– Совершенно верно. – И поскольку вы будете иметь дело не с призраком, а с эйрдалем, моя помощь вам не нужна. – Я уверен, что в башне тебе нечего бояться. Нам с Джеми будет проще охранять Лавиэлль, не беспокоясь ещё и о твоей безопасности. Ты поможешь нам, оставаясь в стороне. Аргументы звучали убедительно. И всё равно Таше было немножко обидно. Впрочем, едва уловимые нотки в голосе Арона подсказывали, что на сей раз тот настроен серьёзно. – Ладно, придётся поиграть в пленную принцессу, – сказала Таша, когда дэй распахнул перед ней дверь. – Не самая любимая моя роль, но взрослым порой приходится смиренно принимать вещи, которые им не по нраву. Тихий смешок, с каким Арон коснулся её волос, почти смог её утешить. – Слова не девочки, но женщины. – Её проводили улыбкой, и на сей раз в этой улыбке не было ни намёка на холод. – Я буду присматривать за тобой издали. Постарайся уснуть. Утром всё будет кончено. Поднявшись по лестнице, Таша не стала запираться: Джеми ещё утром наложил на дверь чары, которые не позволяли переступить порог никому, кроме них троих. Лишь зажгла всё, что можно: и магический фонарь, и обычный, и столько свечей, сколько вместили подсвечники. Села на кровать, сжимая сосновый крест в сцепленных ладонях. Рассеянно оглядела комнату, пытаясь не нервничать от осознания, что где-то там, в ночной тьме, её спутники подвергают себя опасности, пока она сидит здесь, в ярко озарённых покоях с потрескивающим камином. Сидит, ничего не делая, пока в маленьком доме у гор всё так же беспробудно спит её сестра… Взгляд сам собой притянулся к сумке, лежавшей на полу подле кресла. Зеркало врага она вытащила за цепочку, опасливо, как ядовитого жука. Сунув крест в карман штанов, вернулась на кровать, чтобы щёлкнуть изрезанной рунами крышкой. Пытливо вгляделась в серебристое стекло, надеясь, что оно снова отразит Лив, но то осталось безучастным. Интересно, может ли всё быть настолько очевидным?.. – Покажи мне сестру, – прошептала Таша. Кончики пальцев ощутили тепло нагревшихся рун. Зеркальную гладь затянул туман: то же блестящее ртутное марево, сквозь которое они с Джеми проходили на пути из Белой Топи в Пвилл, проложенном по изнанке мира. Когда он рассеялся, картинка в обрамлении колдовского золота явила темноволосую девочку, спящую в домике цвергов. Вглядываясь в полутьму маленькой комнаты в далёком Камнестольном, помимо тоски Таша ощутила удовлетворение: от того, что всё и правда оказалось до смешного очевидным. Итак, у неё в руках волшебное зеркало. И она знает, как с ним обращаться… Идея, как можно этим воспользоваться, пришла на ум почти сразу. Страшная, опасная идея, вползшая в сознание чёрной гадюкой. Поэтому, прежде чем обратить на неё внимание, Таша предпочла проверить другие идеи – куда более безопасные и приятные. – Покажи мне… дом. Зеркальная картинка зарябила. Изменилась. В комнатной тиши послышался шелест яблоневой листвы на ночном ветру – и какое-то время Таша сидела, глядя на маленький белый дом со слепыми окнами и деревья, которые шестнадцать лет шептали ей колыбельные за окном. – Покажи мне Гаста. Родовое гнездо Фаргори послушно сменило лицо её друга. Гаст тоже спал, только вот не в доме Онванов: комната была Таше незнакома и скудностью обстановки скорее напоминала трактир, чем чьё-то жилище. То ли гостил в доме, где Таша не бывала, то ли зачем-то подался в город. Впрочем, последнего даже следовало ожидать… Если прадмунтцы решили искать пропавшее семейство Фаргори, то наверняка обратились для этого к городской страже. А если отец или дядя Гаста поехали в Нордвуд, едва ли Гаст сумел бы остаться в стороне от поисков лучшей подруги. …ей вспомнилась могила на заднем дворе. Следом – кровь на полу спальни. Что подумали прадмунтцы, обнаружив всё это? А что подумает стража? Не начнёт ли копать глубже, чем нужно – в прямом и переносном смысле? А если они решат разрыть… ох, нет, не думать об этом. Пока Таша всё равно бесконечно далеко от дома, и вернётся ли она туда когда-нибудь, неизвестно. Если вернётся, состряпает оправдание из фактов, которыми располагают деревенские: этому мама научила её не хуже, чем всем другим умениям, которые Мариэль Фаргори считала обязательными для своей дочери. В тот страшный вечер у Таши всё равно не было ни возможности, ни желания думать о скрытности и заметании следов. – Покажи мне Арона. Серебристая дымка вновь затянула стекло, но рассеиваться не спешила. – Покажи мне Арона! Бесполезно. Порой сквозь пелену на миг прорывались смутные