— Почему Прибалтика — по большей части я уже сказал. Там все готово. Даже уже и политически оформлено — все эти «Саюдисы», Народные фронты, то есть имеются те, кто может и возглавить людей, и подхватить упавшую власть. Причем там они пользуются огромной популярностью среди наиболее активной части общества. И, что самое провальное для союзной власти — их поддерживают не только местные, но и существенная часть живущих там русских… — я уткнул взгляд в Евгения Петровича. — Если вас интересует откуда я все это знаю — то до лета восемьдесят восьмого я работал переводчиком в Эстонском морском пароходстве и жил в Таллине. Или, как это сейчас стали писать — Таллинне. А после, до февраля этого года — в министерстве морского флота СССР. И меня, по старой памяти, регулярно посылали в Прибалтику в командировки. Так что, уж извините, как все это росло и развивалось — я наблюдал своими глазами. Да и друзей-приятелей, у меня там до сих пор много. Поэтому то, что происходило после моего отъезда, мне тоже рассказывали в красках… Ну а почему первой — потому что этот процесс на одной Прибалтике отнюдь не остановиться. Потому как под страну, еще в момент ее образования, была заложена бомба, которая НЕ МОГЛА не рвануть. Рано или поздно, так или иначе. Да-да, я говорю о том самом пункте «вплоть до отделения». А также о том, что по ее телу были проведены НАЦИОНАЛЬНЫЕ границы, ровно по которым как раз все и разваливается… Более того, уверен — в самой России тоже найдется минимум пара-тройка субъектов, которые попытаются под шумок «выбрать свободу». Например, Чечня или Татарстан. И, я уверен, что как минимум один из подобных субъектов нам придется по серьезному давить. То есть вводить войска, стрелять из танков, пушек, проводить бомбардировки — и так далее. Сидевшие напротив меня люди переглянулись, и я заметил, что в их глазах замелькали насмешки. Ну-ну… я знал, что довольно скоро они припомнят этот разговор. Впрочем, сейчас рассчитывать на какую-то иную реакцию тоже было глупо. Ну кто я для них — экзальтированный сопляк творческих наклонностей… — И что же в таком случае следует делать? — несколько вальяжно обратился ко мне Евгений Максимович. Мол, мели Емеля — твоя неделя. — Да ничего уже сделать нельзя, — вздохнул я. — Увы — страна точно развалится… — То есть ни армия, ни КГБ даже пальцем не пошевелят, чтобы… — уже откровенно насмешливо начал Огарков. — Они просто все просрут, увлеченные интригами конкурирующих группировок, — пожал я плечами. — Там же все как пауки в банке — неважно, что страна проиграет, главное чтобы конкуренты не выиграли! К тому же… — я сделал паузу и продолжил этак вкрадчиво:- А СССР сможет выжить при полном международном эмбарго? Вот при совсем полном. С отказом от покупки нашей нефти. С полной остановкой торговли зерном. С разрывом любых поставок, в том числе комплектующих для промышленности. Причем, не только с Запада, но и из бывших стран соцсодружества — той же Польши, Венгрии или Чехословакии. Вот, скажем, если та же Венгрия откажется продавать нам автобусы и запчасти к ним — как скоро встанет общественный транспорт в крупных городах? Неужели кому-то непонятно, что они уже — все, совсем не наши. И, чтобы понравиться новым хозяевам, будут готовы даже «вырвать себе глаз, чтобы у тещи был зять кривой». Ну в расчете на будущие преференции. Тут в разговор вступил нахмурившийся Примаков. — Не порите ерунды, молодой человек! Международная торговля — крайне тонкое и сложное дело, и она абсолютно взаимозависима. То есть покупатель зависит от продавца не менее, чем продавец от покупателя. Любой разрыв заключенных договоренностей, очень больно ударит по инициатору подоб… — Даже если я на кону будет возможность уничтожить СССР без опасности вляпаться в глобальную атомную войну? — оборвал его я, саркастически прищурившись. — Более того — я вам гарантирую, что все это будет обставлено, как вынужденная реакция на волю самих народов этих стран. Потому что после того, как по ИХ телеканалам покажут блестяще, как они это умеют — Голливуд же под боком… отредактированную картинку с раздавленными гусеницами