…люди утверждают, что более всего оборотень уязвим в первые мгновения после перекидки. Мол, ещё не может понять, где он и что с ним сталось. Некоторое замешательство действительно имело место, но лишь тот миг, в который ты запирал проснувшегося зверя на задворках сознания. Даже за шестнадцать лет к этому привыкаешь так, что уже не замечаешь; что уж говорить о таких, как Рейн. Казалось бы, меняя облик, он ровным счётом ничем не рисковал. Казалось. Когда тень, отвернувшись от волка, склонилась над Шероном, лежавшим в забытьи, Таша беспокойно дёрнулась, – но полупрозрачные руки лишь сорвали с шеи мальчишки серебряный крестик на грубой бечеве. Когда те же бесстрастные руки воткнули крестик в волчий глаз, и ночь рассёк не то вой, не то визг, она зажмурилась. Чуть погодя всё же приоткрыла глаза, не желая выпускать врага из виду – но тень исчезла, растворившись в ночи, из которой пришла. Лишь волк бешеным волчком кружился на одном месте, пока крест дымился в его пустой глазнице, разъедая плоть. Странная реакция, подумала Таша, пребывая во власти какой-то сонной отстранённости, ещё не осознавая до конца, что происходит и произошло. Странная… …будь крест из обычного серебра. Шерон пришёл в себя к моменту, когда волк упал набок, захлёбываясь воем. Кровь хлынула у оборотня из пасти; он бился в конвульсиях, но единственный жёлтый глаз всё же нашел взглядом другие глаза – серебристые, широко распахнутые. Таша смотрела на чужую смерть, желая, но не в силах отвести взгляд. С бульканьем втянув пастью воздух, волк дёрнулся ещё раз и затих. – Госпожа?.. – сев, неуверенно пробормотал Шерон. – Это… это вы его так? Она не ответила, глядя на кровавое пятно, расползавшееся по земле между ними. Хотя бы потому, что ей самой не хотелось верить в этот ответ. …«ещё раз приблизишься к ней – убью»… – Шерон… откуда у тебя крест из цвергова серебра? Голос был хриплым. Горло, на котором ещё горели следы от пальцев Рейна, болело, точно простуженное. – От бабушки достался. – Конюший провёл ладонью по лицу. В темноте кровь из-под носа окрасила его пальцы чёрным. – Так он ещё и оборотнем был?.. Таша смотрела на тёмную лужу, подбиравшуюся к мысам её туфель. Рывком поднявшись, кое-как устояла на пошатывающихся ногах и, обойдя лужу стороной, подошла к Шерону. – Пойдём. – Она помогла конюшему подняться. – Тебе нужна помощь. Мальчишку пошатывало ещё больше неё, так что к трактиру они побрели в обнимку, опираясь друг на дружку. Но дойти не успели. Двери трактира и таверны распахнулись одновременно. Из первой, щурясь поверх прицела взведённого арбалета, выглянул господин Рикон. Из второй безмолвно выскочил хозяин таверны, полупьяные крестьяне и троица заговорщиков. – В укрытие! – заорал Найдж старому трактирщику, лихорадочно размахивая руками на ходу. – Быстро! Ещё быстрее! Господин Рикон без лишних слов захлопнул дверь, пока бегущие по двору рванули кто куда: часть к трактиру, другая часть, включая заговорщиков – к распахнутым дверям конюшни. Пробегая мимо, Джеми без лишних слов дёрнул за руку остолбеневшую Ташу, волоча её за собой. Когда они оказались среди стойл и лошадей, недоумённо взиравших на нежданных визитёров, Найдж поспешно затворил двери и велел «ложись!», подкрепив приказ решительным толчком ближайшего мужика. Тот рухнул на соседа, и вскоре все крестьяне лежали вповалку, закрыв головы руками. Воцарилась тишина, в которой Таша посмотрела на альва, сжимавшего клинок в опущенной руке, бесстрастно наблюдавшего за дверью. – Что происхо… – начала она – и сквозь крупные щели между досками двери увидела, как здание таверны в абсолютном беззвучии поглощает свет. Свет растёкся в стороны озером белого огня. Сияющая стена помчалась к трактиру, к плетню, к сараям и амбарам – и замерла, уткнувшись в другую стену: незримую, прозрачную, словно заключившую белый шар в стеклянную сферу. Тогда свет нехотя обратился внутрь, свернувшись в относительно небольшой комок. Задумчиво поворочался. Замер. А следом взорвался, и ночь обратилась в день. Свет заполнил всё. Сфера сдержала звук, но глухой гул отозвался дрожью в костях; стены тряслись, сама земля содрогнулась. Таша не могла чувствовать, но ей представлялся испепеляюще-жаркий ветер, вздымающий тучи пыли, ревущий, уничтожающий… В следующий миг сфера сжалась, обратив свет крошечной белой точкой. А вскоре и она исчезла. Альв, первым вышедший наружу, без особого удивления посмотрел на чёрный выжженный кратер, пустевший там, где минуту назад было бревенчатое здание таверны. Налюбовавшись исчезнувшим полем боя, он обратил взор кругом. Волчий труп в кровавой луже чрезвычайно его заинтересовал – и сопоставить кое-какие факты, видимо, труда не составило. – Кто