делом занимаются охранные службы. Молодых хулиганов тоже выгнали из приюта, как неподходящих по возрасту. Потом они с бароном ездили к предводителю по поводу строительства дороги в округе. Предложили устроить среди местных помещиков складчину, хорошие дороги нужны всем, а качество дорог в Белой Долине они с бароном Дарти уже успели оценить, когда ездили в гости к Нессирам. Ещё уговорили самого предводителя проехать в имение Белая Долина и все увидеть самому. Вот сегодня была весть от Лайона Нессира, что завтра он едет в Арнику подписывать договор о строительстве дороги. О договоре Иртэн уже знал, тоже подписал соглашение о внесении определенной суммы от своего имения. Тут Иртэн досадливо поморщился. Никак не может прийти к соглашению со своим отцом. Тот был очень недоволен сокращением денежного потока от имения сына. И никак не хотел понять, что если Иртэн не будет вкладывать деньги в развитие своего имения, то и развития не будет, и денег будет поступать все меньше и меньше. Поэтому Иртэн твердо стоял на своем — пока не проведет все задуманные обновления в поместье, деньги будут поступать к отцу в урезанном размере. И вообще, почему он, Иртэн, должен улучшать благосостояние графского имения за счёт своего собственного? Ведь наследник не он, а старший сын, который вполне здравствует и даже вскоре выгодно женится! А сам Иртэн остаётся жить в своем имении и в столицу, на содержание отца ехать, не намерен. И жениться на этой дуре Лионелле тоже не собирается! Молодой барон обо всем этом, кроме Лионеллы, уже отписал батюшке. Пока со стороны отца было только молчание. Ну и ладно. В кабинет постучался и зашёл Тимей. — Господин барон, все материалы на мельницу привезли, завтра приступаем к ремонту, в течении седьмицы все сделаем. До первого зерна все будет готово. Дальние поля я проехал, там ещё зерно неспелое, рано убирать, а вот на полях в долине, как раз через неделю — другую будет самый раз. Шефир удовлетворённо кивнул головой. Хорошо, хоть тут дела идут своим чередом. — А что у нас нынче с урожаем в садах? Что будем делать — просто закладывать на хранение, продать весь урожай купцам или самим что — то делать из фруктов? Как думаешь, Тимей? Управляющий степенно ответил: — Так продать все сразу несложно, но сейчас и цены хорошей не дадут, у всех урожаи. А вот если придержать, когда на рынках мало будет фруктов, то и цены будут другие. А и переработать тоже можно, сушить фрукты и потом продавать сухофрукты, варить варенья и продавать. Так что, может, не стоит пока торопиться с продажей? Лучше начнем сами перерабатывать их? Сейчас, когда вы уволили старую экономку, новая экономка хорошо работает и наших баб из дворни крепко держит, так что должно получиться. А вы завтра тоже в Арнику едете вместе с Нессирами? — Пока не знаю, вот весточка была от лэра Лайона, что он точно едет, а леди Маринелла вроде бы дома остаётся, у нее какие — то вопросы по строительству дороги появились. — Я тогда пойду, господин барон? У меня ещё есть дела сегодня. Тимей ушел, а Иртэн все смотрел ему вслед и размышлял. Последние несколько дней Тимей стал какой — то нервный, несколько раз отвечал невпопад, часто задумывался, вздрагивал, когда к нему обращались неожиданно. И если ранее он все время только и рассказывал о том, как он желает жениться на соседке, Маринелле Нессир, то сейчас он ни слова о ней не говорил. И это настораживало Иртэна. Интуиция просто вопила, что это неспроста, надо бы понаблюдать за своим управляющим и не дать ему совершить какую-нибудь глупость. Решив так, барон успокоился и вновь сел за свои бумаги, тем не менее, поглядывая периодически в окно на двор усадьбы, где мелькал Тимей в разных углах