очертания фигуры в чёрном, но и только. Может, чтецы умеют защищаться от подобных чар?.. Учитывая, как силён Арон, было бы даже странно, если б за ним удалось так легко подсмотреть. Таша стукнула ногтем по золотой крышке. Внезапно поняла, что ладони прошибло холодным потом от одной мысли о том, кого она хочет увидеть следующим. С другой стороны, попытка же вроде не пытка?.. – Зеркало… Тонкие пальцы сжали жёлтый металл до побелевших ногтей. – Покажи мне твоего владельца. Серебристый туман застыл. Расступился, вместо картинки открывая взгляду липкий непроницаемый мрак. Ладонь мгновенно онемела: не понять, от напряжения или страха. Она видела этот мрак раньше. В ночь, когда они нашли братьев Сэмперов. В ночь, когда Таша заглянула в зеркальце, пока ждала Арона в пригорном трактире. А ещё… «Ты всё же рискнула». …в знакомом голосе, раздавшемся в её голове, читалась усмешка, – и Таша запоздало, безнадёжно запоздало поняла, что видела этот мрак в своих снах. Кошмар обернулся явью. «Здравствуй, Таша». Зеркало запрыгало по полу. Она обхватила голову руками, зажала уши – зная, что бесполезно, зная, что слова звучат в сознании, но не в силах слышать этот голос: мягкий, звучный, такой доброжелательный… «Рад, что ты жива. Твоя светлая головка нужна мне в целости и сохранности». Таша застыла, широко раскрытыми глазами глядя на виноградный лист, вытканный зеленью по черноте гобеленового ковра. – Чтобы ты мог возложить на неё корону? Перед этим сняв её с отрубленной головы Шейлиреара? Она сама не знала, откуда нашла в себе силы ответить. Понимала лишь, что её молчание не заставит его уйти, как не поможет найти ключи к правде о том, во что их с сестрой ввязали. А вот её слова – могут. «Смышлёная. Как и ожидал. – Таким тоном замечание мог бы бросить любящий наставник. – Чуть ошиблась в деталях, но суть угадала верно». – Ты готовишь новый переворот? В мою пользу? Зачем? «Многим на твоём месте хватило бы объяснения, что Шейлиреар Дарфулл – кровавый узурпатор. Но не тебе, полагаю». – Я не пойду против него. Ни за что. «Даже ради сестры, которая в моей власти?» – Нет. Я просто убью тебя, мразь, освобожу Лив и буду жить долго и счастливо. Он рассмеялся. Смех этот раскатился в её ушах звоном, с каким рассыпается гора неосторожно потревоженных монет, – ничем не похожим на карикатурный зловещий хохот, которые издавал Гаст, когда в их детских играх изображал из себя злых колдунов. «Смело. Похвально. Едва ли реализуемо, конечно, но не буду удерживать тебя от попыток». – Что тебе нужно? Власть? Уничтожить Шейлиреара руками Венца с моей помощью? Занять вакантное место за спинкой моего трона? «Какой интерес в том, чтобы знать всё заранее?» – Ты не можешь надеть корону на того, кто не хочет править. И марионеткой твоей я не буду. «Не сомневаюсь. И марионеткой одного нашего общего друга в фортэнье, который беззастенчиво пользуется твоим доверием с момента вашей случайной встречи в Приграничном, ты безусловно не являешься». – Не смей… «Девочка моя, неужели тебе не приходило в голову, что играть могут тобой, но не с тобой?» Она смотрела, как горят на подоконнике два фонаря. Свечной огонёк мерцал по соседству с магическим, пойманным в стеклянную клетку сказочным светлячком. …в этой истории всё совсем не так, как кажется… «Странно было бы выбирать противником милого ребёнка вроде тебя, даже не объяснив ему правил. Однако помимо участников игре требуются фигуры. Ты оказалась превосходной пешкой». – Ты убил мою мать и похитил сестру просто потому, что счёл меня «превосходной пешкой»? «Твоя сестра – ниточка, с помощью которой тебя затянули на доску. Твоя мать оказалась преградой, которую необходимо было устранить. Сожалею, что пришлось причинить тебе эту боль, но тебе я не желаю зла. И тем, кем не являюсь, не притворялся… в отличие от некоторых. Арон ведь не стремится рассказывать о себе хоть что-то стоящее, полагаю? Помимо того, что он скромный пастырь в Озёрной деревеньке, который, не обладая даже Даром, умудряется быть сильнейшим чтецом из всех, о ком ты слышала? И при этом, конечно же, не осмеливается применять к тебе или братьям Сэмперам силы, которые без раздумий использует на других? Требует абсолютного доверия, не доверяя в ответ даже такую малость, как истина о своей природе?» Она смотрела, как тени танцуют на стенах. Она разомкнула пересохшие губы. – Убирайся. «Если хочешь проверить, насколько он с тобой честен, просто не выпускай моё зеркало из рук, когда заговоришь с ним в следующий раз».