его так? – осведомился альв у Таши с Шероном, которые как раз выбрели наружу. – Госпожа, – неуверенно откликнулся мальчишка. Таша не стала возражать. Согласиться было проще, чем объяснять. – Крестом? И чья побрякушка? – Моя. – А. Вот она, сила веры. – Альв сунул меч куда-то за спину, и тот исчез в невидимых ножнах. – Раз крест твой, что ж обратно не берёшь? Шерон уставился на альва. На мёртвого волка, один вид которого заставил конюшего нервно сглотнуть. – А вы, – тихо сказала Таша, пытаясь избавиться от ощущения, что остекленевший звериный взгляд направлен на неё, – не могли бы… Альв смерил её взглядом. Таша уже заметила, что арсенал впечатляющих взглядов у него неограниченно широк, и этот вышел оценивающим: будто альв прикидывал, в каком уме и памяти пребывает тот, кто осмеливается просить о подобном одного из Звёздных Людей. Но она не опустила глаз – и альв, пожав плечами, подошёл к звериному трупу, не оставляя следов в алой луже. Равнодушно вытащив крест, Герланд отёр «побрякушку» полой плаща. Вернувшись к ним, небрежно накинул поалевшую бечеву на шею мальчишки. – Держи. Как новенький. – Альв снова взглянул на Ташу. – Неплохо вы его, Ваше Высочество. В тоне и взгляде читалась насмешка, но она не ответила. Найдж между тем пытался приободрить хозяина таверны, хватавшегося за лысую макушку от осознания, что хозяйствовать ему больше не над чем: – Не расстраивайтесь, всё могло быть хуже! – Куда хуже?! – горестно воскликнул тот. – Начиная с того, что мы могли сгореть в таверне, и заканчивая тем, что мы могли сгореть в конюшне, – ответил колдун с убийственной честностью. – Вместе с трактиром и всем Приграничным. Должно быть, хозяин представил вышеописанное, так как лицо его заметно повеселело. – И почему мы не сгорели? – спросил он затем. – Я поставил щит. – А откуда вообще взялся огонь? – Два заклятия, моё и противника, вступили в противодействие, – охотно пояснил Найдж, – но почему-то не ликвидировали друг друга, а сплелись. Хотя, если разбираться, заклятий было не два, а пять, потому что я воспользовался парализующим каскадом Вонга-Горильба-Лемба, а враг, в свою очередь, применил усиливающий щит Торельда и вплёл проклятие Норильданы, в результате чего… …когда Таша увидела альва, ей стало отчасти ясно, с кого берёт пример Алексас, – но теперь она окончательно поняла, кто являлся Джеминым примером для подражания. – Постой-ка. – Лоб хозяина несуществующей таверны нехорошо сморщился. – Вы дрались, так? – Вы сами видели! Но когда дело запахло взрывом и я ослабил защиту здания, чтобы мы могли спастись, наши противники малодушно покинули поле боя и… – И вас хотели повязать королевские рыцари? Найдж осёкся. Удручённо вздохнув, завершил беседу короткой певучей фразой на языке, что невозможно было занести ни в одну летопись. – Кажется, друзья, нам пора, – сказал он, когда под действием заклятия окружающие застыли истуканами. – Без тебя ни за что бы не догадались, – произнёс альв, появляясь откуда-то из темноты с сумками, шествуя к конюшне мимо заколдованных людей. Беспомощно оглянувшись на остолбеневшего, ничего не понимающего Шерона, Таша поторопилась следом; хозяин таверны смотрел им вслед так, точно надеялся взглядом поджечь им пятки. – Это нечестно, так удирать, – пробормотала она, выводя Принца из стойла. – Надо оставить им что-нибудь… – Таша, на покрытие ущерба не хватит всех наших средств, вместе взятых, а препровождаться до ближайшей тюрьмы у меня нет никакого желания, – заметил Алексас, вспрыгивая на Серогривку. То, что младший из её рыцарей уступил место старшему, по интонациям угадывалось без труда. – Все претензии пусть предъявляют Его Величеству. Если б не он, этой прискорбной ситуации не было бы. Четвёрка коней порысила к воротам трактира. Обитатели Приграничного, высыпавшие из домов после взрыва, и стражники из гарнизона, застывшие с оружием в руках, неподвижно наблюдали, как они едут к вратам поселения. – Вы что, весь посёлок заморозили? – зрелище людей, похожих на живые статуи, заставляло Ташу чувствовать себя ещё более не по себе, чем полагалось в подобной ситуации. – Иначе, боюсь, нам пришлось бы туго, – откликнулся Найдж. – Но лучше поторопиться. Я всё-таки не магистр, долго мои чары не продержатся. – И куда мы теперь? – В относительно безопасное место. Спрашивать, что это за место, Таша не стала. Она и так знала, где беглецы вроде них могут быстро и надёжно укрыться от всех преследователей. Когда кони с всадниками оставили ворота Приграничного позади, дубовые створки за ними сразу сомкнулись. Когда же они разомкнулись вновь, выпуская наружу взбешённых стражников, заговорщики и их королева уже исчезли во мраке, облившем Равнину.