— Ты же сам рассказывал. Не на ринге, а на татами, в рукопашке, типа… — Вот… И это тоже. Странно очень. Но объяснимо. Хотя и дико. — Я ничего не понимаю… Не приезжал он?.. — Не было его. Вообще, никогда. В природе не было у меня брата Анатолия. Соответственно, не мог он тебя учить обращению с автоматом! — А что было?.. — А было… Было вот что. Серый. Я тебе рассказывал, ну, урывками, конечно, — про 90-е. Как тогда жили, с чего начинали. Что я, молодой и резкий тогда, входил в «бригаду»? Сергей молча моргнул, показывая, что помнит. — Вот. Это был не «сериал «Бригада», это было всё проще и грубее, хотя, пожалуй, и не так уж криминально и кроваво, как в одноимённом фильме показано… Не так «круто и весело», да. Хотя… Ладно. Так вот. Был у нас в… в компании один отморозок, в драке зверь-зверем, себя не контролировал ничерта, форменный берсерк. Чеканутый в натуре. И не только в драке. Без тормозов, в общем. Не, не пугайся, он потом уехал куда-то, в Сыктывкар, что ли. К родне. Просто после него, после его «подвигов» появилось в бригаде такое выражение: «Включить Толика», — то есть войти, так сказать, в боевой транс… В натуре, «потерять себя» и драться как полная отморозь, как воплощение одновременно Чака Норриса и Масутатсу Ойямы в лучшие годы, отбивающихся от роя пчёл… Вот это у нас и называлось «включить Толика». — Не понимаю… — Серёж, это сложно объяснить, я сам это только-только… Но других объяснений не вижу, хоть убей!.. — Да говори… Говори, ну же. Слушаю. И Олег изложил свою «теорию». Дикую и неправдоподобную, но которая ВСЁ объясняла. — Толик — это часть моего «я», одна из сторон моей же личности. Теневая, так сказать, часть. Что ты про него рассказывал — дико и немыслимо. Для меня, сейчас, во всяком случае. Но… Кое-что мне знакомо. Из побуждений, хотя бы. Я, знаешь ли, сам иногда хотел бы… Мы сами себя до конца не знаем. Что нами движет, на что мы способны — в тех или иных ситуациях. Когда тихий, незаметный и безобидный бухгалтер становится «лейтенантом Келли», «зверем из Сонгми», приказывая уничтожить целую деревню вместе с жителями. Или педагог идёт в газовую камеру вместе со своими воспитанниками, хотя легко мог бы этого и избежать. Словом, много чего… в нас «неизведанного». И иногда, иногда это наше «второе «я» выходит, вылазит наружу… Мы как-то про это с тобой говорили уже… — Ты что?.. Не так же? — Молчи-лежи. Я говорить буду. Да. Не так. Но… Дело в том, что и ты — был не здесь. — А где я «был??.» — В… Я сейчас дикую вещь скажу, ты только не пугайся, я сам-то думал много сегодня и вчера об этом, оно неправдоподобно, конечно, но… но всё объясняет. Ты был в другой реальности. В параллельной, что ли. Реально ты там был, или в бреду на тебя накатило, — я не знаю. Так вот, там… Там, в той, параллельной реальности, «мой брат Толик» — был. Только он не брат — а по сути я. Ну, как сказать? «Другая сторона меня», вот так вот можно сказать. Только он, она, ну, эта «другая сторона моей личности», существовала ТАМ не во мне, а параллельно. Толик. Понял? Только не говори, что понял, я сам до конца не понял, но что-то в этом есть. Значит, всё, что ты знаешь и видел в Толике — есть и во мне. Да даже наверняка есть, просто… Просто в нынешних условиях я ЭТО наружу не выпускаю. Оно и «не просится». А «если вдруг»… Ооооо, трудно сказать, что из нас всех «вылезет»… Из меня. Из тебя… Из мамы… Не перебивай! И ещё… Видишь ли… Глянь вот — ты раньше просто не обращал внимания; собственно, ты знал, но давно; и забыл… Вот! Отец щёлкнул выключателем надкроватного светильника, и жёлтый пучок света упал на его наклонившееся к Сергею лицо. Сверкнули жёлтым зрачки. Он раздвинул губы в оскале, показав зубы, — и щёлкнул ногтём по передним: — Забыл, да? У меня, у меня, Серёж, четыре передних — керамика. Это мне, не какому-то «Толику» их на соревнованиях вынесли! И я тогда