танков мозгами какого-нибудь Ринкявичуса или Пятса, те же самые трудящиеся европейских стран и США, про солидарность с которыми нам так все это время упорно твердили, в едином порыве будут буквально требовать от своих правительств примерно наказать «зарвавшихся тоталитаристов»! Ну или какое они нам там еще придумают негативное «погоняло». Причем, сделать это, не считаясь ни с чем. И они это сделают! Даже если у них из-за этого на какое-то время и разразиться кризис… Потому что западная экономика не просто сильнее нас. Она еще и привычна к кризисам. К шоку. Сколько их уже было после войны только крупных? Три? Четыре? К тому же мы ни по одной позиции не являемся для них незаменимым поставщиком или покупателем. Нефть — саудиты с удовольствием нарастят поставки. Я думаю, резервы и по добыче, и по транспортировке у них имеются… А если этого недостаточно — американцы просто разрешат европейцам снять эмбарго с Ирана. В США аятоллы поставлять нефть сами не будут, а вот в Европу танкеры отправят с удовольствием. Куда продать зерно американцы — тоже найдут. Например, вбросят чуток субсидий и продадут в Египет или Африку. Все равно же туда идет гуманитарная помощь по линии ООН. Вот ее и увеличат, заодно еще и улучшив свой имидж. Ну как же — вот вам реальная забота о голодающих. К тому же это ненадолго — СССР развалится, и можно будет не только вернуть свое с лихвой, но и заработать на порядки больше, — после чего усмехнулся. — Ну как вам мои наброски? В комнате повисла какая-то странная тишина. Напряженная и-и-и… ошеломленная что ли. Я, даже, немного испугался. Эти люди, несомненно, обладавшие куда более подробной и намного более обширной информацией, похоже, до сего момента как-то даже не задумывалась над ней под подобным углом. Нет, оно понятно — довлеет дневи злоба его. У людей такого уровня множество текущих проблем, обязательств и зон ответственности, которые требуют внимания и действий практически в режиме нон-стоп. Вот люди и погружаются в текущую рутину, частенько долго не замечая ключевых изменений. Помните притчу о том, как варить лягушку: есть бросить ее в кипяток — она тут же выпрыгнет, а вот если положить ее в теплую, приятную водичку, а потом медленно повышать температуру, то она не заметит как сварится. Вот нас всех и варили… А «наверху» повышения температуры не замечали. Ну, или, если кто и замечал, то не считал этот процесс особенно опасным. Не война же! А в то, что времени уже нет, и точка невозврата пройдена — просто не верили. Против Гитлера выстояли, атомного паритета достигли, а тут— пф! Лучше закончим интригу, которая чутка подвинет Егора Кузьмича со товарищи и, наоборот, продвинет Максима Игнатьевича. Вот это действительно важно… — Хм, и как же в вашей книжке планируется со всем этим справиться? — после почти пяти минут молчания спросил Евгений Петрович. Я пожал плечами. — Да никак. В моей книжке страна развалится. И этого не избежать. А вот смягчить последствия развала и дать чуть более удачные исходные позиции для последующего возрождения мои герои попробуют. — Вот как? И какие же? — Во-первых, вернут в Россию Крым. А также передают ей населенные русскими северные области Казахстана. Через референдумы. — И вы думаете, что Крым проголосует за присоединение к России? — скептически усмехнулся Огарков. — Вот так вот возьмет и уйдет от богатой Украины? — Так надо сделать ее менее богатой, — пожал я плечами. — Насколько я помню цифры статистических сборников — Украина имеет дотации из союзного бюджета. Не столько, конечно, сколько Грузия, в бюджете которой из четырех рублей — три союзных, но процентов десять-пятнадцать точно. А у России, наоборот, с каждого заработанного рубля отнимают тридцать пять копеек — которые как раз и идут на эти дотации… Вот мои главные герои и введут, так сказать, полный хозрасчет в рамках государства. Все в рамках текущих требований. Раз уж все равно республики не удержать… Взгляды всех присутствующих посуровели, и я, вскинув руки, напомнил: — Я же про книжку! — после поспешно продолжил:- Плюс они еще учредят новую союзную республику в Прибалтике. Пока