двора. МАРИНА. Отец с Димаром уехали рано, им ещё надо заехать за дядей Майроном. Потом они поедут в Арнику. А я сегодня остаюсь в поместье. Кроме обычных дел по дому у меня ещё запланирована поездка на дорогу. Дорожники подошли почти вплотную к повороту основной дороги на усадьбу барона Шефира. Надо бы тоже подготовить и этот участок дороги, там не слишком большой отрезок. А пока ещё раз пройтись по всем службам и стройкам. Все было в нормальном рабочем режиме — строилось, росло, хрюкало и кукарекало. Кстати, прошел первый отел тех телок, которых я купила ранней весной в столице. Удойность молодых коров была значительно выше, чем у местных пород. Что — то коптилось, варилось, сушилось, закрывалось по банкам, закладывалось по хранилищам на зимнее хранение. Нормальная рабочая суета. Проведала свою розу. Ещё в начале лета я укоренила два черенка и теперь это были два небольших, весёлых кустика. Один я обещала тете Дарти, скоро надо будет его выкопать и увезти к ней в оранжерею. А мой основной куст розы был шикарным, высоким, с крепкими, гибкими стеблями, на которых гордо красовались крупные цветы и бутоны. Ни одного опавшего лепестка розы не лежало на земле — за этим строго следила Надиша, все отцветшие лепестки роз ею бережно собирались и уносились в лабораторию для изготовления парфюмерной и косметической продукции. Вот заодно и проведаю лабораторию. Спустилась вниз. Там уже приступали к работе Надиша и ее помощница, никак не могу запомнить ее имя. Тихая, стеснительная девушка, но работает очень аккуратно и точно, а для соблюдения рецептуры это важно. У девушек тоже все шло по графику — варились лосьоны и кремы, фасовались новые спиртовые духи, составлялись новые композиции для твердых и масляных духов. Я записала ещё несколько рецептов, которые вспомнила недавно, выбрала для себя новые спиртовые духи. Очень люблю с ароматом жасмина. Попробовала составить несколько новых композиций женских и мужских духов, один аромат не понравился, от этого рецепта решили отказаться. Пообедав немного пораньше, мы с Тарином двинулись на строительство дороги. По хорошей дороге, да верхом весь путь занял от силы часа полтора. Тем более со своей лошадкой Морковкой, так ее прозвали за страстную любовь к этому корнеплоду, мы нашли общий язык и она начала передвигаться бодрой рысью. Раньше, чувствуя мою неуверенность, как всадницы, она просто лениво телепалась, не считая нужным утруждать себя быстрым передвижением. Пока я занималась разбитым отрезком дороги, Тарин, как обычно, двинулся в придорожные кусты. Он всегда охотился, пока я занималась своим делом, но при этом всегда держа меня в пределах видимости. Так и сегодня. Я уже практически закончила работу, осталось только проверить магическим зрением, то есть, зажмурив глаза и впав в лёгкий транс, все ли правильно получилось. Как вдруг Морковка заволновалась, запрядала ушами, затанцевала на месте. Я уже собралась натянуть поводья и успокоить лошадку, как что — то вдруг щелкнуло, коротко свистнуло прямо возле меня, и Морковка резко сорвалась в галоп. Я только успела вцепиться в луку седла обеими руками, выпавшие поводья болтались по сторонам, и я боялась, что лошадь споткнется об них. Нет, эта ненормальная лошадь ни с того, ни с сего, вдруг решила, что ей не нужно скакать по ровной дороге, а резко свернула в лес, растущий с одной стороны дороги, и помчалась среди деревьев, не разбирая пути. Я пригнулась как можно ниже, пытаясь дотянуться до поводьев и боясь при этом удариться головой о какую-нибудь низко растущую ветку. Вот вроде бы какая — то прогалина появилась между деревьев, и Морковка замедлила свой бег. Только я обрадовалась окончанию приключения, как внезапно, почти