Глава 14. Взаимные мучения Андрей Он покинул мансарду и направился в свой кабинет. Здесь все осталось на прежних местах. Нетронутая этим вечером рукопись на столе. Брошенный на пол пиджак. Смятая кровать. Будто и не было этих двух часов, которые до исступления хотелось вычеркнуть из жизни. Вместо окончательного, долгожданного облегчения в тело пришла боль. Тонкое сверло со свистом отвоевывало себе левый висок, с ажиотажем вдалбливаясь в кости и нервы. Перед глазами чернели пятна, мешая Андрею прокладывать путь в собственную спальню. Он снова без сил завалился спиной на постель. В ту же промятую нишу, в которой лежал пару часов назад, глядя в потолок. Мысли упорно возвращались в тот момент. К тому потолку, как будто он знал ответы. Но теперь в них не было никакого смысла. Несколько минут... Несколько чертовых минут пожалела для него Судьба. Тремя часами ранее он точно так же вернулся в свой кабинет. Приполз сюда после восьми занятий, проведенных в агоническом тумане. Скинул пиджак и рухнул побежденно в постель, распластавшись на черных простынях окоченевшим телом. Вгрызся зубами в подушку, взвыл раненым волком, вспоминая, как ночью податливое хрупкое тело плавилось в его ладонях. И вдруг совершенно четко осознал, что верит ей. Новое знание было столь прозрачным, столь ошеломительно ясным, что от шока он чуть не отключился. Этой ночью Анна побывала только в его руках. Только его губы пробовали ее на вкус снова и снова. Только его пальцы сжимали в кулак непослушные волосы, вызывая робкое возмущение. Только его рот покрывал укусами и поцелуями нежную шею. Когда они встретились возле ванной, Анна была так же чиста и невинна, как и всегда. Зла, упряма. и ангельски непорочна в своей распутной красной тряпке. Перепуганная насмерть его напором, она все равно доверчиво и сладко прижималась к нему дрожащим телом. Гладила волосы, хваталась за шею, впивалась ногтями в плечи, оставляя под тканью рубашки красные дорожки. От прикосновения ее нежных ладошек к распаленной коже все внутри охало и сжималось. Андрей с какой-то первобытной радостью метил ее кожу своими зубами. Ставил печати владения. Чтобы никто. Чтобы никогда. Почти сразу он пообещал себе, что это - последний раз, когда он так груб и резок с Анной. С хрупкой статуэткой нужно быть бережным, а не сжимать лапами до синяков. Но сейчас сдержаться не получалось. Он захлебывался от ревности и желания, впервые в жизни воспринимая так остро девичье тело в своих руках. Этим утром, ослепленный ревностью, растерзанный грязной сплетней, убитый складными фактами, опустошенный, вычерпанный до дна, он отдался холодному рассудку. Отделил кровоточащую грудину от головы. Но стоило остаться одному и впустить в себя чувства, от которых он весь день закрывался, как в него хлынуло понимание. Холодный разум не справился, перемолов факты в труху и придя к неутешительному выводу. А сердце... Оно сразу выдало беспощадный ответ. Добровольно Анна не пошла бы к Бехтереву в мансарду. Значит, или она сделала это не по своей воле - под действием зелья, заклятья или угрозы. Или не делала вообще, и этот болтливый кретин нашел способ обмануть жезл. Конечно, он поверил сердцу не сразу. Не имел раньше такой привычки - разум более надежный и объективный компаньон. Сначала раздраженно хлопнул себя по лицу, ругнулся и нервно рассмеялся. Наивный влюбленный мальчишка! Так хочется верить, что Анна не соврала? Жить в иллюзии, что он ей нужен? Мрачный, язвительный, не способный приносить счастье Демон? Сколько слез она по его вине уже выплакала и сколько прольет еще? Он ведь сам ее оттолкнул - мягко, но настойчиво. Да и какое еще может быть объяснение фривольным алым кружевам от Дорохова, кроме самого прозаического? Их танцам, ее улыбкам? Их ночной прогулке, подтвержденной шестью свидетелями? Но