не придумал какую — Земгалию или Латгалию. А может и обе сразу. Главное, чтобы она появилась за счет не менее чем парочки этих лимитрофов. Чтобы если уж выходили — то с проблемой на шее. И пусть потом грызутся между собой, — я ухмыльнулся. — Англичане регулярно так делали в своих колониях. А сейчас они активно учат нас жизни. Вот мы и поучимся… — я сделал паузу и продолжил:- Затем объединить Южную Осетию с Северной, оставив эту объединенную республику в составе России. — Это-то зачем? — Да есть в Грузии один русофоб, который вот-вот придет в ней к власти — Звиад Гамсахурдия. Сейчас он рядиться под демократа и защитника свободы, но, по сути, тот еще фашист. Как придет к власти — так тут же начнет давить всех негрузин. При полной поддержке всего братского грузинского народа! Так что и осетинам, и абхазам скоро туго придется… — Но вы же понимаете, что это спровоцирует… — Да они нас все равно будут ненавидеть, — ухмыльнулся я, — так пусть хотя бы за дело, — после чего продолжил: — Далее — ГДР мы сдадим. Вот просто сольем. При нашем нынешнем лидере другого не получиться. Его разведут как ребенка… Но вот содрать с немцев денег за объединение Германии можно. Миллиардов двести. А то и больше. ПОКА еще можно… Но брать нужно не деньгами — при распаде страны такое начнется, что деньги просто без пользы испарятся, а, так сказать, натурой. Например, пусть они нам построят военные городки для военных, выводимых из Германии. Причем, городки они должны строить полностью сами. Их, немецкими строителями из их, немецкого кирпича и бетона, по их, немецким стандартам. Наши только песок и вода. Иначе, как начнется развал — все остановится. А насчет мест размещения — во-первых, однозначно — Россия, во-вторых… осколку страны, пусть и самому крупному, точно не потянуть армию прежних размеров. Так что места дислокации надо выбирать с учетом того, чтобы после сокращения армии эти городки не превратились бы в заброшенные мертвые поселки, а стали базой для каких-нибудь новых производств. Да и вообще лучше строить не отдельные военные городки, а просто кварталы на окраинах каких-нибудь райцентров. Заодно можем и раскрутить немцев на то, чтобы они, скажем, центральные площади этих райцентров подремонтировали, связь наладили, те же телефонные станции построили, освещение обновили, дороги отремонтировали по своим стандартам… В это, кстати, тоже стоит вложиться. В конце концов, на данный момент немцы строят самые лучшие дороги в Европе. Пусть и у нас парочку построят. Чтобы, так сказать, задать отраслевой стандарт. Скажем, Ленинград-Москва-Воронеж-Краснодар-Сочи и Москва-Нижний Новгород-Казань-Свердловск они вполне смогут построить. А это резко повысит инфраструктурную связность, минимум, половины населения и до шестидесяти процентов экономики, — я мечтательно вздохнул. — Эх, Москву бы еще перестроить. А то и пяти лет не пройдет как она в таких пробках встанет, что от Ленинского проспекта до проспекта Мира в час пик по Садовому кольцу четыре-пять часов на машине телепать придется… — я ничуть не преувеличивал. Было у меня подобный опыт как раз где-то в девяносто третьем. — Но, увы — тут полный непроханже. Когда начнется развал — за дорогущую московскую землю такие схватки начнутся, что если немцы туда и всунутся — у них всех бульдозеристов из автоматов расстреляют, а все экскаваторы и грейдеры из гранатометов! Ну да ладно… Еще необходимо продавить юридически обязывающий договор с США о том, что из Германии выведены будут ВСЕ войска. И наши, и их. И с НАТО — о том, что после этого оно не сдвинется восточнее тех мест, где они дислоцированы в настоящее время. И ни одна страна, расположенная восточнее, чем нынешняя восточная граница НАТО, туда не будет принята… Ну не нужны нам американские F-16 или европейские «Торнадо» забазированые в Тапе или Хаапсалу! — при этих моих словах я заметил, что Огарков вздрогнул, поэтому постарался обезоруживающе улыбнуться. Мол, ну фантаст я, придумщик — что с меня возьмешь… Примаков криво усмехнулся. — И вы считаете, что договора… — Да нет, конечно, — снова перебил я его. — Как только СССР рухнет, этими