возле самых копыт Морковки, из куста выскочил ошалелый заяц и метнулся в сторону. Лошадь шарахнулась в другую, я успела увидеть краем глаза какую — то тень, болезненный удар в затылок и наступила темнота и тишина. Я уже не видела своего падения и убегающей в сторону дороги Морковки. Глава 66. Глава 66 "Чем меньше у нас мыслей, тем охотнее мы ими делимся." Цаль Меламед Мужчина обращается к продавщице: — Пожалуйста, бюстгальтер 58-го размера. — Что вы, такого размера нет. — Как нет, я своей кепкой мерил, как раз. Жизнь — хитрая штука: как только у тебя в руках оказываются все карты, она вдруг начинает играть в шахматы. Темнота не рассеивалась, а как — то серела перед глазами, но я все равно пока ничего не видела. В голове стоял гул, перемежающийся резкими прострелами острой боли, периодически сменяющийся на какое — то невнятное бормотание. Так ничего не поняв, да и не появлялись никакие мыслительные способности, я вновь погрузилась в спасительную вязкую темноту. Повторно я очнулась через пару часов примерно, по моим внутренним часам, а они меня никогда не подводили. Голова болела, но уже без резких прострелов и гула. Подташнивало. Точно, сотрясение. Я осторожно огляделась, стараясь не поднимать головы, только осторожно поворачивая ее. Ясно, что нахожусь в каком — то небольшом помещении, судя по запаху старых вещей, ещё и в заброшенном. А как я сюда попала? Вряд ли сама. Лежала я вроде бы на кровати, но матрас был весьма жёстким, и что — то острое впивалось мне в бок. Пришлось немного отодвинуться. Комната. Стол в углу комнаты, на нем кувшин. Стакана или кружки нет. Я облизнула пересохшие губы, пить хотелось сильно. Рядом со столом колченогий стул. Небольшое окно, завешенное наполовину отодвинутой пыльной тряпицей. Судя по свету за окном, дело явно шло к вечеру, свет был сероватый. Невнятное бормотание вдруг преобразовалось в слова, хотя и негромкие, приходилось напрягать слух. Разговаривали двое, мужчина и женщина, причем голоса казались мне смутно знакомыми. — Ты что, ударил ее по голове? Почему она до сих пор не очнулась? — Да не бил я ее! Лошадь чего — то испугалась, шарахнулась и она головой ударилась об толстую ветку. Но я проверял, раны нет, только шишка. Не знаю, почему не очнулась. — Вот сколько ещё ждать? Мне уже совсем скоро надо вернуться, иначе спохватятся, скандал дома будет, а дядя и так сердится на меня. Да и тебя, наверное, потеряют. Но тебе хоть недалеко совсем. Вот как очнётся, тащи ее к отцу и пусть ее выдают замуж за тебя. Что ответил мужчина, я не расслышала. Попыталась осмыслить услышанное. Понесла лошадь, ударилась головой об ветку, упала. Кто — то меня перенес в этот дом. Похоже, он где — то в лесу, или на отшибе, раз никто не видел. Эти двое явно в каком — то сговоре против меня. Мужчина желает жениться на мне, так как по местным негласным правилам я буду считаться опозоренной — неизвестно где, неизвестно чем занималась с мужчиной наедине. Мне лично плевать, это меня точно не колышет, но репутация отца, конечно, может, пострадать. Хотя, как мне кажется, папа может принять мою сторону в этом вопросе. Но лучше не ставить его перед выбором. Значит, надо выбираться отсюда и одной. Только собралась встать, как заскрипела дверь, немного приоткрылась, кто — то заглянул в комнату. Я лежала, не шевелясь и закрыв глаза, и, даже кажется, не дышала. Дверь закрылась, мужской голос произнес: — Не очнулась ещё. Давай ещё час подождем, если что, я потом провожу тебя до дороги. Куда она денется. Лошадь все равно ускакала, а на дороге ее сейчас там ищут, наверное, да только она сама путь не найдет, заблудится. Я поняла, что убираться отсюда надо срочно. Но и в самом деле, дороги