Анна сказала: «Никто». И сердце истошно выло: Андрей обязан ей верить. Она была с ним, а значит, не была ни с кем другим. Даже если Верховый Совет официальным указом подтвердит слова Бехтерева, он будет верить Анне. Что-то во всей этой истории было не то. Какой-то подвох. Но изможденный разум никак не мог зацепиться и понять. Он знает Анну слишком хорошо, чтобы поверить в эту нелепицу. Какая, к чертям, мансарда? Что она там забыла? Да пигалица краснеет от одного упоминания брачной ночи своей взрослой, вышедшей замуж подружки! Она умудрилась порозоветь до кончиков ушей, когда он, окончательно спятив, стряхнул сорочку с ее плеча. Ахнула так, будто ее лишили невинности одним взглядом. Хотя. Похоже, именно это он и сделал обнаглевшими глазами. Ему до боли в груди нужны были ответы. Андрей вяло сполз с постели и поплелся вниз по лестнице. Знал бы, что каждая минута на счету, бежал бы, кувыркаясь через ступени. Анна могла быть только в больничном отделении. Она пряталась весь день и не явилась на другие занятия - Карпов краем уха слышал сетования Карамзиной. Давно следовало включить мозги и сходить ее проведать. Убедиться, что она в порядке. Хотя в каком, к троллям, порядке она могла быть? Конечно же нет. Еще не поздно по-человечески поговорить. Не может быть поздно! Он убеждал себя, что даже демоны имеют право на ошибки, на эмоции... И если они в течение нескольких часов их признают, то вполне заслуживают прощения. Разве не так? Анна не может его возненавидеть. Не должна. Не имеет права. Но каким же кретином надо быть, чтобы ляпнуть такое на занятии? Чтобы унизить, растоптать еще больше единственного по-настоящему важного человека в его пустой жизни? «Не буду вас сегодня беспокоить. У вас невыспанный вид». Идиот. Андрей притормозил на последнем пролете, присел на ступеньку и закрыл лицо ладонями. Хотелось скулить и бить себя по щекам. А лучше головой о мраморный пол. Она не простит. Он и сам себя уже ненавидел... В больничном было пусто. Пигалица не нашлась ни на диване Мари, ни на одной из коек, ни в душевой. Но Анна здесь точно была совсем недавно. Диван выглядел измятым, на столе целительницы стояла пустая, еще теплая кофейная чашка и валялось несколько скомканных салфеток с черно-серыми разводами. Андрей бросил взгляд в окно и в вечерней мгле разглядел знакомый силуэт, быстро удаляющийся в сторону пятой теплицы. Заноза выскочила на снег в одном платье! Да что она творит? Он ломанулся в фойе и вылетел из Академии за ней, но успел лишь к концу пафосной речи Дорохова. По всему выходило, что тот устроил запрещенную дуэль, чтобы отстоять честь своей официальной девушки. Андрей заторможенно слушал. Он даже не сразу понял, что речь об Анне. Официальной. Девушки. Похоже, аристократ относился к Анне серьезнее, чем кто-либо мог ожидать, раз во всеуслышанье заявлял такие вещи. В этом куполе он рисковал не только уважением родни и исключением из Академии, но и жизнью. И сейчас он делал то, что должен был сделать сам Андрей. Защищал его маленькую пигалицу от мрака и негодяев. Анна До самой ночи я просидела у постели Елисея. Дорохов заснул почти сразу после первой «пробы отношений». Точнее, даже не после, а во время. Черт, неужто я так скучно целуюсь, раз парень отключился уже через тридцать секунд? Но я была даже рада: мне требовалось хоть полчаса в тишине, чтобы переварить события паршивого во всех отношениях дня. Откинувшись на стуле, я впервые за много часов отметила, что мышцы все еще ноют, а живопись с пятой точки никуда не рассосалась. Припухшие губы все так же пощипывало. А ведь казалось, что прошла целая жизнь со знаменательного утра... От круговерти кадров-воспоминаний подташнивало. Как же быстро все изменилось. Проснулась я, зацелованная и закусанная Демоном, с робкой надеждой, что после этой ночи