бумажками можно будет просто потереться. Но вот потом, когда Россия начнет возрождаться — за грубое нарушение подписанных договоров можно что-то поиметь. Немного. Но хоть что-то… а вот если такой бумаги не будет, а будет только бла-бла-бла — то даже и в туалет сходить не с чем будет. В комнате снова установилась напряженная тишина. Я откинулся на спинку стула и уставился в потолок, пытаясь осознать, что только что натворил и чем это для меня обернется. Ну вот кто меня за язык тянул, идиота такого… А затем вновь раздался голос Евгения Петровича. — А как в вашей книге будет действовать руководство РСФСР? Какую роль вы отводите им? Я тихонько вздохнул. И что говорить? А-а-а… как говорится: сгорел сарай — гори и хата! — В моей книге руководство РСФСР — пьянь и предатели. Но, в отличие от руководства СССР, захватить власть и удержать ее они сумеют. А также, во многом, кстати, благодаря отсутствию вот этого самого «до выхода из состава» и сохранить страну от развала. Россию, я имею ввиду, а не СССР. Ну и сыграют огромную роль в дискредитации всех тех лозунгов, под которыми и будет развалена большая страна… Так что их роль будет не только отрицательной, но и в чем-то положительной. Хотя их личности вызывают у меня откровенную тошноту… — после этой моей сентенции все опять на некоторое время замолчали, после чего Примаков задумчиво произнес. — А что — интересная книга получается. Я бы почитал… — и развернувшись ко мне, заявил:- Мы готовы помочь вам с ее изданием. Правда, ограниченным тиражом… но, могу заверить — в гонораре вы точно не потеряете. Я вздохнул. — Увы, в ближайшее время сесть за нее никак не получиться. — Вот как? — заинтересовался Евгений Петрович. — И почему же? — Весь в судах. Дело в том, что моя четвероюродная тетя… по дедушке, который, увы, погиб еще в войну, но фамилию которого я как раз и ношу, эмигрировала с семьей в Израиль. А в свою московскую квартиру прописала меня. Но, как выяснилось, квартира находится на балансе минавиапрома. И сейчас меня изо всех сил стараются из нее выкинуть. — Хм, ну с этим, я думаю, мы сможем вам помочь, — снисходительно произнес Евгений Максимович. — Пиши адрес. Я пожал плечами, мол, раз так — я точно не откажусь, и, достав ручку, быстро начеркал адрес на салфетке. Примаков взял салфетку, прочитал, хмыкнул и передал Евгению Петровичу. Тот так же прочитал и покачал головой. — Сталинская высотка на Котельнической? Богатая у тебя тетушка была… Ладно — не волнуйся. С этим от тебя отстанут. Как скоро ты сможешь подготовить рукопись? Я задумался. — Думаю месяца за два. — Месяц, — жестко произнес Евгений Петрович. Я отрицательно мотнул головой. — Не успею — подбор материалов по истории главных героев, проработка сюжетных ролей, диалогов… нет никак не меньше двух. А может и больше! Евгений Петрович раздраженно нахмурился, но тут снова вмешался Примаков, примирительно заявив: — Насколько я знаю — перед началам работы над книгой обычно пишется синопсис с изложением основных сюжетных ходов и событий. Что-то такое страниц на сорок-пятьдесят за месяц сможете сделать? — Ну, такое, вероятно, да… — задумчиво кивнул я. И на этом наш разговор закончился. Домой меня подбросил Пастухов, все время разговора тихонько просидевший в сторонке. Когда мы уже подъезжали к Рюмину переулку, я попытался осторожно выяснить — а что за «смотрины» мне тут устроили? Борис Николаевич, все дорогу над чем-то усиленно размышлявший, в ответ на мой вопрос сначала недоуменно уставился на меня, а потом махнул рукой. — Да была мысль выдвинуть тебя в депутаты Съезда народных депутатов РСФСР. Я ошалело уставился на него. — Э-э-э… зачем? Пастухов раздраженно дернул щекой. — Там некоторые слишком большую силу набрали… сейчас собираем голоса, чтобы они много о себе не мнили! Хм… понятно, хотели сделать из меня типичного «заднескамеечника», как таких депутатов называют англичане. Но почему меня? Да и как? Выборы же уже прошли… О чем я и спросил. — Да там довыборы планировались по некоторым округам… а у тебя «анкета» очень представительная — и олимпийский чемпион, и Герой Советского союза, и