я не знаю. Да и черт с ним, лишь бы от этих непонятных людей с их планами подальше. Осторожно встала, стараясь не скрипеть рассохшимися досками пола. Голова закружилась, тошнота усилилась. Постояв минуту и подышав как собака, открытым ртом, осторожно шагнула к столу, заглядывая в кувшин. Вода там была, немного, и с затхлым запахом, но это лучше, чем ничего. Пила прямо через край, стараясь делать бесшумные глотки. Напилась, вроде бы тошнота отступила. Придвинулась к небольшому окну, присмотрелась. До первых деревьев от дома было самое большее метров десять. Окно небольшое, но с моей нынешней худобой пролезть — ерунда вопрос. Как только его открыть? После упорного ощупывания руками рамы, нашла какую — то ржавенькую защёлку. Осталось надеяться, что она сможет открыться в принципе и без дополнительного шума в частности. Пока я расшатывала эту защёлку, чтобы сдвинуть ее, голоса в соседней комнате стали тише, как будто собеседники переместились дальше от комнаты, где я находилась. Ура!! Наконец, защёлка сдвинулась и я потихоньку, слегка, стала сдвигать ее, чтобы открыть окно. Оно открылось с небольшим скрипом, но в соседней комнате этого не заметили, а я мгновенно покрылась липким потом от страха. Потом опять подышала, успокоилась. Стала оглядываться, как бы мне попасть в это окно, все — таки стоя на полу, я в него не залезу. Кровать стояла не совсем близко к окну, сдвинуть ее не смогу, да и шума будет много. Кое — как взгромоздилась на кровать, ногами упёрлась о спинку и вытянувшись в сторону окна, сумела пропихнуть себя до пояса в открытое окно. И тут повисла, ни туда и ни сюда. Но страх быть застигнутой в момент побега весьма стимулировал мои физические способности. Упёрлась ладонями в стену дома снаружи и, оттолкнувшись ногами, я перевалилась через подоконник и шлепнулась на землю. Надо сказать, что сей акробатический этюд здоровья мне не прибавил. Голова кружилась сильнее. Постояв на четвереньках, кое — как поднялась, прикрыла раму. По здравому размышлению я поняла, что десять метров открытого пространства быстро в вертикальном положении не преодолею, поэтому вновь опустилась на четвереньки и двинулась к заветным деревьям. Добравшись до леса и безбожно ободрав ладони, оперлась о дерево и поднялась на ноги. Осмотрелась. Смеркалось уже основательно, но как мне показалось, чуть подалее виднелся небольшой просвет между деревьями, пойду туда. Но вначале потрогала гудящую голову. На затылке пульсировала болью здоровая шишка. Как могла, пальцами выгребла сухие иголки и травинки из волос, попыталась отряхнуть амазонку. Лучше выглядеть она не стала — в пыли и грязных разводах, порванный рукав и подол у юбки — брюк. Тут я церемонится, не стала — просто оторвала до конца свисающий клок. Была макси, будет миди. Ещё пару прорех добавило мое бегство через окно. Да и ладно, мне бы теперь подальше убраться отсюда, пока не спохватились меня. Я успела пройти не более пяти шагов в выбранном направлении, как увидела темную фигуру, выступившую из — за дерева, и услышала удивленный голос барона Шефир. — Леди Маринелла??? Часом ранее в поместье Дубовая Роща. Барон Транир разбирал бумаги, сидя за столом в своем кабинете. Дверь тихонько приоткрылась и в открывшуюся щель просунулась голова младшей дочки Тилли, а затем и вся она. — Папа, можно к тебе? Я хочу тебе что — то сказать. Барон улыбнулся и приветливо махнул рукой. Дочка была самая младшая и любимая. Нет, барон любил всех своих троих детей, но Тилли ещё толком не вышла из детства и была очень непосредственна, за что над ней, любя, подсмеивались домашние. Тилли зашла в кабинет, села на стул около письменного стола отца и благовоспитанно сложила руки на коленях.