драться продолжал. «Включил Толика», как пацаны орали… Вот так вот. Ты знал — но забыл. От отодвинулся и выключил светильник. У Сергея опять начало ломить в висках, но он постарался не подавать виду, понимая, что заметь отец его самочувствие — и тут же разговор прервётся. Помолчали. — А менять магазин подбивом я тоже во сне научился?.. — Серёж, вот потому я и не говорю, что это всё бред. Это… Ну что сказать, — я уже всё сказал. Видимо, был ты ТАМ. И вернулся. И слава богу. Всё. Лежи. Вообще не стоило столько говорить. Лежи, я сейчас соку принесу. — Па-ап… — А? — Люгер у тебя… уже есть? — Какой «люгер», ты о чём? А, это… — Пистолет. — Люгер… Это который «парабеллум»? А откуда… Ээээ… Зачем мне «люгер»? — Достань. Пригодится. И ружьё охотничье возьми. Лучше — два… — О, блин… Я сейчас что-нибудь от температуры… Отец вышел. Взгляд Сергея скользил по стенам, по обстановке. Он чувствовал, что засыпает. Хорошо как… Спокойно. Безопасно… Анька, говорит, приходила. Скучает… Мама. Завтра приедет. Устос — живой… Белка-Элеонора… А, да, мы ж с ней ЗДЕСЬ и не знакомы. Не беда. Взгляд натолкнулся на висящую на противоположной стене рамку с белым магнитным планшетом; большую как крышка письменного стола, — на ней цветными магнитиками прикреплённые постеры музыкальных групп, последняя афиша Блэки (надо будет с ним потом пересечься, рассказать ему… посмеёмся… или НЕ посмеёмся), яхта и авто — на визуализации, как мама объясняла: «Если сильно желаешь — то рано или поздно, В ТОМ ИЛИ ИНОМ ВИДЕ ты будешь это иметь!» — закон природы, типа, такой…» Часы. Наручные. Хорошие часы, Омега Сеамастер, как у Джеймса Бонда… Он вдруг ощутимо почувствовал ЭТИ часы у себя на руке, так отчётливо, что даже повернул голову и поднял руку, чтобы посмотреть — нет, нету. А ТАМ — были. Толик подарил. Которого здесь — нету тоже. И «своя квартира». Самостоятельность. Уважение. Сила. Снова заломило в висках… Белку-то вытаскивать надо из плена, не дело… Ух ты, как кружится! Уснуть, что ли… * * * Что ж так холодно-то?.. Впрочем, если поглубже укрыться одеялом, и нос туда же… Под одеяло! И руки. Блин! Я чо, одетый сплю?? — Ты чего?? Ты зачем?? Здесь-то?! Ааа?? — Чё ты? Оля вышла. Ну я и сменил её. Жрать хочешь? — А Устос? А?.. Устос?.. Что он? — Серёг. Серый. Крыс! Успокойся. Вот чёрт. Оля!! — Спокоен я. Устос что? Где он? Жив?? — Как «жив», Серёг, о чём ты? Мы же его при тебе хоронили, ты помнишь? Ты что… Полумрак, за окном неторопливо падает редкий снег. На краю кровати сидел… Толик. Совершенно реальный, привычно пахнущий потом и немного гарью. Сидел, и теперь как ни в чем ни бывало разглагольствовал, не давая раскрыть Сергею рот: — Ну, давай, Серый, выздоравливай! На тебя теперь большая надежда! Ты, считай, основной! — в одиночку перемочить отделение спецуры или как их, и сжечь БМП, пленного взять… Старик, ты знаешь, как сейчас Башня в городе котируется??.. Мы теперь, считай, входные двери можем не запирать, — никто не сунется! Все боятся даже мимо пройти! — как мимо замка графа Дракулы, хы! Вот ты наработал Башне рейтинг, дааааа… Сергей смотрит на него остолбенело и молчит. Потом суёт руку под подушку — рука натыкается на прохладный металл пистолета. Хорошо-о-о. Значит… Значит — это ТЕПЕРЬ реальность? А Толик поправил одеяло и продолжил: — Мы ж что увидели на подъезде-то?.. Идём по проспекту — около Башни конкретный такой дым. Густой! Ну, твой батя сразу начал икру метать — типа, всёёёё, горит Башня, руки трясутся и всё такое, хы-гы. Тут… Издалека уже видим — бээмпэха горит! И складно так горит, уверенно! Мы, значит, спешились, проходим… Первый трупешник — у бээмпэхи! Чо он из себя представлял — ты видел?.. Нормальный такой… пролог! к зрелищу. Потом ещё один — на входе! В мясо который! И тишинаааа! Хы! Чуть не сказал «И мёртвые с косами стоят!», га-га-га! — Толик довольно заржал, вспоминая