писатель популярный. Да еще и американцы, вроде как, твоими книжками заинтересовались. Так что со всех сторон — красавец… — Американцы? — удивился я. — Ну да. У них сейчас, все, что с нами связано — довольно модно, так что на этом можно неплохо заработать. А у тебя в настоящий момент очень солидные тиражи. Для них же это — лучшая характеристика. Опачки! Я собирался выходить на американский рынок и уже начал кое-что для этого предпринимать, но отсутствие возможности выехать за границу связывало меня по рукам и ногам. Сейчас ведь еще никакого интернета нет. Если только самые зачатки в самих США… Так что ни скинуть рукопись на «мыло», ни, даже, просто написать туда же письмо — не получится. Да я даже почтовых адресов американских или английских издательств не знаю! Поэтому основные свои действия в этом направлении я планировал на те времена, когда с выездом станет намного легче. Но если они сами на меня выйдут… — А откуда сведения? — Да они на Комитет по печати вышли. Тебе оттуда должны вот-вот позвонить. Мне же сообщили по старой памяти, потому что помнили, что мы с тобой близко общались… Я расплылся в довольной улыбке. Новости хорошие — так что будем ждать звонка. А вот интересно, почему мне Вагифов-то ничего не сказал? Или просто пока разговоры идут не на его уровне… Но вот в депутаты мне категорически не хотелось. — М-м-м… Борис Николаевич, — осторожно начал я. — Понимаете, я как-то… ну-у-у… не вижу себя в политической деятельности… так что… — Да об этом забудь пока, — отмахнулся Пастухов. — Пиши «синопсис». — Да, конечно… — вздохнул я, кляня себя за невоздержанный язык. Ну вот какого черта я вылез? Знал же, что ничего изменить невозможно… а с другой стороны может что-то и получится. Вторжение в Афганистан-то каким-то боком перенесли на «после олимпиады». Да и войска оттуда вывели здесь считай на полгода раньше — осенью восемьдесят седьмого. Плюс потери, возможно из-за изменения подходов — тот же Ахмад-шах Масуд уже несколько лет как вице-премьер правительства ДРА, получились, считай, в два раза уменьшить. В моем старом прошлом они были то ли тринадцать, то ли пятнадцать тысяч человек — я точно не помнил, а здесь получилось чуть меньше семи… Так что — кто его знает, что закончится мой сегодняшний спонтанный спитч? Вдруг он запустит какие-то внутренние процессы, которые приведут к чему-то полезному. Или просто придаст больше силы тем, что уже идут. Ведь любое принимаемое решение всегда имеет как сторонников, так и противников. И вполне возможно, что кто-то из моих собеседников, под влиянием моих заявлений, решит поглубже изучить аргументы своих оппонентов, а потом раз — и переметнется к ним. Ну, или, наоборот, приложит куда больше сил дабы отстоять позицию, к которой ранее присоединился исключительно по аппаратным соображениям… Я тихонько вздохнул. Главное — чтобы только хуже не стало. За «синопсис» я засел уже на следующий день. А еще через три дня — в понедельник, на очередном судебном заседании представитель истца деревянным голосом заявил, что отзывает свой иск и более не имеет ко мне никаких претензий… — Ром, а как мы все это обставлять будем? Тут же такие площади, а мебели, кроме кухни, как-то не очень… — робко поинтересовалась Аленка. Ну да — я привел ее знакомится с нашим новым жилищем только после того, как закончилась судебная эпопея. А зачем ее раньше было волновать? А ну как ничего не получилось бы? На хрен мне нужны подобные разочарования для беременной жены! И с мебелью здесь действительно были серьезные проблемы. Серафима Исааковна с зятем перед отъездом продали все мало-мальски ценное и достойно выглядевшее. От посуды и мебели и до половиков. Только древний и изрядно потасканный набор кухонной мебели образца пятидесятых годов с громоздким буфетом, столом и колченогими стульями и остался. Но у нас и такого не было. — Как-как… — усмехнулся я, — сядешь в машину и поедешь по московским комиссионкам. Деньги есть — так что что-нибудь да купишь. — Ро-ом, — Аленка прижалась ко мне и, как ласковая кошечка, потерлась щекой о мою грудь. — А можно я на новоселье Изабель приглашу? Глава 14