что-то между нами поменяется. Что ж. Поменялось. Андрей. Я не могла вычеркнуть из памяти произошедшее в ванной. Да и не хотела. Это в любом случае останется со мной. В копилочке теплых (местами даже жгучих) воспоминаний. Его жажда чувствовалась в каждом жесте, в каждом движении, и отдавалась разрядами тока в пояснице. Он пил меня воздухом. Поглощал с аппетитом оголодавшего путника, неделями плутавшего по лесу. Так легко было поверить в свою нужность. Так сладко -быть его необходимостью. Потребностью. Столь же естественной, как еда, питье и кислород. Но я ошиблась. Он отказался так легко. Утро в памяти двинулось дальше - и вот я уже изгой. «Симпатичная подстилка», девица на один раз. Услада для богатых аристократов. Красками перекрестных заклятий в ореоле дуэльного купола в голове вспыхнул вечер. И я снова сменила статус. Официальная девушка аристократа, чуть не погибшего за мою честь на дуэли! Кто теперь станет шипеть мне в спину? Столько событий. И где-то между ними - разговор с Андреем на занятии и заседание Малого Совета. Его слова. Днем я бы ему сама кричала о своей ненависти, но сейчас понимала, что она потухла. Во мне больше не было злости. Даже обида выходила какой-то тусклой. Если все хорошенько взвесить и обдумать, получалось, что у Андрея были основания для подобных мыслей. Так сошлись звезды, составив красноречивую картину моего эпичного падения. Демон был в своем праве усомниться, заподозрить. И все же он должен был доверять. Пусть слепо, пусть глупо, но - доверять. А теперь. Выходит, что я уступила Судьбе. Я дестинка, моя обязанность - покоряться ее воле. Ей лучше знать, каким путем вести к намеченной цели. Плыть по течению, отдаваясь стремительному потоку, - сейчас я могла только это. Сил на борьбу с обстоятельствами не осталось. Но почему-то не покидало чувство, что совершила ошибку, которую так запросто уже не исправить. И погладила Елисея по волосам. Нет, он не может быть ошибкой. Он - мой рыцарь. Человек, сделавший для меня больше, чем все другие вместе взятые. Я положила руку на свою грудь и ощутила внутри пустоту. Сегодня там зияла дырка размером с космическую воронку. В нее всосало все чувства... Но они вернутся. Свистящая щель закроется, и все встанет на свои места. Вполне возможно, я даже смогу полюбить Елисея. Пока я не испытывала к нему сильных романтических чувств. Таких, как к Андрею. В которых, захлебываясь, тонешь и не можешь выплыть. От интенсивности которых болит все, включая мысли. Но к Дорохову была симпатия. Благодарность. Уважение. Доверие. Вина. В моем запущенном случае это уже много. *** - Спит? - в дверном проеме показалась голова крестного, и я испуганно отпрянула от койки. - Ах. Да, Елисей. Спит. Мари говорит, что за несколько дней поставит его на ноги. - Я был на срочном заседании Верховного Совета, когда пришел запрос разорвать дуэльный купол. И не где-нибудь, а в моей Академии! - прошептал Артур и выманил меня пальчиком в фойе. - Вернулся сразу, как только смог. А тут - эти слухи. А я второй день без сна. Тьма сгущается, и. Ох, тебе сейчас не до этого, верно? Я что хотел сказать. Прости, что на секунду усомнился. И за эту идиотскую проверку при всех -тоже. - Зато теперь мы оба знаем, что я все еще идеальная жертва, - я гордо задрала подбородок, опираясь боком о прохладную стену фойе. - Передай при случае арканам. - Не напоминай, - он закатил глаза и вдруг потрепал по волосам, а затем, резко выдохнув, притянул меня к себе. Нос уткнулся в шею, покрытую морщинками и почему-то пахнущую жареными орехами. Мне с детства очень нравился этот запах. - Почему не спрашиваешь меня, как все было? Неужто не любопытно? - пробормотала ему в седые вихры. - А ты мне так и расскажешь? Все-все? - Почему нет? - убедительно соврала я, вспомнив про синяки на шее. Может, не заметил?