недавние впечатления, и продолжил: — Ну, «с косами» там не было, но самих их, мёртвых значит, — с избытком! На первом к нам тут Люда с дробовиком нарисовалась, и Петрович с клевцом, — охрана входа, ёпт! Толком ничё сказать не могут, Люда плачет, Гена трясётся, — комедь! Но, главное, одно сказали — что все живы. Только… А… Ну, это ладно… — Я знаю, — вставил Крыс. Толик, как не заметив реплики, продолжил: — А в Башне, а в Башне-то!! Один на одном, один на одном! Как ты их поклал всех! И обстановочка такая справная — всё вдрызг! Не, мне антураж очень понравился — когда я узнал, что никто из наших серьёзно не задет! Я Олежке потом говорю — надо сюда экскурсии водить, до уборки декораций, по десятку патронов с рыла, — и обогатились бы, и в обозримом будущем близко бы никто по своей воле не подошёл! — натуральный фильм ужасов, Ромеро с Хичкоком отдыхают, бля! Короче, рейтинг ты Башне поднял на неизмеримую в городе высоту! Бригада-то была из основных, котировалась в первой пятёрке! А когда узнали, что ты и пленного взял… — Это, может, и не совсем я… — А кто — старуха с косой? Я так и понял. Вы с ней теперь в корешах, в натуре! Тебе только свистнуть!.. Нашли, кстати, и «наводчика» на Башню — из соседнего дома оказался, тот самый мужик, чья семья Графа съела, и кого консервами твой батя подкармливал… вот так вот в жизни бывает, да, говорил ведь я! Как нашли, спросишь? А твой пленный и сдал, его это был чел, на довольствии. Не, я проверил, само собой. ПээНВэ нашёл в ихем барахле, со свежими батарейками, и бинокль. Рация опять же. Ну и это… Девчонку их к себе взяли, пока. Потом пристроим куда. А мама твоя, Лена, значит, сбежала. Куда, как — неизвестно. Как ты с «пришельцами» разобрался, мочканул их всех, а последнего Крот клевцом же и «добрал», — прикинь, помнит всё же вещь для чего сделана, хы! — Оля с Людой своими мужиками пошли заниматься и по очереди вход сторожить, — там порядочно ихних задело, но не опасно, Володе вот… А, ну ладно. Так вот, ты остался на пятом, а потом они вернулись — а ты уже в жаре весь, типа бредишь, как на пол сел, так и не в себе. Вот. А что Лена пропала — они потом увидели. Сбежала, поди. Все её уличные вещи пропали, — оделась и ушла, типа. Куда-зачем? Знаешь, твой батя просил с тобой этот вопрос подробно не обсуждать… — А кто… Эти были? Конкретно. — А новая генерация такая образовалась — из вояк. Варяги. Викинги. Флибустьеры, нах. Оторвы, типа. Работают по наводке или по найму за процент от добычи. Уважаю! Их несколько тут в городе, кто от Вэ-Эс Администрации отпочковался, кто сам-собой организовались. Сделали себе базы, свезли туда семьи — и бесчинствуют в городе и по окрестностям. С горючкой и боеприпасами проблем нет. Ватажники, типа. Кошерный по нынешним временам промысел. Но этих вот, — ты практически всех успокоил, они как сила — кончились, ага. Кстати, их родственники приезжали. Отдали мы им трупы, без оружия, само собой; но — целые, и — незабесплатно, конечно. У нас, старик, теперь пулемёт в хозяйстве есть! Сменяли! И не только! — А Белка? — А что Белка? — Где? Элеонора. — Ну как «где?» У этих. По прежнему пока. Тебе же батя говорил, да ты и сам знаешь. В заложниках, типа. Уже присылали «предложения по обмену», уроды — значит живая. Чмо какое-то с базара притащил. Я хотел ему голову отрезать, и чтоб в виде нашего ответа отнёс обратно; но Олег не дал — «это, говорит, ему будет затруднительно». Тогда, говорю, давай уши отрежу — и пусть в конвертике отнесёт, — тоже не дал; он, говорит, не при делах. Чмо, слушая такие расклады, натурально сделал под себя, хы. Я уж не знаю, что они ему пообещали, но он точно сильные эмоции испытал, ага. Отправили обратно, сказали, что подумаем, и чтоб Белка ни в чём не нуждалась, а то накажем. Подумаем мы, подумаем. Завтра-на днях сами им визит нанесём, «со встречным предложением», хы!