— Мы — только туда и обратно. Никаких долгих разборок. Мы вернёмся сегодня же или завтра! Крыс, ты за старшего. Полная автономия. В бассейн не выходить, пользуйтесь запасами. Мины не отключать. Ждите нас. Мы постараемся поскорее. Рацию я взял, подключил, постоянно на приёме, благо антенну на крышу мы вывели, и рацией с нами таксисты «поделились». Динамик… Словом, кодом сигналишь, как договаривались. Ну, давай! — Может, я с вами?.. Володя с Мишей тут, да и Петрович… — Даже не думай. Ты — за старшего. Всё. Двинули. В ПОЕЗДКЕ Джип проглатывал километр за километром, освещая дорогу прямо перед собой узкими синими, «как на войне», полосками света из заделанных фар. Дорога была не то что наезженная, но видно было, что периодически по ней машины шли. Раньше-позже, — сказать было трудно, снега не было несколько дней. Сидящий рядом с Толиком Олег при свете фонарика разбирался с картой. — Вроде не туда свернули… Хотя нет. Всё правильно. — Штурман, ёпт. — Чё ты думаешь, я здесь был? Какие карты. Блин, светает уже. — Слышь, брателло. — А? — Встанем подальше, подойдём пешком. — Это понятно. Чай не махновская тачанка, врываться-то… — Осмотримся. Сейчас все коммуны охраняются — банд боятся, так? — Так. — Но за деревню наверняка ходят. Они ж не Башня, чтоб на всём готовом. — Ну. — Кого-нить повяжем и допросим. Для начала. Узнаем предварительный, так сказать, расклад. Жаль, ПБС на автомат нет. Зато АПБ есть… — Угу. И что? — Это я к тому, что когда допросим, чтоб время с тобой на разговоры не терять. С «языком» я разбираться стану, — и допрашивать, и потом. — Ты это к чему? — К тому. Что, зная твою, бля, «гуманность», хочу сразу расставить, как грится, «точки над «ё». Есть определённые правила проведения спецопераций, они как и ПДД, как ТБ при обращении с оружием кровью писаны, и их просто нужно выполнять! А не терять время на разжёвывание основ «почему да почему». Просто выполнять — и всё. — Я что, против? Не улавливаю, к чему ты. — Я же сказал — я про твою «гуманность». Вспомнилось мне что-то, как ты патруль собирался «обезоружить и связать», хы! — Кончать их, что ли, имеешь ввиду? — Грубый ты. Нифига не толерантный, хы. Вот в наставлении более обтекаемо сказано: «Группа, находящаяся в тылу противника, должна принять все меры, чтобы исключить возможность своего обнаружения». Всосал? «Исключить» и «Все меры». А каковы эти меры для «исключения возможности обнаружения» — это решается по-месту. Вот и я к тому, что я сам определюсь, как «исключить», — а ты со своей гуманностью пока отвернёшься, лады? Ибо порядок есть порядок, а правила правилами, и их надо соблюдать. А если ты не согласен — то я лучше один пойду, а ты в машине подождёшь! — Согласен я, согласен. Не разводи тут… — Ага. Согласен. Ну чё, растёшь над собой, впитываешь, так сказать, реальность… Не спишь ещё? — Нет. Поспишь тут. — Это пока всё на адреналине. Но скоро приход будет, перепсиховали всё ж. — Да знаю я. Я «допинг» взял. — Что за допинг? — Во фляжке там. Коньяк прокипячённый с кофе и шоколадом. Адова смесь. — Хы, братан, тебе как всегда лишь бы наклюкаться. — Сшутил, типа? Предпочитаешь таблетки жрать? — А чё, приходилось. Если грамотно подходить к делу. Как это, говорят? «Всё есть яд, и всё — лекарство, дело только в дозе?» Вот. Но и твоя болтушка тоже подойдёт, ага. Особенно если Белку найдём. — Найдём… Не факт что она здесь, в этом Верхне-задрищево; если её менять собрались то могли и в городе где-нибудь оставить-спрятать. Но если у них тут база — то, конечно, «на базе» им надёжнее. Но ниточку мы отсюда потянем, это наверняка! Родственники там, в Мувске, адреса… Некоторое время ехали молча, Олег внимательно озирал открывающиеся заснеженные просторы и думал. Наконец сказал: — Слушай… А ведь они знали, что кто-то ночью придёт в бассейн! Не на удачу проломы делали! — С чего так решил? — Сам прикинь: хоть мы, бывает, и днями не выходим из Башни, но всё одно — не слепые же мы котята! Общаемся, ходим на рынок, движемся по городу… Мы пролом бы увидели в стене Института, рано или поздно! Снаружи бы заметили! Даже скорее всего на следующий день; и даже не пролом, а дежурющую рядом машину! А ставить машину далеко они бы не рискнули — видишь, и так они еле успели удрать! Олег отчётливо дёрнулся. Пришла новая мысль, факты увиделись под другим углом зрения. — Но тогда… А ведь… Откуда они знали, что человек — будет, и будет один?! И на ночь глядя?? На «когда-нибудь» рассчитывали?? Так мы за водой всегда ходим по двое-трое, а стволы всегда при нас; бесшумно взять живьём двоих вооружённых мужиков — это фантастика! — Васильченко ствол не носит. — А кто это знает?? — А кто говорит про «знает?» Ты думаешь… — Откуда ОНИ знали, что будет девка, и будет — одна?! Не сама же она им открыла! — в этом случае вообще бы проломы не понадобились, сняла питание с мин, или тросики сняла, — и заходите… через двери. Можно было вообще ночью входные в подъезд открыть… — Про Белку фигню не думай! Кто мог… — Я и не думаю. Я рассуждаю. У них, получается, был только этот вечер, и ночь… Они не «первого кто пришёл» в бассейне сгребли — они ЗНАЛИ кто придёт!! Разворачивай!! Разворачивай, чёрт побери!!! Джип, заложив крутой вираж, махнув длинным прутом антенны на крыше, ткнулся носом в занесённый снегом куст, взревел мотором, и, отпрыгнув задним ходом, с пробуксовкой развернулся капотом к городу. Встал, порыкивая двигателем. — Как бы там ни было, мы-то здесь уже близко! Надо бы здесь сначала… В это время на рации замигал глазок светодиода — «вызов». Олег схватил тангету. Чётко прошёл сигнал: «Башня в опасности, подвергается нападению, степень опасности максимальная!» БОЙ КРЫСА — Что-то мне фигово, брат… Что-то мне фигово. Что-то мне это всё сильно напоминает ту поездку, когда Устоса убили. Что-то… Так же вот с тобой тогда возвращались — к оконцовке… — Что ты разнылся как баба?? У меня тоже хреновые предчувствия! Я же не ною! Олег замолчал. Джип резво мчался по пустым улицам в пригороде, временами притормаживая, чтобы объехать валявшийся посреди дороги крупногабаритный мусор или остовы сгоревших автомобилей. Через некоторое время сидевший за рулём Толик ткнул пальцем в лобовое стекло: — Глянь! Олег и сам уже видел — там, где скоро должна была появиться Башня, мутно расплывалась в небе полоса дыма. «Погребальный костёр Устоса» — всплыла откуда-то мысль, и остро заклешнило сердце.